И тогда Шухер совершает поступок, который удивляет всех сокамерников. Он говорит, что у человека можно отнять лишнее, но нельзя отнимать последнее, что у него есть. И он прощает Басмачу карточный долг.
Но история на этом не заканчивается. Святой, напротив, сразу же требует с Басмача всю сумму долга.
Доведенного до отчаяния Басмача Святой подталкивает к тому, чтобы он сам взыскал деньги со своих должников, которые в картах были еще неудачливей его.
Такой должник, собственно, нашелся только один – это был старый больной вор по кличке Маза. Маза был азартным картежником и вором, жившим по старым понятиям. Он держался особняком и не входил в окружение Святого. Святой, в свою очередь, недолюбливал гордого Мазу.
Однажды Маза имел несчастье проиграть небольшую сумму – сто долларов - Басмачу. Теперь Басмач потребовал возврата долга – чтобы, дескать, отдать долг Святому. Ста долларов, конечно, не хватало, чтобы отдать долг Святому – тем не менее, Басмач твердо, в присутствии всех воров потребовал у Мазы вернуть ему карточный долг.
Тогда Маза, у которого не было денег, ударил себя ножом прямо в сердце, на глазах Святого и всех сокамерников.
Когда Шухер узнал об этом, он вызвал на разговор Святого и Басмача и спросил их:
- Басмач, ты был должен мне десять тысяч, и я простил тебе долг. Почему же ты не простил малый долг другому вору?
- Это его дело – прощать долг или не прощать. Может и не прощать, - ответил за Басмача Святой.
- Почему умер Маза? – спросил тогда Шухер. – Потому что соблюдал понятия. Потому что ты, Басмач, требовал у него долг.
- Мне нужно было отдать деньги Святому, - ответил испуганный Басмач.
- Разве денег Мазы хватило бы, чтобы отдать долг Святому? – спросил Шухер.
- Нет, - ответил Басмач.
- Тогда за что он умер? За твои сто долларов, пес? – спросил разъяренный Шухер.
И Шухер объявил, что теперь сам требует у Басмача отдать его долг.
Басмач снова пал ему в ноги, умоляя не губить его.
Тогда Шухер объявил свое решение – смерть Басмача ему не нужна, от нее нет никакой пользы. Когда Басмач выйдет на волю, он будет выплачивать долг семье старого вора Мазы, пока не отдаст весь.
А виновным в смерти Мазы он, Шухер, назвал Святого.
Он говорит это в лицо Святому, а потом добавляет, что на воле его, Шухера, подельники, недавно пытались выставить магазин дорогой женской косметики – и оказалось, что держат его в складчину двое – начальник тюрьмы Кочмарик и вор Святой.
- Общее дело с мусором! Западло! – сейчас же изумленно объявил Урод.
Святой бросился на Урода с ножом, но Шухер свалил его первым же ударом.
Началась драка между зеками, но ее сейчас же разняли охранники.
С этого дня Святой люто возненавидел Шухера.
Позиции Святого сильно пошатнулись. Слухи о том, что у Святого на воле бизнес с ментами ползли по всей тюрьме. С каждым днем сторонников Святого становилось все меньше, на него косо и недружелюбно смотрели все уважаемые воры.
Святой ищет, но не находит возможность отомстить Шухеру, лишить его влияния в воровской среде.
Святой пристально следит за всеми событиями в камере Шухера.
Скоро Святой узнает от начальника тюрьмы, майора Кочмарик, с которым действительно имеет общий магазин на воле, что в камере Шухера под руководством опытного вора готовится побег.
Святой пытается во время общих прогулок вызвать на разговор и перетянуть на свою сторону воров из окружения Шухера, но встречает гневный отпор.
Тогда Святой решает действовать более изощренно.
В камере Шухера скоро появляется новый заключенный – это молодой уголовник из кампании Святого, якобы рассорившийся с ним и переведенный в другую камеру – из-за угроз в его адрес.
Молодой пронырливый уголовник по кличке Тушкан делает все возможное, чтобы выведать план побега.
Но Шухер перехитрил его. При Тушкане воры рассказывают друг другу план ложного побега, в назначенный день. Именно в этот день тюремные власти пытаются пресечь побег – ложный.
Следующей ночью Тушкан просыпается в момент, когда один из приближенных Шухера втыкает ему заточку в бок.
После смерти Тушкана тюремные власти ужесточают порядки и начинают открытые гонения на Шухера. Под любым предлогом его практически не выпускают из карцера.
Но через некоторое время Шухера вдруг выпускают.
В это время Урода вызывает тюремный начальник. С Уродом ведут беседу вдвоем – начальник тюрьмы Кочмарик и вор Святой.
Святой обещает Уроду сделать его вором в законе. Майор Кочмарик обещает выпустить Урода с ближайшей амнистией. В довершение, Святой показывает Уроду сберкнижку на предъявителя – на ней лежит три тысячи долларов, а Кочмарик читает Уроду письмо от дочери, в котором она пишет отцу, что ее бьют в школе, смеются над ней, потому что у нее старые рваные колготки.
