– Похоже, я оказалась неплохой поварихой, – сказала она Питеру. – Припаси для меня местечко.
Она спешно сжала его руку.
– Было очень здорово с тобой повидаться, правда.
Питер пошел в столовую, туда, где дети уже расселись за длинными столами по возрастам. Было шумно, энергия тел и голосов походила на непрерывный звон какой-то громадной машины. Питер сел на краю скамейки, рядом с Калебом, и тут появилась Сестра Пег. Остановившись, она хлопнула в ладоши.
Будто после удара молнии, воцарилась напряженная тишина. Дети за столами склонили головы и сложили ладони. Питер понял, что делает то же самое, замыкая круг. С одной стороны – Калеб, с другой – маленькая девочка с каштановыми волосами, напротив него, через стол.
– Отец Небесный, – начала женщина, прикрыв глаза. – Благодарим Тебя за еду эту, и за единство наше, и за благословение любви и заботы Твоей, которыми Ты не оставляешь нас в Твоей милости. Благодарим Тебя за дары земные и небесные, и за защиту Твою прежде, чем мы обретем жизнь грядущую. А еще благодарим Тебя за то, что волею Твоей у нас сегодня особый гость, один из отважных воинов Твоих, который преодолел полный опасностей путь, чтобы быть сегодня с нами. Молимся, чтобы Ты хранил его и товарищей его в их странствиях. Аминь.
– Аминь, – хором отозвались все.
Значит, в конце концов, Сестра Пег и не слишком недовольна его присутствием. Питер был искренне тронут. Принесли еду – кастрюли с супом, порезанный на толстые ломти хлеб, от которого еще шел пар, кувшины с молоком и водой. Во главе каждого стола одна из Сестер принялась разливать суп по чашкам, передавая детям. По кругу пошли кувшины с молоком и водой. Эми тихонько села на скамейку рядом с Питером.
– Только честно мне скажи насчет супа, – сказала она.
Суп был изумителен, лучшее, что ему доводилось есть за последние месяцы. Хлеб, пышный и теплый, такой, что он едва не застонал. С трудом удержался от того, чтобы попросить добавки, сочтя это невежливым, но как только его чашка опустела, одна из Сестер мгновенно принесла еще одну и поставила перед ним.
– Не так часто у нас гости бывают, – сказала она, краснея от смущения, и спешно ушла.
Они говорили о приюте, о тех обязанностях, которые были тут у Эми. Кухня, еще она учила самых маленьких читать, да и, по ее словам, «делала все, что потребуется». Питер тоже рассказывал свежие новости, правда, отделывался общими фразами. Только когда дети лягут спать, они смогут поговорить начистоту. Сидящий рядом Калеб оживленно болтал с другим мальчишкой. Питер слышал лишь обрывки разговора. Что-то про рыцарей, королев и пешек. Когда приятель Калеба ушел из-за стола, Питер спросил Калеба, о чем речь.
– О шахматах.
– Ша… что?
Калеб закатил глаза.
– Шахматы. Игра такая. Могу тебя научить, если хочешь.
Питер поглядел на Эми. Та рассмеялась.
– Ты проиграешь.
Поев и убрав посуду, все трое пошли в общую гостиную. Калеб нашел доску и рассказал Питеру, как называются фигуры, какие ходы они могут делать. К тому времени, когда он добрался до рыцарей, или коней, у Питера уже голова кругом шла.
– Ты действительно в состоянии все это помнить? И как долго тебе пришлось учиться?
Калеб невинно пожал плечами.
– Недолго. Это же просто.
– Мне это простым не кажется.
Питер поглядел на Эми. Та хитро улыбалась.
– Вот только на меня не смотри. Тут ты сам за себя.
Калеб махнул рукой в сторону доски.
– Можешь ходить первым.
Началось сражение. Питер не придавал ему особого значения, в конце концов, это же детская игра, несомненно, он быстро ее освоит. Но сразу же понял, насколько он недооценил своего юного соперника. Калеб, казалось, предугадывал каждый его ход, отвечая безо всякого промедления. Его ходы были четкими и уверенными. Питер с нарастающим отчаянием начал наступление, взяв конем одного из слонов Калеба.
– Ты уверен, что хочешь это сделать? – спросил мальчик.
– Э, нет?
Калеб смотрел на доску, опершись подбородком на руки. Питер чувствовал, как в его голове роятся сложные мысли. Он вырабатывал стратегию, мысленно представляя последовательность ходов, развернутую во времени. Пятилетний мальчишка, подумал Питер. Потрясающе.
Калеб продвинул ладью на три поля, забрав последнего коня Питера, которого тот неосмотрительно поставил под удар.
– Гляди, – сказал он.
Размен фигур, и король Питера оказался в ловушке.
– Мат, – объявил мальчик.
Питер беспомощно смотрел на доску.
– Как тебе это так быстро удалось?
– Я же тебе говорила, – сказала за его спиной Эми и засмеялась, по-доброму, заразительно.
У Калеба сделался рот до ушей. Питер понял, что произошло. Сначала плавание, теперь это. Его племянник с легкостью уравнял счет, показав ему, на что он способен.
– Надо просто рассчитывать наперед, – сказал Калеб. – Попробуй воспринять это, как рассказ.
– Давай начистоту. И насколько ты хорош в этом деле?
Калеб скромно пожал плечами.
– Раньше пара ребят постарше меня обыгрывали. Теперь – нет.
