Потом случилось непредвиденное. Симпсон познакомился с девушкой, это была местная красавица, дочь одного из вождей.
Она пригласила Симпсона в дом, где напоила его каким-то пальмовым вином. Симпсон уснул. Это была ловушка. В дом вошли бандиты. Они связали, затем ослепили Симпсона, выкололи ему глаза.
Измученного, истекающего кровью, его долго держали в подвале, полном крыс, и периодически вытаскивали на допросы.
Однажды на такой допрос, посмотреть на знаменитого русского наемника, приехал глава военной хунты, отпетый палач, обожавший лично казнить своих противников, Модибо Коне, с группой приспешников.
Симпсона вытащили из подвала, и повезли в дом, где он предстал перед хунтой. Допрос должен был проходить в старом доме, построенном еще в колониальные времена.
Симпсона подвергли унизительному допросу, оскорбляли и унижали.
В очередной раз поднявшись на ноги, Симпсон бросился на своих мучителей, в один прыжок достиг стола, за которым сидели вожди хунты, и перехватил своими огромными руками шею Модибо Коне. В Симпсона выпустили не менее сотни пуль солдаты и охранники хунты. Но он не разжал тиски – задушил бандита.
А на следующий день в стране высадился американский десант, и хунта рухнула.
Никто так и не узнал, где похоронен Симпсон.
История девятая
«Юрина любовь»
Юра Васильев всегда был душой компании. Он был веселым человеком, даже балагуром. Его неудержимая энергия делала его лидером в любом коллективе. Так случилось, что коллективом этим с двадцати лет для Юры стала самая настоящая шайка гангстеров. Но объединил вокруг себя Юра не простых бандитов – будучи человеком амбициозным и далеко не глупым, он сумел привлечь к себе ветеранов элитных спецподразделений, настоящих сорвиголов. Они не стали заниматься модным тогда, но опасным рэкетом, и убивать никого они тем более не хотели. Они стали охранять крупных бизнесменов и банкиров, плодившихся в Москве в начале 90-х, как грибы после дождя. Так Юра стал душой, вдохновителем и руководителем охранного предприятия «SOS».
В начале 2000-х Юрий Васильев остепенился, как и начинавшие вместе с ним бизнес приятели. Охранный бизнес теперь не был единственным – появился свой банк, стали заниматься лесом, металлами, в, общем, уверенно шли в гору. Не в пример другим компаниям, в Юрином холдинге никогда не было конфликтов, распрей из-за денег, судов и прочей позорной суеты, возникающей часто между партнерами. Юрин авторитет «отца-основателя» всегда был непререкаем, а законы армейской дружбы накрепко цементировали деловые отношения между учредителями «SOS».
Но потом случилось неожиданное событие.
В элитном поселке, где жил Юра, появилась странная семья. Один из окраинных домов поселка, полностью построенный, но пустующий – владельца упрятали за решетку – был вдруг солнечным утром заселен.
Дом заняла еврейская семья, эмигрировавшая, как ни странно, не в, а из Израиля.
В семье было девять человек – мать, Фаина Иосифовна, семь сыновей, и одна дочь. Сыновья, конечно, были гордостью Фаины Иосифовны – все они были похожи друг на друга, худощавые, глазастые, серьезные парни. Самому младшему было пятнадцать, самому старшему – тридцать.
Дочь, Мирра, была типичной еврейской красавицей – с тонкой талией, широкими бедрами, длинными роскошными каштановыми волосами и выразительными, грустными глазами. Ей было двадцать лет.
Когда Юра увидел Мирру – в компании своих многочисленных братьев она проходила мимо его дома, - он остолбенел.
С тех пор он искал любой повод увидеться с ней. Он вызвался помочь семье новоселов с ремонтом. Целыми днями Юра пропадал в доме семьи Хозиных. Теперь он видел Мирру каждый день.
Мирра, конечно, заметила, как смотрит на нее сосед. Да и вся семья Хозиных это заметила. Юру, впрочем, это не смущало.
Осмелев через несколько дней, Юра начал дарить семье новоселов подарки. Он подарил им мебель для большой залы. Наконец, еще более осмелев, это было уже на исходе первого месяца их знакомства, он начал заваливать цветами и подарками Мирру. Ни для кого из окружающих теперь не были тайной его пылкие чувства к дочери Фаины Иосифовны.
Сама Фаина и ее сыновья не выказывали никакой радости по поводу поведения Юры, но и не проявляли осуждения. Они вели себя сдержанно. Вообще, Юра с первого дня заметил, как сдержанны, аскетичны и погружены в себя все в этой семье. Потом он с любопытством смотрел, точнее, подглядывал, как Хозины молятся перед каждой трапезой, Фаина что-то говорит на идише, сыновья повторяют за ней.
Когда Юра начал разговаривать с Миррой, он сразу спросил, тактично извинившись:
- Что означают обычаи, соблюдаемые в Вашей семье?
Мирра сказала ему, что их семья свято придерживается самого консервативного, и следовательно, самого истинного иудаизма.
- Поэтому мы уехали из Израиля. Даже там не все лояльно относились к истинным верующим, - печально подчеркнула Мирра.
Очень быстро Юра сумел понять, что за серой фигурой Фаины Иосифовны, ее всегда опущенными глазами, медлительной и словно сонной походкой кроется что-то совсем иное. Это была властная, фанатичная верующая, державшая в религиозном страхе и полном подчинении всю семью.