Под давлением Урод соглашается сотрудничать с тюремными властями. Они договариваются, что Урод подаст знак, когда узнает о дне побега – этим знаком будет поцелуй руки Шухера.
Через некоторое время побег был полностью подготовлен. На следующий день Шухер, Урод и еще ряд воров должны были бежать из Бутырки.
На прогулке Шухер рассказывает очередную байку о старых ворах, и восхищенный Урод целует его руку.
В этот же вечер при попытке побега через тюремную кухню «берут» Шухера и все его окружение.
Майор Кочмарик при задержании бьет Шухера по лицу при всех зеках – но к удивлению всех, Шухер реагирует спокойно и только улыбается в лицо Кочмарика.
Шухера жестоко избивают и помещают в карцер. Нанятые Кочмариком и Святым «шестерки» - молодые уголовники низшего звена, наблюдавшие эту сцену, кричат на всю тюрьму:
- Мочи! Мочи его!
Наутро за Шухером приезжает машина – его куда-то увозят.
Вся тюрьма из окон наблюдает, как увозят Шухера.
На прощание Шухер улыбается Уроду и Святому и кричит им:
- Я вернусь, братки!
История седьмая
«Маленький Вадик»
Новый директор насосного завода, Семен Голов, был назначен на должность владельцем завода, крупным промышленником-олигархом Игорем Хозевичем.
Хозевич на заводе пользовался популярностью – он радел за интересы рабочих, покупал новое оборудование, и что важнее всего, построил для завода коттеджный поселок, в котором поселились рабочие семьи. Такая политика и дружелюбный характер Игоря Хозевича обеспечили ему дружественные отношения с руководством завода и рабочими.
Старый директор-коммунист был отправлен Хозевичем на пенсию – они явно не могли сработаться.
Но появление нового директора омрачило радость всех сотрудников «Насосного Завода».
Семен Голов, двухметровый гигант с громадной красной головой и пудовыми кулаками, оказался настоящим деспотом. За первые же несколько месяцев он с треском выгнал с завода многих начальников цехов, заместителей директора и прочих руководителей. Доставалось от него и рабочим – иногда по делу, за пьянку и прогулы, а иногда и просто так – от дурного настроения, в котором Голов неизменно являлся утром на завод.
Многие рабочие грешили водкой – но, присмотревшись к директору, они и в нем обнаруживали знакомые черты «черного водочного алкоголизма». Утром директор всегда мрачный, вечером благодушный. В гневе воспламеняется быстро, как масляная тряпка, орет, матерится, вращает красными от гнева глазами. Потом исчезнет в дирекции - а через полчаса уже ходит, как ни в чем не бывало, шутит, бьет панибратски по плечу рабочих, угощает сигареткой того, кого час назад ругал, на чем свет стоит.
Владелец завода Игорь Хозевич сам уже несколько раз делал замечания Голову за водочный перегар по утрам. Голов мрачно промолчал в ответ на эти замечания, и стал ожесточенно жевать по утрам жвачку, за что на заводе сейчас же получил кличку «Орбит».
Несмотря на пристрастие к водке и хамство, Голов установил на заводе строгий порядок, все нормы выполнялись, а поэтому грубые выходки до поры сходили директору с рук – Хозевича устраивал фанатично преданный заводу и лично ему директор.
С каждым днем Голов все туже «завинчивал гайки». Это было его любимое выражение: «завинчивать гайки», каждый раз он призывал еще сильнее «завинтить гайки» на собраниях правления завода.
В то утро Голов приехал на завод раньше всех – в шесть часов. Он был с похмелья - мрачен и одутловат. Уже в восемь утра, когда начинался рабочий день, Голов отправился на свой ежедневный «обход владений».
В сборочном цехе накануне справляли день рождения старого мастера – Афанасия Петровича Белова. Белов был одним из ветеранов завода, поэтому на его дне рождения вчера собралась огромная компания, гуляли до утра.
Придя утром на смену, все со смехом вспоминали вчерашний праздник.
Вдруг кто-то из рабочих выкрикнул:
- Орбит идет!
Рабочие сразу помрачнели и притихли.
Появился Голов. Он хмуро взглянул на собравшуюся вокруг Афанасия Белова группу рабочих и грубо скомандовал:
- Че расселись мне тут?! А ну, работать!
Один из сыновей Афанасия Белова сказал:
- Не кричи, не крепостные!
И тогда Голов в ярости подлетел к двадцатилетнему худому сыну Белова и влепил ему пощечину, да такую, что тот сейчас же свалился наземь, из носа хлынула кровь.
- Да ты что творишь, сволочь! – вступился Афанасий Белов за сына, но Голов тут же, не раздумывая, ударил и его.
Пожилой Белов рухнул на железный пол цеха.
Группа рабочих взорвалась негодованием.
Все пошли на Голова. Но он не проявил никакого испуга, только шире расправил гигантские плечи, повел громадной головой, весь покраснел, крепко встал на громадные ножищи и сказал:
- Ну, давайте! Передушу всех как цыплят!