– Глядите-ка. – Дива быстро прочитала короткую записку. – Помощи просят, несколько верст на юг какая-то тварь детей убивает.
– Скучно. – Орел закатил глаза. – Пусть сами разбираются.
– А я бы не отказалась в приличной постели поспать и уже оттуда домой поехать. Лошадьми разживемся, думаю, местные только рады будут нам помочь, – сказала Дива.
– Думаю, они рады будут, только когда мы уедем, – противно захихикал Блаженный.
– А с этой что тогда? – Дмитрий кивнул в сторону пленницы. – Не поведем же мы ее в деревню?
– У вас полчаса. – Дива указала на солнце. – У вас всех.
Когда до девки дошло, на что охотники получили добро, она упала на колени, протянула к ней руки и закричала:
– Пожалуйста! Пожалуйста, просто убей меня! – Из ее разбитых губ снова потекла кровь. – Я никому зла не сделала! Смилуйся, прошу тебя! Не отдавай меня им!
Дива смерила колдушку взглядом, присела рядом с ней и тихо спросила:
– Сможешь сделать так, чтобы у того черноволосого промеж ног все отсохло, если он другую пожелает? Чтобы хворать начал? – Девчонка кивнула. – Что тебе надо для этого?
– Долго вы там? – поторопил их Орел. – Время идет!
– Подождешь, – отмахнулась Дива. – Ну, давай же.
– И не дашь им тронуть меня? – шепотом спросила ведьма.
– Так и быть.
– И слово дашь?
– Даю слово.
Дива мужиков отправила вперед, чтобы не мешались, и принесла колдушке миску, развела небольшой костерок. Из собственных запасов выдала ей чертополох, плакун-траву, долго не могла гвоздь найти, пришлось достать из подошвы.
Ведьма села перед огнем, набросала в миску трав и принялась шептать что-то. Затем гвоздь в руки взяла, смотрела на него внимательно, заговаривала, и вдруг он сам собой пополам согнулся. Из пламени искры брызнули, девчонка через них заговоренный предмет кинула и кивнула.
– И всё? – Дива с сомнением уставилась на почерневший гвоздь.
– Отсохнет все у него, если ляжет с кем-то, кроме тебя, – тихо сказала ведьма.
– Уверена? Ну спасибо, удружила.
Она поднялась и громко свистнула. Через несколько минут к ним начали подтягиваться остальные.
– Полчаса, – сказала Дива. – И мы уходим.
– Но ты… Ты ведь слово дала! – закричала девчонка.
– А ты сказала, что зла никому не делала. Только вот порчу напустить на невиновного согласилась легко, мелкая лгунья.
Со всей силы Дива ударила ведьму сапогом в лицо, та упала на спину и завыла, как раненый зверь. Дмитрий схватил ее за волосы и потащил прочь.
Ведьма орала долго, вопли эти – музыка для ушей. Кричи, тварь, кричи, исходи кровавой пеной, мочись под себя от боли и страха. Ни одно существо, присягнувшее Зверю, не заслуживает спасения. Пусть отправляется к хозяину, изломанная, поруганная, раздавленная.
Когда парни вернулись, они отправились в путь. Дива краем глаза поглядывала на Красимира. Юнец то и дело тянулся руками к паху и озадаченно хмурился. Ну, хоть какая-то польза от этих чудовищ.
Оказалось, что вызвали их не в деревню, а в небольшой городок, Ясенево. Дома красивые, ухоженные, дороги расчищены, любо-дорого смотреть. И церквушка белая, и староста гладко выбрит и приветлив, что за красота!
– Показать могу, что с детьми сделали. – Мужик заискивающе смотрел на Диву.
– Вы храните их все еще? – Она удивленно присвистнула. – Сколько ж дней прошло? Вонять не начали?
– В погребе они. – Староста накинул тулуп. – Пойдемте, пойдемте.
– Нам бы пожрать, – сказал Дмитрий.
– Ша! – рявкнула на него Дива. – Сначала работа.
Мужик ответил свирепым взглядом из-под поседевших бровей, но смолчал. Если пасть откроет – она вышибет ему все зубы, до единого, чтобы знал, пес, на кого лаять надумал.
За домом староста открыл дверцы погреба и пропустил их вниз. Вони разложения не было, что странно, даже в низкой температуре трупы так долго не хранятся.
Дива подошла к телам, стянула с них ткань и опешила.
Дети, лет по восемь, глаз нет, вместо них в глазницы вставлены черные камни. Кожа потрескалась, сквозь нее пробиваются пучки сухой травы.
Она присела и с отвращением уставилась на покойников.
– Да из них чучела сделали, – захихикал Блаженный. – Натуральным образом набили сеном!
– Заткнись, – прошипела Дива. – Но, как ни прискорбно, этот дурачок прав. Не дети это, только кожа, под которой какой-то мусор.
– Чертовщина. – Орел присел рядом. – Все вытащили, даже, – он коснулся пальца ребенка, – кости.
– Все жители в ужасе. – Староста старательно отводил глаза. – Кто на такое зверство способен?
– Ступай, мужик, договорись о ночлеге. – Дива махнула рукой. – Иди, иди, незачем тебе тут стоять.
Когда он ушел, она достала нож и сделала надрез. Внутри только солома, действительно чучело сделали, но ни одной твари на свете нет, способной на такое.
– Уголь. – Дмитрий достал камешек из глазницы. – Уголек.
