– Ладно, – сказал он, помолчав. – Это было давно. Благодарю за сочувствие, но я здесь не за этим. Я встрял, и если Флит узнает, он отправит меня в отставку. Или на гауптвахту, надолго.
– Даю слово, сэр.
Апгар снова помолчал.
– В тот день мы потеряли двадцать три человека. Из которых шестнадцать, в том числе мою сестру, так и не нашли. Все знают про затмение. А вот чего все не знают, так это того, что Зараженные прятались в убежищах. Будто заранее знали о затмении. А прямо перед нападением молодой парень из Внутренней Службы, который был на дозорной башне, сообщил, что видит большой грузовик, похожий на тот, который описал ты. Прямо за деревьями. Ты понимаешь, к чему я клоню?
– Вы хотите сказать, что это было запланировано.
Апгар кивнул.
– Не знаю кем, но женщина в этом участвовала. Два человека ее видели. Первым был парень из Внутренней Службы, о котором я упомянул. Второй – рабочий, бригадир Северного Комплекса. Его жена и дочь пропали в тот день. А звали его Кертис Ворхис.
Снова сюрприз.
– Генерал Ворхис?
– Я знал, что тебя это заинтересует, особенно учитывая его дружбу с Гриром. Ворхис записался в Экспедиционный Отряд сразу же после бойни. Половина высшего командования второго Экспедиционного Отряда начала свою службу после того дня. Вторым служащим Внутренней Службы на башне был Нэйт Крукшенк. Уверен, ты знаешь это имя. А ты знал, что он Ворхису шурином приходился?
Крукшенк был командующим в Розуэлле. Внезапно совокупность действующих лиц сложилась, будто части головоломки. Питер вспомнил гарнизон в Колорадо, где он был с Гриром и Ворхисом. Как дружны они были, и как потом Грир показал ему наброски, нарисованные угольком, когда генерал погиб. Ворхис снова и снова рисовал одну и ту же картину, женщину и двоих маленьких девочек.
– А что же за другой из Внутренней Службы? Он кто был?
– Ну, это имя известно всякому. Тифти Лэмонт.
Чушь какая-то.
– Тифти Лэмонт служил в ВС?
– О, Тифти и не на такое способен. Я обязан ему жизнью, и не я один. После бойни он тоже записался в Экспедиционный разведчиком-снайпером. Наверное, лучший из всех, какие когда-либо были. До капитана дослужился, пока его не выгнали. Ворхис, Крукшенк и Тифти знали друг друга с детства. Всей истории не знаю, но что-то там было.
Тифти Лэмонт – в Экспедиционном, да еще и офицер. Если судить по всему тому, что Питер о нем слышал, – совершенно не вяжется.
– И что с ним случилось?
– С Тифти?
– Он же теперь изгой.
Лицо Апгара сделалось странным.
– Не знаю, лейтенант. Можешь сам его спросить. Если, конечно, найдешь. Если знаешь кого-то, кто знает кого-то еще.
Повисло молчание. Апгар выжидающе поглядел на него.
– Сколько, говоришь, было людей в той твоей колонии в Калифорнии?
– Девяносто два.
– Девяносто два, и исчезли без следа. Весьма загадочно, как по мне. Не очень похоже ни на военную операцию, ни на нападение Зараженных. Плюс шестьдесят семь в Розуэлле, и у тебя уже едва не две сотни человек, которые растворились в воздухе. А теперь уходит Эми ровно тогда, когда появляется эта женщина и нарушает наше снабжение нефтью. Я понимаю, почему начальство беспокоится. Тем более если задуматься над фактом, что единственный ныне живой человек, который видел эту женщину… как ты его назвал?
– Изгой.
– Именно. Персона нон грата. Скользкая ситуация в политическом смысле, мягко говоря. С одной стороны, есть военные, которые ничего общего с ним иметь не желают. С другой стороны, гражданские власти, которые не могут по крайней мере официально. Ты меня слышишь, лейтенант?
– Я не слишком разбираюсь в политике, сэр.
– Нас тут двое таких. А там – кучка людей, заботящихся, как свои задницы прикрыть. Поэтому мы и оказались в таком положении. Это обстоятельства, в которых хорошо бы воспользоваться помощью третьей стороны. Людей, скажем так, умеющих проявлять личную инициативу, продемонстрировавших это, как и умение обходить углы. Я в этом не одинок. Определенные конфиденциальные разговоры уже идут на высоком уровне. Гражданском, не военном. Судя по всему, то, что я твой командир, помогло мне верно оценить твой характер. Твой и Донадио.
Питер нахмурился.
– А Алиша тут при чем?
– Этого я не знаю. Но могу сказать тебе две вещи, а дальше считай как хочешь. Во-первых, из Форт-Кирни три месяца ничего не слышно. Во-вторых, у Донадио два приказа. Мне известен лишь первый, который шел на уровне штаба Дивизиона, и я тебе о нем говорил. Второй был в запечатанном конверте, прямиком из администрации Санчес, «лично в руки».
– Почему же в командовании Дивизиона не захотели посвятить вас в подробности?
