— Только не это! — Одновременно с ним досадливо воскликнул Февраль. Яростно ударив вмиг ставшим бесполезным посохом, страдальчески простонал. — И чем я так провинился перед судьбой, что она постоянно подсовывает на пути это?!
— Что это? — Вертя головой во все стороны, переспросил Декабрь.
— Временной провал! — Ответил за брата Январь, с не меньшим изумлением оглядываясь вокруг. — За всю свою долгую жизнь ни одного не видел… Хотя и слышал от матери, давно.
— А хорошие новости есть? — Константин прищурил свои красивые глаза.
— Ну…
Месяцы замялись.
— Так и знал, что отправляться в логово колдуна не стоит, — досадливо морщась, тряхнул черными волосами старший из зимних братьев.
— Не начинай! — Пихнул его локтем Декабрь, не одобрявший некоторую склонность старшего к морализаторству.
— По крайней мере, сколько бы мы тут ни пробыли — вернемся в тот самый миг, как исчезли, — проскрежетал Февраль. Его особенно разозлило это происшествие. Ведь он застыл в шаге от своей цели.
— Ах вот оно как, — вмиг приободрился Кощей, и с самым беззаботным видом плюхнулся на мягкую основу, окружавшую их со всех сторон. — Выходит, мы на заслуженном отпуске? Никакой ответственности, обязательств и немедленных решений, от которых зависят жизни многих. Мечта! Об одном только жалею…
— И? — Скептически наблюдая за ним, проявил любопытство Дмитрий.
— Надо было у Олеси скатерть самобранку реквизировать. Давно хотел спросить, да все смелости набраться не мог. Боялся ухватом получить. Такая штука полезная в военных походах.
— Не сожалей. Тут еда не нужна, а всякая магия — не доступна. И артефакты не действуют, даже сильнейшие, — Февраль покосился на посох, ставший белесой бесполезной палкой.
— Тогда лишь одно могло сделать это приключение лучше!
— Что?!
— Если бы Абрахсис провалился с нами!
— Странные у тебя вкусы, — невольно улыбнулся Декабрь. — Лично я бы предпочел беззаботную вечность с Настенькой в одной компании провести. А не со сморщенным злобным стариком!
Напоминание про Спутниц заставило всех Месяцев расстроенно вздохнуть. Пусть девушки той разлуки не заметят, но для мужчин она грозит стать невыносимо долгой.
— Абрахсис, наверняка, знает об этом провале. Оттого и обосновался рядом! Это самая надежная ловушка и защита его укрытия. Не зря древние маги выбрали это место для города, была у них причина такое трудоемкое строительство начинать — прятали они это место. Да, видно, прознал колдун. А мы… эх! Сунулись сюда без всякой проверки — вот и получили опять проблем. Что делать будем? Как выбираться? Феликс, раз ты недавно в другом провале побывал, советуй! — Январь с надеждой взглянул на брата, и ему мысль о том, что может долгие годы провести вдали от Милавушки, больнее всякого ранения была.
— Да… — вмешался Константин, что тихо насвистывал, прикрыв глаза и закинув руки за голову, — надо было Горыныча с собой брать. Его бы вперед и пустили.
— Не жалко тебе последнего дракона? — Поразился этой мысли Декабрь. — И так весь народ свой потерял.
— При чем тут жалость? — Возмутился Страж. — У нас у всех одна голова, а у него три! Высунул бы вперед одну и крался… Даже провались она — две другие бы вытянули. Как-никак братская связь!
— Доподлинно, что может стать ключом к возвращению — никак не узнать, — задумчиво протянул ответ на вопрос старшего брата Февраль. — Но скорее всего, это необходимость одолеть давно мучающий страх или принять решение, которого прежде избегал.
— Ой! — Немного нервно встрепенулся Константин, услышав слова Феликса.
Тут же забыв о расслабленности, он сел и принялся озираться вокруг. Кощею послышалось откуда-то из глубины серой мглы так ненавистное: женись на мне… Причем звучало это из многих женских уст. Стража холодный пот пробил, вдруг почудилось ему за пеленой тумана целая очередь из страждущих стать его супругой. И конца-края ей видно не было…
— Что случи… — обеспокоенно склонился к нему Декабрь, когда и ему в голову пришла пугающая мысль.
Вспомнилось ему, как самонадеян он был, колдунью решив изловить, как мало на братьев рассчитывал, и чуть не подвел их и мир сказочный в итоге. Хорошо, что Январь вовремя на помощь кинулся, прежде срока бремя владения посохом на себя взвалив. Так и замер Дмитрий, словно видя перед собой картину эту. Какие ошибки он совершил! И Настеньке поначалу не доверял, не желал признавать силу, в ней пробудившуюся.
