Путь неблизкий, во весь опор гнали, пока солнце не зашло, но потом пришлось замедлиться. В ближайшем поселении не смогли остаться – слишком близко, головорезы Дивы нашли бы их еще до заката.
– Нужно остановиться! – выкрикнул Ждан. – Лошади сдохнут – вообще никуда не доберемся!
– Давай!
Надо, значит, надо, прав муж, лошади у них добрые, но не бессмертные. Беда в том, что и мальчишка не двужильный.
Они спешились, ушли подальше от дороги; пока Ждан следы заметал, она навес соорудила из веток, плащ запасной на него накинула и Красимира под него положила. Костер развела, попробовала покормить мальчишку, но тот оттолкнул ее руку и скривился.
– Тебе силы нужны.
– Зачем? – шепотом спросил он. – Закончилась жизнь моя.
– Если есть не будешь, точно закончится. – Радомила усадила его и насильно запихала в рот кусок мяса. – Жуй, сплюнешь – по роже размажу.
Он почему-то захихикал, послушно прожевал и сказал:
– Мать моя так же говорила. Однажды все-таки надела миску со щами на голову.
– А не надо за столом выделываться. – Радомила ворчала для виду, чтобы мальчишка не расслаблялся. – Как случилось это? Расскажи мне.
– Не стану.
– Наказали? Что ты сделал, чтобы такое заслужить?
– Я нехороший человек, – вдруг сказал Красимир. – Не такой, каким кажусь тебе. Рассказывать стану, сразу поймешь, что зря собой рисковала.
– Давай попробуем, а там поглядим.
И ее сын мог попасть в такую переделку. Сейчас ему, конечно, гораздо больше лет, чем этому желторотику, если он выжил, конечно.
– Мы убивали. – Крас горько усмехнулся. – И грабили. Над нечистью издевались, да и не только над ней.
– Ближе к делу.
– Колдушку поймали, вели на костер. Дива добро дала на то, чтобы мы с мужиками, ну… – Он замялся.
– Насиловали девку, – мрачно закончила Радомила.
– До этого я с ней был. С Дивой. Приревновала она, заставила ведьму проклясть меня. Сожгли ее, поехали в деревню, смотрю – что-то неладное творится в штанах, поглядел, а там…
Крас махнул рукой и отвернулся. В его глазах заблестели слезы; казалось, он жалел о содеянном. Радомила вздохнула: они с мужем никогда не позволяли себе лишней жестокости, ведьму надо было убить, но издеваться перед этим – скотство настоящее.
– Думал, обойдется, но знахарка сказала, что сделать нельзя ничего, если заговоренный предмет не найдем.
– И верно сказала, – нехотя подтвердила Радомила.
– Но теперь-то мне что делать? – Красимир посмотрел на нее. – Что я теперь такое?
– Так ты думаешь, что мужиком тебя хрен делал? Нет, дружочек, поступки должны быть мужские, человеческие, а что там у тебя в штанах – дело десятое.
– Теперь там нет почти ничего. Что со мной будет, представляешь? – Он подался вперед и тут же закашлялся. – Не мужик, не баба, да меня каждый лоб унижать будет, насмехаться…
– А ты попробуй язык за зубами держать. – Радомила пожала плечами. – Необязательно всем свою промежность показывать.
Она достала из сумки склянку с настойкой и протянула Красимиру. Тот недоверчиво уставился на нее.
– От кашля, – пояснила она. – Кто дежурить первым будет?
– Я не устал. – Муж присел на корточки и достал из сумки мясо. – Поешь и отдыхай, разбужу позже.
Легла Радомила с тяжелым сердцем, долго глаз со спящего мальчишки не сводила. Вроде лицом мил, но как же вышло, что из него такая гниль выросла? Кто виноват в этом – родители или Дива с ее головорезами? А кем стал их сын?
Она перевела взгляд на мужа, тот сидел на пне, доедал мясо, что-то напевал. Красив он был в юности, ах, как он был красив! До сих пор собой хорош, хоть и полвека скоро отмечать будет. Волосы уже не темные, серебристые пряди в хвосте появились, виски тоже седина украшает, но глаза порой как вспыхнут, как засияют, и ему снова двадцать лет. Любовь дело такое – сколько бы лет ни прошло, в глазах любящего только красота отражается.
Кто-то тряс ее за плечо. Вокруг темно, костер затоптан, сквозь вой ветра было слышно, как деревья натужно кряхтят, а затем с громким треском ломаются.
– Уходить надо, – прошептал Ждан. – Быстрее парня буди и…
Совсем рядом упал могучий ствол – поднял в воздух снег, Красимир вскрикнул, проснувшись от резкого звука. Радомила кинулась к нему, рот зажала рукой и прислушалась – бредет кто-то через лес, от шагов его дрожь по земле пробегает.
– Быстрее бери его!
Схватили мальчишку и потащили в укрытие – спрятались за большим валуном, мечи достали, приготовились к схватке. По звуку сложно определить, кто приближается, но чует охотничье сердце, что беда это.
– Господи, помилуй… – прошептал Ждан.
Радомила приподнялась и тут же обомлела – силуэт черный, да такой огромный, что иные деревья рядом с ним кажутся нелепыми карликами! Идет медленно, прислушивается, зараза, учуял их, точно учуял.
Ждан силой заставил ее пригнуться. Света луны едва хватало, чтобы разглядеть неподдельный испуг, застывший на его лице. Неужто понял, что за тварь? Радомила хотела спросить, но муж головой покачал и палец к губам прижал.
