– Заткнись. На хрен.
Она сделала это. Заткнулась на хрен. Ударивший ее человек был пос по прозвищу Сод, как Сара узнала позднее. У всех посов были прозвища, которыми их называли жители плоскоземья. Сода так назвали потому, что он любил насиловать людей. Многие из посов это делали, для них это было забавой, но Сод отличался среди них разнообразием вкусов. Женщины, мужчины, дети, скот. Сод изнасиловал бы и ветер, если бы нашел в нем дырку.
Придет и ее черед, со временем. Быстро, грубо, и все. В данный момент боль от его ударов произвела противоположный эффект, приведя ее в чувство. В голове начали формироваться стратегия и приоритеты. Пока что, похоже, лучше остаться в живых и «заткнуться на хрен» будет лучшим способом в данный момент. Молчи, сказала она себе. Не отсвечивай. Узнай все, что сможешь, но чтобы этого не заметили. Если они хотят тебя убить, то сделают это в любом случае.
Ни слова о ребенке.
Они шли под жарким солнцем, и их принялись подгонять дубинками. Вокруг много зелени. Издевательство, такая роскошная зелень. Грузовик стоял на территории чего-то типа лагеря, невысокие бетонные здания с блестящими металлическими крышами, огороженные колючей проволокой. Поблизости, в нескольких сотнях метров, стояло огромное многоярусное сооружение, ни на что не похожее. Оно выглядело, как огромная ванна. С его изогнутых стен свисали батареи фонарей, в десятках метров от земли. На глазах у Сары блестящий серебристый тягач с полуприцепом, такой же как тот, в котором привезли их, подъехал к основанию здания. Подбежали мужчины с винтовками в руках. На них были массивные защитные костюмы, а их лица закрывали решетчатые маски. Когда грузовик подъехал к сооружению, он будто утонул в земле. Пандус, поняла Сара, уходящий под землю. Открылись ворота, и грузовик исчез.
– Глаза в землю. Молчать. В две колонны, женщины налево, мужчины направо.
Их завели в одно из бетонных зданий и приказали раздеться и сложить одежду в кучу. Они стояли, двадцать три женщины, совершенно нагие, совершенно одинаково рефлекторно прикрывшись руками – одной рукой грудь, другой – пах. Трое мужчин в форме оглядели их, переминаясь с ноги на ногу, отпуская грубые шутки и презрительно смеясь. На полу были сливные отверстия, стоки. Из длинных зарешеченных окон наверху, под самой крышей, падали косые лучи света. Двадцать три обнаженные женщины безмолвно смотрели себе под ноги, многие плакали. Но заговорить означало нарушить неписаное правило и лишиться жизни. Что бы их ни ожидало, очевидно, это произойдет здесь.
А потом были шланги.
Вода хлестала их ледяными струями. Вода в качестве оружия, вода, которая может ударить, как кулак. Все вопили, женщины начали падать и скользить по полу. Тому, что со шлангом, это явно нравилось, он улюлюкал, будто скача верхом на лошади. Выбирал то одну, то другую. Сгонял их в кучу. Болтал шлангом вверх вниз, поливая их лица, груди и животы. Вода ударяла, уходила в сторону и ударяла снова. Бежать было некуда, прятаться некуда, оставалось только терпеть.
А потом это прекратилось.
– Всем встать.
Их вывели наружу, нагих и дрожащих. По их лицам струилась вода, ручьями стекала по их волосам. Кожа покрылась мурашками. Посреди площади стоял единственный деревянный стул. Один из охранников, дюжий, с поросячьим носом, стоял рядом с ним, лениво правя бритву о кожаный ремень. Подошли еще четверо, у каждого в руках была большая пластиковая коробка.
– Одеться.
Им бросили одежду. Свободного покроя штаны с веревкой на поясе, туники с длинным рукавом, свисающие ниже пояса, из колкой грубой шерстяной ткани, от которой исходил резкий химический запах. Потом обувь, самую разную – кроссовки, пластиковые сандалии, ботинки с оторванной подошвой. Саре достались большие, не по размеру, ботинки на шнуровке.
– Эй, ты, вперед.
Мужчина с бритвой в руке показал на Сару. Остальные женщины расступились. Было в этом нечто от предательства, но Сара не могла их винить. Наверняка она и сама бы так поступила. С ощущением тяжести в груди она подошла к стулу и села, оказавшись лицом к другим женщинам. То, что сейчас произойдет, она поняла по их глазам. Мужчина ухватил ее за волосы и резко дернул. Один удар бритвой, и ее волос практически не стало. А затем он начал срезать остатки, небрежно, едва не срезая ей кожу. Его движения были бессистемными, такими же движениями он мог бы рубить кустарник, пробираясь в лесу. Волосы Сары золотыми локонами упали к ее ногам.
– Иди обратно и стой.
Она вернулась. Коснулась пальцами головы, и они стали липкими от крови. Она поглядела на нее, внимательно, шевеля пальцами. Это что-то значит. Это моя кровь, подумала Сара. Раз это моя кровь, значит, я жива.
На стуле уже сидела следующая женщина. Вроде бы ее Каролина зовут, вспомнила Сара. Они встречались в лазарете Розуэллского гарнизона. Медсестра, как и Сара. Рослая, ширококостная женщина, излучавшая здоровье и хорошее настроение, уверенность. Сейчас она плакала, уткнувшись лицом в ладони, пока цирюльник делал свое дело.