А Январь и вовсе волнений Константина не заметил. Его самого в этот миг словно водой окатило. Словно со стороны себя увидел. Вот хоть совсем недавно. К чему были эти его упреки о том, что идти за Абрахсисом ошибка? После дела к чему кулаками махать, да еще и братьев упрекать? Должен был разубедить их в самом начале, а раз не сделал этого — виноват не меньше. И ведь это не первый раз, когда он брался осуждать и поучать их, полагая это правом старшего…
— Яр, — неизменно деликатно намекала ему недавно и Милавушка, нежно ладонью щеки мужской касаясь. Вспомнилось Месяцу, как накануне появления Надежды гуляли они со Спутницей в лесу зимнем, морозом трескучим разукрашенном. Как нашли птаху замерзшую, и Милава кинулась ее отогревать. И дыханием своим, и теплом тела, спрятав бедняжку на груди. Как сердце его тронула доброта и порывистость ее. — Не пора ли тебе вспомнить, что братья твои — давно взрослые. Очень давно! И имеют право они и ошибки совершать, и сами решения принимать. Перестань так о них тревожиться, да пытаться от всякой напасти оградить. То во вред только. Доверяй им больше…
— Так я в их жизни вмешивался, поскольку в своей пустота была, — протягивая Спутнице веточку, расписанную замысловатыми узорами снежными. И одновременно ладошку ее к губам своим горячим прижал, упиваясь выражением нежности в ответном взгляде Милавы. — А теперь отпущу… Права ты, пора им самим из ошибок своих уроки извлекать. Братья мы — связь между нами особая, кровная. Доверять должны друг другу, знать, что предательство меж нас невозможно.
И так отчетливо Январь все это почувствовал — словно снова пережил.
Февраль же и вовсе стоял, не дыша, лицом став белее снега. Время для него вспять обернулось — снова Арина подле него была. Игралась, ласкалась, речами хвалебными оплетала, да улыбками манящими завлекала. Красива она была, холеная и искушенная. Знала, как мужчине понравиться, как заинтересовать его. Яркая в своем постоянном стремлении носить красивейшие украшения и одежды, напористая, в чем-то даже неудержимая.
Она, словно сильнейший вихрь, закружила Феликса, привнеся в его жизнь новизну надрывной нервозности и суету постоянных упреков. Сложно было Спутнице прежней ему угодить! Постоянно Арина ходила с поджатыми губами, недовольство свое демонстрируя. И подарки его ей не нравились, и сам он был не так хорош, как… Январь? Константин? Кажется, так однажды в шутку заявила девушка. Да вот шутила ли?..
«Даже без влияния темных сил она была не подарок. Как могла провидица выбрать для меня ее в Спутницы из многих девушек клана потомков Дарины?» — Вдруг задался он вопросом.
И тут прозрением накатил ответ. Может и в этом есть определенный смысл? Судьбоносный умысел?
Перед мысленным взором Месяца встала нынешняя Спутница. И удивительное открытие — совсем иным взором смотрит он на нее. Не о яркости нарядов, приметности черт или изысканности украшений думает, видя Надежду. Или, если быть честным с собой, и вовсе не думает?.. Просто удивительно легко и тепло рядом с ней. Так хорошо, что непривычно — забыл Феликс, оказывается, как это хорошо, когда можно с кем-то делить каждый день, радоваться простым мелочам обыденной жизни, и в них находя что-то удивительное, подмеченное взглядом Спутницы.
И времени прошло мало с такого настораживающего появления Нади, а у Феликса словно глаза открылись. Как же он страшился прихода соклановки Арины! Годы забвения, когда он старательно отгораживался от всего, за беду великую себя терзая, превратились в один сплошной сумрачный день. И вот на его небе рассеялись тучи и взошло солнышко с теплой улыбкой, рыжими волосами и удивительно бесстрашным сердцем! Мог ли он и мечтать, что появится та, что сможет не просто принять, но и разделить его страсть к ветрам?
«Надя — совершенно особенная! Сколько Спутниц я не встречал, а со всеми в итоге расставался без печали. Но с ней… Даже зная ее так мало, уже чувствую — не смогу представить свою жизнь без нее.»
Смотрел на Надежду Феликс не взглядом мужчины, способным отметить только грациозную стать, завлекательные манеры, да губы сладкие. Видел он ее сердцем. Душой чувствовал! Оттого и способен был различить за мягкостью робкой поначалу улыбки, за зеленоватыми глазами и гибким станом добрую натуру, горячее сердце и рассудительный ум. И это нравилось Месяцу настолько, что пробуждало в его душе чувства, о которых он прежде и помыслить не мог. Желание стать для нее самым-самым… Стать лучше ради нее!
«Я готов оставить прошлое ради этой девушки. Каким бы тягостным оно ни было — уже ничего не изменить. И остается надеяться, что судьбы тех, кто пострадал по вине Абрахсиса, были предрешены, а я служил лишь орудием в этих планах».
А еще — стать мудрее и ответственнее. Чтобы быть достойным ее обнадеживающей улыбки, той веры, которую она питает в зимнего хозяина своего. И там, как знать, может быть она не пожелает покинуть его по истечении срока службы?..
Как не похоже это было на восприятие Арины! Даже сравнивать нелепо…
Одна все время службы оставалась для него чуждым существом, за ширмой яркой внешности которой он так и не смог разглядеть мелочной и крикливой души. Да и не стремился. О Наде же Месяц жаждал узнать все до малейшего предпочтения, мечтал научиться угадывать и затаенную грусть, и сдерживаемый восторг. Понять, чем живет ее сердце. И особенно — доказать, что достоин ее уважения, той незыблемой уверенности, с которой она сморит на него, и может быть… еще более глубоких чувств?
Но о последнем он не позволял себе задумываться, понимая, что прежде должен искоренить страшную опасность для всех жителей мира сказочного, в том числе и для Нади.