Юра пытался как-то заговорить с Фаиной, расположить ее к себе, но она словно не замечала его.
Однажды Фаина и семь ее сыновей уехали – в Москву, за стройматериалами для завершения ремонта.
На целый день Юра остался наедине с Миррой - такого раньше не случалось.
Сначала они беседовали, потом Юра взял Мирру за руку, и что-то нашло на них обоих – Юра начал обнимать Мирру, и шептать ей слова, которые последний раз говорил, когда ему было семнадцать, был он пьян и беспечен, и не руководил никаким холдингом, да и собой, пожалуй, не руководил.
Все случилось быстро и к удовольствию обоих – Юра овладел Миррой. Она не сопротивлялась его ласкам, была тиха, умеренна и ласкова, как всегда.
Когда приехали Фаина и братья Мирры, Юра сразу же вызвал на разговор всю семью. Он сказал, что хочет жениться на Мирре, и что они уже были близки.
Первый раз Юра увидел настоящую бурю чувств, которая отразилась в эти секунды на лице Фаины Иосифовны. Но, как всегда, буря устремилась не наружу, а внутрь пожилой женщины. Она ничего не сказала.
Потом вся семья Хозиных объявила Юре, что им нужно поговорить в своем семейном кругу, задать несколько вопросов Мирре. Юру попросили уйти и прийти через час.
Целый час Юра места себе не находил. Он пил коньяк в своем доме, посматривая на часы едва ли не каждые пять минут.
Через час он пришел в дом Хозиных.
Мирры в гостиной не было. Комната, кажется, еще хранила звуки бурной семейной сцены, но лица Хозиных, как всегда, были сдержанны и печальны.
Юре объявил решение старший сын Фаины, Михаил. Он сказал, что Юра обесчестил Мирру. Но их семья примет Юру, если Юра примет веру семьи, и не только сам Юра, но и все его окружение – родственники и друзья, бывающие в его доме.
Юра воспринял эту новость с радостью. Он бросился обнимать братьев, поцеловал руку Фаины. Рука у нее была горячая и желтая.
Чуть позже до Юры «дошло» - все содержание поставленных ему условий. Ему предстоял обряд обрезания.
Юра вызвал пятерых самых близких своих друзей и партнеров по SOSу, и предложил им «обрезаться с ним за компанию». Вначале Юру подняли на смех. Но потом друзьям стало ясно, что и сам Юра не шутит, и с Юрой не шутят родственники Мирры. Юра даже встал на колени перед друзьями:
- Помогите, братцы! Люблю ведь я ее! Ну обрежьтесь, что вам, жалко!
После серии приступов смеха и гнева, друзья Юры решили «составить ему компанию».
В назначенный день несколько иномарок остановилось у клиники. Из машины вышли Юра и группа его друзей – высоких мощных мужчин, некогда охранявших пол-Москвы. Видно было, все мужчины порядком приняли «для храбрости».
Потом вся компания отлеживалась дома у Юры – по домам никто не решился в этот день разъехаться – стыдились своих домашних.
Юра сам напился и напоил друзей коньяком.
Напившись, все смеялись, хохотали, и снова пили, и ржали, и все глотали таблетки обезболивающего – отходила анестезия, было больно.
Под утро все уснули вповалку – полным составом охранного холдинга «SOS».
Когда все уснули, в предутреннем тумане к дому Юры тихо подошли девять фигур.
Они вошли в дом.
Прошли в спальню.
Это были семеро братьев Мирры, с ними Фаина и Мирра.
В руках у них были длинные тонкие ножи.
Убивали быстро и слаженно. Никто из спящих даже пикнуть не успел.
Юру зарезали последним. Его единственного разбудили – четверо братьев держали его, а Мирра своей рукой воткнула ему нож неглубоко в грудь, потом налегла на рукоятку пухлой грудью, надавила всем весом, своими круглыми бедрами, глядя Юре в глаза своими печальными еврейскими очами.
Фаина спокойно смотрела, как Юра дернулся несколько раз, захрипел и затих. Мирра вытащила нож, и уже мертвому Юре быстро, по-хозяйски, как ягненку, перерезала горло.
Потом взглянула на Фаину так, как отличник смотрит на учителя, ожидая поощрения.
Фаина сдержанно кивнула головой, похвалила.
Наутро семья Хозиных исчезла.
Их искали, но пока не нашли.
История десятая
«Гоша и Ганс»
Гоша рос в бедной многодетной семье. Его родители, Скворцовы, обожали детей, и к удивлению всех окружающих, «клепали» их с не убывающим вдохновением – причем рождались в семье Скворцовых только мальчики. Гоша был самым младшим, ему было почти четыре года.
У Гоши Скворцова было десять братьев – Гоша был одиннадцатым.
Его матери, Татьяне, Гоша достался труднее других. Он засиделся в материном чреве – прошло уже девять месяцев, а Гоша все не торопился рождаться. Врачи вынуждены были стимулировать наступление родов, но сделали это не слишком умело, и Гоша едва не задохнулся в родовых путях. Сделали кесарево сечение – и на свет был извлечен живой мальчик, для которого уже было заготовлено имя – Георгий. Гоша.