Их остригли одну за другой. Как много значат волосы, поняла Сара. Безликие бритые головы лишили их чего-то личного, превратили их в однородную массу, будто в стадо скота. У нее кружилась голова от голода, и она едва держалась на ногах. Есть никому не давали, несомненно, чтобы сделать их более послушными, чтобы они почувствовали некую благодарность к пленившим их, когда те дадут им поесть.
Когда со стрижкой было покончено, их погнали ко второму бетонному зданию для чего-то, что назвали «обработкой». Выстроили в шеренгу перед длинным столом, за которым сидел один из охранников, с выражением лица начальника. Их по очереди вызывали к столу, и каждый раз он цеплял на планшет новый лист бумаги.
– Имя?
– Сара Фишер.
– Возраст?
– Двадцать один.
Он оглядел ее с ног до головы.
– Читать умеешь?
– Умею читать. Да.
– Особые умения?
– Умею ездить.
– Ездить?
– Верхом.
Он слегка закатил глаза.
– А что-нибудь полезное?
– Не знаю.
Сара пыталась выбрать что-нибудь безопасное.
– Шить? – сказала она.
Он зевнул. У него были настолько плохие зубы, что они, казалось, зримо шатались у него во рту. Что-то чиркнув на листе бумаги, он оторвал его нижнюю половину. Достал из корзины под столом потрепанное одеяло, металлическую тарелку, мятую кружку и ложку. Поставил на стол и подвинул к ней, положив сверху бумажку. Сара мельком поглядела на нее. Ее имя, потом пять цифр, потом «Барак 216», а снизу – «Биодизель». Буквы печатные, будто ребенок писал.
– Следующая!
Один из охранников взял ее за руку и повел по коридору, по обе стороны которого были закрытые двери. Завел в крохотную комнату, где стоял стул, такой, каких Сара никогда в жизни не видела. Зловещее приспособление, металлическое, с обивкой из потрескавшейся красной кожи, спинка откинута назад на сорок пять градусов, ремни на уровне груди, а еще для запястий и лодыжек. Над ним, будто лапы гигантского паука, спустившегося с потолка на паутине, висел набор сверкающих металлических инструментов. Охранник толкнул ее к креслу.
– Сидеть.
Он привязал ее к креслу и вышел. Откуда-то снаружи донесся резкий высокий звук, зловещий, приглушенный толстыми стенами. Это вопль? Саре показалось, что она не в себе. Если бы в желудке хоть что-то было, ее бы стошнило. Пали последние рубежи ее защиты. Она будет умолять. Будет просить. У нее нет сил сопротивляться.
Позади нее открылась дверь. Краем глаза она увидела мужчину, одетого в серый костюм. С небольшим округлым брюшком и дымчатыми очками на кончике носа, с кустистыми бровями, приподнятыми по краям. В его лице даже было нечто доброе, как у старого дедушки. Он держал в руке планшет с листом бумаги, как и охранник. Потом поднял взгляд и улыбнулся.
– Сара, так?
Она кивнула, чувствуя вкус желчи во рту.
– Я доктор Верлайн.
Он поглядел на ремни и покачал головой.
– Эти люди идиоты. Обычные убийцы, если по мне. Уверен, ты голодала. Давай посмотрим, не сможем ли мы тебя отсюда вытащить.
Она ощутила проблеск надежды, думая, что он ее отпустит, но вместо этого он пододвинул к креслу табурет и надел латексные перчатки. Значит, нечто другое. Он коснулся рукой ее подбородка и открыл ей рот. Внимательно поглядел внутрь, а потом выставил два пальца перед ее лицом.
– Следи за ними, пожалуйста.
Сара смотрела на пальцы, которые описали восьмерку. Мужчина убрал руку. Пощупал ей пульс, потом достал из кармана костюма стетоскоп и послушал сердце. Выпрямился и снова поглядел на лист бумаги на планшете, щурясь.
– Проблемы со здоровьем? Паразиты, инфекции, ночные приливы, проблемы с мочеиспусканием?
Сара мотнула головой.
– Что с менструациями?
Он ставил галочки по пунктам.
– Есть проблемы? Например, излишнее кровотечение.
– Нет.
– Тут написано, что тебе…
Он перевернул страницу.
– Двадцать один. Это верно?
– Да.
– Была беременна?
Внутри ее все сжалось.
– Это простой вопрос.
– Нет, – ответила она, мотнув головой.
Если он и понял, что она лжет, то не подал вида. И уронил планшет на колени.
– Ладно, похоже, у тебя отличное здоровье. Отличные зубы, позволю себе сказать. Тут уж ничего не поделаешь.
Что ей теперь, спасибо сказать? Над ее головой все так же зловеще висел металлический паук.
– Тогда ладно, посмотрим, сможем ли сделать все по-быстрому и отправить тебя восвояси.
Внезапно что-то изменилось. Сара ощутила это по тому, как его лицо внезапно стало жестким, но не только. Будто сам воздух в комнате еле заметно изменился. Доктор принялся лихорадочно жать на педаль под креслом, раздался жужжащий звук, а затем он протянул руку над ее лицом и опустил одну из паучьих лап. На ее конце, в такт движениям его ноги вращалось небольшое сверло.
– Тебе будет легче, если ты не будешь шевелиться.
Спустя много минут Сара стояла снаружи, под лучами весеннего солнца, прижимая к груди свои скудные пожитки. Когда она начала орать, доктор дал ей в зубы кожаный ремен