Питер вдруг ощутил прилив гордости. Никогда в жизни он не проигрывал с таким удовольствием.
– Значит, так? Ладно, давай еще раз, младший. Я хочу реванш.
Когда зазвучал колокольчик, Калеб уже выиграл третью партию подряд, еще более решительно и безжалостно. Надо было отправляться в спальню. Время пролетело совершенно незаметно. Эми пошла в спальню девочек, а Питер пошел вместе с Калебом. Они пришли в большую комнату, заставленную койками. Калеб переоделся в ночную рубашку, опустился на колени на каменный пол рядом с койкой, сложил ладони и произнес вечернюю молитву, состоящую по большей части из «Благослови, Господи». Всех, начиная с «родителей моих на небесах» и заканчивая самим Питером.
– Я всегда тебя напоследок оставляю, – сказал мальчишка, забираясь на койку. – Чтобы с тобой всегда все хорошо было.
– А кто такой Мышатник?
Мышатником оказался живущий в приюте кот. Питер его уже видел. Бедное создание. Кот лежал на подоконнике в общей гостиной тряпочкой. Иссохшая плоть, обвисшая на костях, будто белье на сушильной веревке. Накрыв Калеба одеялом до подбородка, он наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. Вдоль коек уже ходили Сестры, укладывая остальных детей. Свет в комнате уже погасили.
– Дядя Питер, когда ты вернешься?
– Не знаю. Надеюсь, что скоро.
– Мы снова пойдем плавать?
Питер ощутил, как его обдало волной тепла.
– Только если пообещаешь, что еще сыграем в шахматы. Мне кажется, я пока еще их не освоил. Так что пара уроков мне пригодится.
– Обещаю, – ответил мальчишка, просияв.
Эми ждала его в пустой общей гостиной, а у ее ног терся кот. В казармы надо прийти к 21.00, так что у них только несколько минут.
– Бедняга, – сказал Питер. – Почему никто его не усыпит? Это просто жестоко.
Эми провела рукой по спине кота. Тот выгнулся, подставляя спину, и еле слышно заурчал.
– Наверное, уже пора бы. Но дети его обожают, а Сестры не поймут. Лишь Богу дано забирать жизнь.
– Они явно не бывали в Нью-Мексико.
Шутка отчасти. Они сидели за небольшим столом, друг напротив друга. Эми озабоченно посмотрела на него.
– Ты выглядишь обеспокоенным, Питер.
– Снаружи дела идут не слишком хорошо. Хочешь, чтобы я тебе рассказал?
Эми обдумывала его вопрос. Какая-то она бледная, подумал Питер. Может, ей нездоровится.
– Может, в другой раз.
Она вгляделась в его лицо.
– Знаешь, он тебя очень любит. Все время о тебе говорит.
– От твоих слов я себя виноватым чувствую. Может, и заслуженно.
Эми взяла Мышатника и положила себе на колени.
– Он понимает. Я всего лишь хотела тебе сказать, насколько ты для него важен.
– А ты как? У тебя тут все в порядке?
Она кивнула.
– Если в целом, меня устраивает. Мне нравится компания людей, дети, Сестры. И конечно же, Калеб. Возможно, впервые в жизни я чувствую… не знаю. Чувствую себя полезной. Иногда так хорошо быть обычным человеком.
Питера поразила откровенность их разговора. Будто исчез какой-то барьер, их разделявший.
– Другие Сестры знают? Кроме Сестры Пег, конечно.
– Немногие, быть может, просто подозревают. Я здесь уже пять лет, и они должны были заметить, что я не взрослею. Думаю, для Сестры Пег я проблема в некотором роде, нечто, что не укладывается в ее взгляд на мир. Но она мне ничего об этом не говорит.
Эми улыбнулась.
– В конце концов, я варю неплохую ячменную похлебку.
Момент расставания настал слишком быстро. Эми проводила Питера до выхода. Остановившись, Питер вытащил из кармана стопку купюр и протянул ей.
– Отдай Сестре Пег, хорошо?
Эми кивнула, ничего не сказав, и убрала деньги в карман юбки. А потом снова обняла его, еще сильнее, чем в первый раз.
– Я действительно очень скучаю по тебе, – тихо сказала она, уткнувшись ему в грудь. – Береги себя, хорошо? Пообещай мне, что сделаешь это.
В ее настойчивости было нечто странное, будто какое-то ощущение окончательности, последнего прощания. Что она ему не сказала? И еще. От ее тела исходил лихорадочный жар. Он буквально ощущал его, сквозь плотную ткань формы.
– Обо мне можешь не беспокоиться. Со мной будет все в порядке.
– Я серьезно, Питер. Если что-то случится, я не…
Она умолкла, будто ее слова унес невидимый ветер.
– Я просто не смогу больше, вот и все.
Теперь он окончательно убедился. Эми ему что-то не говорит. Питер оглядел ее лицо, пытаясь понять что. На ее лбу еле заметно блестел пот.
– Ты нормально себя чувствуешь?
Она взяла его руку и подняла, прижимая ладонь к его ладони. Кончики их пальцев еле-еле касались. Это было жестом единения и расставания одновременно.
– Ты помнишь, как я тебя поцеловала?
Они никогда об этом не говорили. Ее быстрый поцелуй, будто птица зерно клюнула, там, в гипермаркете, когда к ним бежали Зараженные. Много случилось с того времени, но Питер не забыл тот момент. Как он мог бы забыть это?