– Превосходный вопрос. По поводу того, в чем суть этого дела и кто это знает. Похоже, вопросы секретности касаются не только тебя. Флит решил избавиться от тебя, в этом я тебе ничего нового не открыл. Но, между нами, Флит и Санчес не всегда встречаются непосредственно, а субординация не настолько проста, как тебе могло бы показаться. Декларация оставляет большой простор для толкований, и все может оказаться весьма мутным. Это дело с женщиной на Нефтяной Дороге – не тот вопрос, скажем так, по которому военные и гражданские пришли к общему мнению. Как и Мартинес, который, как ты очень уместно заметил, не находился там, где должен был находиться. Да еще в этот самый момент Эми каким-то образом освобождает Грира из военной тюрьмы и сбегает. Все очень интересно.
– Значит, вы думаете, это звенья одной цепи.
Апгар пожал плечами.
– Я всего лишь посланник. Флит никогда не был тем, кого можно назвать истинно верующим. По его мнению, Эми – лишь отвлекающий маневр, а Двенадцать – легенда. Насчет Донадио ему спорить не приходится, он видит, что она иная, но в его системе это ничего не доказывает. Он терпел охоту лишь потому, что Санчес слишком много шумела по поводу того, что игра не стоит свеч, и происшедшее в Карлсбаде дало ему возможность окончательно прекратить охоту. Но есть те, кто считает иначе.
Питер задумался, стараясь осознать услышанное.
– Значит, Санчес делает дела за спиной у Флита.
Апгар делано нахмурился.
– Я не помню, чтобы такое говорил. Говорить такое мне не по чину. В любом случае я бы был тебе очень обязан, если бы ты смог помочь мне найти достаточно способного человека, чтобы тут пару дел уладить. Никого подходящего не знаешь, лейтенант?
Намек был толщиной с бревно.
– Думаю, знаю, полковник.
– Превосходно.
Апгар помолчал, прежде чем продолжить.
– Смешно с этой машиной. Чистейшее совпадение, если задуматься. Похоже, бумаги не туда положили. Ты же знаешь, как это бывает. Сорок восемь часов на входе, семьдесят два на выходе.
– Рад был это услышать, сэр.
– Я думаю, что ты поймешь мое мнение по этому поводу.
Полковник хлопнул себя по коленям.
– Ладно, думаю, я уже где-то еще нужен. Меня назначили в президентскую сводную группу, чтобы разобраться с этим… неудачным происшествием. Не знаю уж, насколько я там буду полезен, но буду делать то, что мне скажут.
Он встал с койки.
– Хорошо, что немного отдохнул, лейтенант. Нам предстоят жаркие деньки.
– Благодарю, полковник.
– Не стоит. Серьезно.
Он снова поглядел на Питера.
– Будь с ним поосторожнее, Джексон. Лэмонт не тот человек, которому можно поперек дороги становиться.
Они ехали днем, ночью, потом снова днем и снова ночью. Сейчас они были восточнее Лаллинга. Карты у них не было, но в ней не было нужды. Федеральная номер 10 и так приведет их прямиком к Хьюстону, в его центр, заросший джунглями. Грир однажды был здесь, всего лишь в пригороде, но и там увидел достаточно. Город превратился в непроходимое болото, торчащие из жижи переплетенные деревья меж мокнущих развалин, где было полно нариков. Если они тебя не найдут, найдут аллигаторы. Твари лениво патрулировали зловонные воды, будто наполовину затопленные лодки, со временем вырастая до гигантских размеров. Все время искали себе еду. В воздухе висели огромные тучи москитов. Нос, рот, глаза, они всегда лезли в отверстия тела в поисках самого нежного места для укуса. Хьюстон, вернее, то, что от него осталось, – не место для людей. Грира всегда удивляло, как вообще пришло в голову построить здесь город.
Скоро они увидят это. Сейчас они ехали по прерии, заросшей высокой травой и кустарником, по равнине, медленно, миля за милей, спускающейся к океану. Так далеко на восток шоссе не расчищали. Оно уже больше походило на направление, чем на реальную дорогу, намек на нее. Его поверхность растрескалась и покрылась наносами глинистой земли. То и дело им преграждали путь целые кладбища старых автомобилей. С тех пор как они выехали, они едва перекинулись парой слов. В этом просто не было необходимости. Грир чувствовал перемены в Эми, перемены, которые его начинали беспокоить. Ощущение, что ей что-то мешает физически. Она сильно потела, время от времени он замечал, что она вздрагивает, будто от боли. Но когда он попытался ей это высказать, девушка мгновенно прервала его.
– Я в порядке, – настаивала она. – Ничего не случилось. – Она сказала это почти что зло. Явно намекала, что ему лучше не настаивать.
Опустилась тьма, и они разбили лагерь на открытом месте, рядом с развалинами мотеля. Небо было ясным, температура падала, выпала роса. Эми ничего не сказала, но Грир понял, что ночью они будут в безопасности. В присутствии Эми он находился в защитной зоне. Раскатав спальные мешки, они легли спать.
А потом он неожиданно проснулся. Что-то не так. Он перекатился на бок и увидел, что спальный мешок Эми пуст.
Он не позволил себе паниковать. Пока они спали, взошла округлая луна, еще не полная, поделив тьму на светлые и темные места, зловеще удлиненные тени и пятна полной темноты. Лошади, судя по всему, жевали траву. Грир достал «браунинг» и осторожно двинулся вперед в полумраке. Заставил свои глаза приспособиться и разглядывал очертания теней. Куда она ушла? Не следует ли ему позвать ее? Однако тишина и возможные опасности, таящиеся в темноте, не позволяли сделать это.