– Насмешка какая-то. – Дива встала. – Что думаете?
– Ни черта не думается на голодный желудок. – Блаженный скорчил страдальческую гримасу.
– После такого зрелища ты еще о еде думать можешь? – Красимир говорил тихо, его голос дрожал. – Пойду поспрашиваю у местных, что за мальчишки.
Дива заметила, что ладонью он прикрывает темное пятно на штанах. Надо же, колдовство работает. Что к утру от его дружка останется?
Она еще раз осмотрела тела и кивнула: больше искать тут нечего.
Поднявшись из погреба, Дива остановилась и задумалась. Что делать дальше? Что за тварь это сотворила, они не знают, может статься, что о таком даже в Святом Полку не слышали.
– Поедим и опросим местных, – решила она.
– Красимир же пошел, – напомнил Орел.
– Вряд ли он занимается этим, у него есть дела поважнее.
Месть сладка. Этот кобель поплатится за то, что ни одной девки не пропускает. Мог ведь дождаться, пока они вернутся домой и она выберет себе нового мужика, но нет, решил унизить ее на глазах у всех.
После ужина отправилась к родителям погибших. Взять с них нечего – почерневшие от горя старики, потерявшие единственных детей. Все как всегда – ничего не видели, ничего не знают. Крови в комнате не было, значит, мальчишек выкрали, а потом вернули. Или навели на них страшную порчу.
– Враги у вас есть? – Дива огляделась.
– Живем мы не богаче других, – ответил отец. – Нет у нас врагов, никогда не ссорились ни с кем.
– Колдушки водятся у вас? Не робей, мужик, выкладывай. Быть может, ваша повитуха прокляла детей, кто знает?
– Не может быть, – твердо ответил он.
– Да что ты молчишь! – Его жена вытерла слезы и горячо зашептала: – Целительница есть в городе, все к ней ходят, чтобы от хвори лечила да в родах помогала.
– А живет она где?
Получив ответ, Дива попрощалась и покинула дом. Ну, еще одну невесту Зверя за глотку возьмут, неплохо. Чем больше этих тварей попадается на пути, тем меньше их становится.
Добралась до дома целительницы она сама, подмогу звать не стала. Постучала и очень удивилась, когда показавшаяся на пороге женщина поманила ее за собой.
Внутри было тепло, у печи стояла скамейка, на ней сидел Красимир со спущенными штанами. На месте мужского достоинства у него была усохшая плоть. От увиденного захотелось опорожнить желудок, но Дива сумела побороть себя, проглотила ком и спросила:
– Что с ним?
– Колдовство, – заявила женщина. – Коль предмет заговоренный не найдем, отсохнет к утру, и всё.
Дива сжала гвоздь, лежащий в кармане.
– И сделать ничего нельзя?
– Ничего, – вздохнула целительница. – Не знаешь, кто мог нашептать?
– Нет, – тут же ответила Дива. – Отсечь сможешь?
– Что ты, что ты! – Женщина замахала руками. – Тогда он и до утра не доживет!
Красимир взвыл, попытался штаны натянуть, но вдруг натужно закашлялся. Дива подошла ближе и увидела, что на ладони, которой он рот прикрыл, остались капли крови. Не обманула колдушка.
– Хорошо поразвлекался с ведьмой-то? – Тихо спросила Дива, присев перед парнем на корточки. – Поди, она тебя и прокляла.
– Помоги, – прохрипел Красимир, – Богом прошу, помо…
– Как же я тебе помогу? Раньше думать надо было.
Красимир расплакался как дитя. Закрыл лицо руками, дрожал, даже жаль его стало, но всего на мгновение.
– За ошибки нужно платить, – сказала Дива, выпрямившись.
Выйдя из дома целительницы, она достала заговоренный гвоздь и зашвырнула его подальше. Чтоб никто никогда не нашел.
Глава 9. Радомила
Ее чрево снова пусто. «Краски»[6] пришли, а вместе с ними и разочарование. Ждан ничего не спросил, когда она вышла из уборной, только громко вздохнул.
– Может, оно и к лучшему, – пытаясь казаться безразличной, сказала Радомила. – Не с нашей работой детей заводить.
– Работу можно бросить, – ответил муж. – Хочешь, уедем подальше, обогнем Ясностан, и будь что будет.
– С голоду помрем.
– Я отличный охотник.
– Это я отличный охотник, ты своими сапожищами всю дичь распугиваешь. – Она провела рукой по его щеке и искренне улыбнулась. – У нас еще есть время.
На самом деле времени у них как раз не было. Ей сорок три года, если Господь сжалится, у нее будет еще лет пять, но, скорее всего, меньше. Как верно заметил Ждан, с их работой они могут и до завтра не дожить.
– Все собрал? – Радомила заглянула в седельную сумку. – И монеты?
– И их тоже. Но я бы предпочел закопать их на перекрестке, – проворчал муж.
– С возрастом ты совсем растерял боевой задор.
– Как я погляжу, ты сама хочешь кошель с про́клятым золотом нести?
– Нет, спасибочки, уступлю эту привилегию тебе, дорогой.
Спустившись на первый этаж, они попрощались с хозяином кабака и вышли в морозную ночь. Пусть все считают, что по темноте путешествовать опасно, им так привычнее. Глупо думать, что зло скрывается во мраке, при свете дня дурных дел творится даже больше.