Громко топая, существо приблизилось к лагерю, взмахом руки повалило навес, заревело, воздух в себя втянуло и замерло, ни звука не издает.
Ждан медленно наклонился к ней и прошептал всего одно слово, от которого по спине поползли мурашки:
– Лихо.
«Быть не может!» – хотела выкрикнуть она.
Никто не видел этих тварей много лет, поговаривали, что великанов вытеснили с безымянных земель в сторону Черной Пади давно, еще до ведьм.
Мало того что Лихо изворотливо, сильно и хитро, оно неописуемо злое, его суть – ярость и жажда смерти. Если выжил после схватки с ним, ничего хорошего не жди – Лихо несет с собой беду. Неудачи будут преследовать тебя до тех пор, пока не помрешь.
Чудище сдвинулось с места – земля задрожала под его весом, затрещали деревья.
Радомила смахнула пот со лба, выдохнула и вдруг услышала сквозь треск ветвей громкий кашель. Дернулась, уставилась на Краса, а тот руки ко рту прижал, смотрел на нее в ответ расширившимися от ужаса глазами.
– Дело плохо. – Ждан выпрямился, блеснула сталь меча. – Уводи его, я…
Окончание фразы исчезло в победном крике Лиха – великанша кинулась к ним, размахивая длинными когтистыми руками. Муж бросился навстречу верной гибели, Красимир встал на колени и пополз прочь.
Радомила выпрыгнула из-за камня и побежала за Жданом. Он уже сцепился с тварью – та пыталась поймать его, ревела так, что эхо по всему лесу разносилось. Радомила полоснула Лихо клинком по щиколотке, черная кровь брызнула на снег, на лицо упали теплые капли.
Великанша развернулась, махнула лапищей, длинные когти просвистели над ухом, от удара увернуться не получилось – Радомила кубарем покатилась по земле и врезалась в ствол. Затрещали кости, но меч из рук она не выпустила, встала на колени, тряхнула головой и на ноги поднялась.
Ждан отступал, не мог противостоять натиску Лиха, когти с мечом сталкивались, искры летели во все стороны. Освященный металл, испещренный святыми рунами, причинял существу боль – оно выло, но продолжало драться.
Радомила снова попыталась напасть на великаншу со спины – подпрыгнула и вонзила меч в мясистое бедро, покрытое струпьями. Лезвие застряло, Радомила упала на землю. Лихо взвыло громче, схватилось за рану, но клинок обжег ее руку. Рассвирепев, тварь с такой силой толкнула Ждана, что тот, совершив немыслимый кувырок, отлетел в сторону и исчез в темноте. Великанша наклонилась, схватила Радомилу и подняла ее. Единственный глаз безостановочно двигался, из носа торчали волосы, нижняя челюсть выдавалась вперед, кривые зубы прикусывали верхнюю губу. Людоедская пасть открылась, из нее таким густым смрадом пахнуло, что впору сознание потерять.
«Господи, помоги», – подумала Радомила, которая и в церкви-то была всего пару раз.
Она уперлась рукой в губы чудовища – не даст сожрать себя так просто! Достала ножик из рукава и вонзила его прямо в почерневшую десну, глубоко, по самую рукоять. Заорало Лихо, затрясло головой, сдавило ее со всей силы, из Радомилы весь воздух вышел. Лязгнули зубы, боль накатила такая, что в глазах потемнело.
Сквозь кровавую пелену Радомила увидела, как Ждан на ногу великанши прыгнул, ловко вскарабкался вверх и скрылся за спиной существа.
Лихо так увлеченно жевало, аж за ушами трещало. Радомила с трудом взгляд от окровавленной пасти отвела. Кто ж знал, что жизнь ее сегодня закончится, не о такой смерти она мечтала, не о таком…
Завыло Лихо, пальцы разжались, Радомила упала в снег. Успела увидеть, как муж со спины великанши спрыгнул, а та попятилась, за шею схватилась. Кровь заливала уродливое тело.
Родные руки помогли подняться, Ждан подставил плечо, обхватил Радомилу за талию и поволок прочь. Вместе они до лошадей добрались, Красимир уже отвязал их, дождался, не сбежал. Вдвоем они помогли ей забраться в седло, муж сел сзади, взял поводья.
– С ним езжай, – пробормотала Радомила.
– Доедешь? – рявкнул Ждан.
Красимир дергано кивнул и залез на лошадь.
Пришлось скакать по лесу, рискуя остаться без головы, но иного выбора Лихо им не оставило – его тяжелые шаги грохотали сзади, не подохла тварь, даже не собиралась.
– Держись, – прошептал муж и поцеловал Радомилу в макушку. – Держись, родная.
Чтобы в себя прийти, пришлось побороть навалившуюся дрему. Радомила заворочалась, застонала, вся правая сторона огнем горела, боль от шеи к ногам разливалась.
Она приоткрыла глаза, увидела бревенчатый потолок над собой, сквозь задернутые занавески свет дневной пробивался. Где это она? Как долго спала?
Села, на глаза навернулись слезы. Она схватилась за плечо… культю?
Опешила, медленно взгляд перевела на то, что еще вчера правой рукой было, увидела, что теперь там тряпками перемотанный обрубок висит.
«Проклятое Лихо оттяпало предплечье и локоть», – с каким-то тупым смирением подумала она.
В комнату вошел Ждан. Видно было, что не спал совсем, еле на ногах стоял. Она поманила его к себе, по постели похлопала. Он тяжело вздохнул, сел рядом, взгляда от пола не поднимал.