– Любовь исполняет обещания, – сказал Вилли. Он протянул Кэй руку, и она встала. – Любовь, что двигает горы, что летит на плечах у ветра, что дерзает вообразить все на свете.
– Вверх, – промолвил Флип, и они быстро миновали дверь, повернули направо и начали взбираться по темному наклонному туннелю. – На плечах у ветра…
– Рано или поздно лиса возвращается в свою нору.
Гадд рассеянно полистал бумаги, скопившиеся на его столе. Не было сейчас времени сесть и разобраться как следует с сотнями отчетов, предложений и аналитических записок, подготовленных для него клерками Переплетной. Сколько-то их еще занималось старинным делом: собирали мифы, исторические повествования, стихи, сказки, истории, притчи – бесконечный процесс сохранения всего, что рассказано. Сколько-то разведчиков-рыскунов еще прочесывало мир за пределами горы, и время от времени они возвращались с сундуками, полными бумаг, свитков и книг всевозможных размеров. Эти материалы регистрировались, экземпляры поступали на хранение в библиотеку. Да, сколько-то клерков еще работало над тем же, над чем они трудились испокон веку; но остальных он перевел на новый проект, на свой собственный. Проект пока что оставался довольно-таки секретным, даже внутри горы, потому что духи в большинстве своем еще не были готовы отказаться от сюжетных камешков и не были готовы навсегда закрыть двери Фантазиума. Но день близился. Когда клерки Переплетной завершат свой анализ, не будет больше нужды ни в построении сюжетов, ни в фантазировании. Очень скоро он получит алгоритм создания любой истории, какую он пожелает.
На данный момент – никаких угроз для порядка. Страх наверняка будет удерживать его помощников в подчинении.
Гадд оглядел Переплетную. Двадцать три младших духа левой стороны, все приземистые и уродливые, как он, корпели над писаниной за низенькими столами. Слева от него стоял Чертобес: худая фигура, высокая, гибкая – и подобострастная. Не обращаясь ни к кому в особенности, Гадд проговорил:
– Их любовь сделает их опрометчивыми.
Никто не посмел отозваться на его слова, хотя все их слышали. Он любил разговаривать с ними таким манером. Со всеми и ни с кем.
Пересекая порог своей особой комнаты, он показал Чертобесу раздраженным жестом, чтобы тот остался снаружи. Гадд закрыл за собой дверь и начал переодеваться в свою путевую одежду. Много лет, когда он покидал гору – а случалось это не часто, – он тщательно кутался и маскировался. Надо принимать меры предосторожности, когда на тебя охотятся, особенно если охотятся фантазеры. И особенно если это делает старейший и искуснейший из них. Но сейчас фантазеров уже, считай, нет, и страх его уменьшился. Сейчас он может выйти свободно и в своем собственном обличье. Он примет парадный вид, соответствующий его положению.
Он не в горе́ воцарится. Они недооценивали его масштаб. Если воцаряться – то в Вифинии. Он не просто выиграет сражение. Он не просто выиграет войну. Врагов своих он предпочитал не уничтожать, а подчинять. Они будут служить ему – даже в священных границах своего собственного храма.
И что может с этим поделать пес и две его малахольные сучки?
7Нить
За дверью Комнаты разъятий фонарик Флипа проскваживал тьму. Кэй хорошо видела в обе стороны – вниз по течению, откуда час назад она ощупью поднималась сюда, начав путь в Каменоломнях, и вверх по течению, вдоль наклонного русла извилистой подземной реки. Стеклянисто-серая вода неслась примерно четырьмя футами ниже берега – Кэй видела теперь, что он широкий и идет дальше вверх вдоль потока, не прерываясь. Вилли, остановившись, шевелил руками в воздухе, взгляд, поглощенный сюжетом, был устремлен куда-то вдаль.
– Куда ведет этот путь? – спросила Кэй их обоих.
Кисти рук Вилли замерли посреди пируэта, и он перевел на нее взгляд.
– Путь ведет к самой вершине. И нам, думаю, надо именно туда.
Флип, который терпеливо смотрел на каменистый берег, дожидаясь вместе с Кэй чего-нибудь от Вилли, теперь остро взглянул на друга. На лице – скепсис, опасение, осторожность. У Кэй мелькнула мысль, что он страшно похож сейчас на родителя, а Вилли на ребенка.
– Гораздо быстрее все-таки, – сказал Флип, – через Каменоломни и дальше вниз по склону горы. Ты знаешь, какая у нас цель и что надо сделать. Вниз можно бегом. А лезть вверх – займет не один час, мы не можем столько потратить.
– Я понимаю. Но что-то не так со всем этим, ты верно говорил. И я тоже не знаю, что, не могу ухватить. Но одно знаю точно: в Каменоломнях они будут нас ждать.
Может быть, утес какой-нибудь, вспомнились Кэй слова Гадда. Она точно не хотела встречаться ни с ним, ни с двумя этими тощими услужливыми стервятниками – с Чертобесом и Огнезмеем.
– Допустим, мы вышли, – сказала Кэй, обернувшись. – Допустим, мы выбрались из горы. Куда потом? В Вифинию?
– Домой, – ответил Флип. – К тебе домой. Вилли, мы…
– Нет, – сказал Вилли. – Мы действуем дальше. Но нужна помощь. Гадд осмелел, ничего уже не боится.
– Кое-чего боится, – возразила Кэй. Она была абсолютно в этом уверена – ни тени сомнения. Убежденность, с какой она это выпалила, испугала ее саму: она понятия не имела, откуда такая уверенность и откуда пришла сама мысль. – Фантазеров – вот кого он боится. Нам нужен фантазер.
– Да! – воскликнул Вилли. – Когда разыгрывание сюжетов не работает – поможет фантазия!
Недолго думая он двинулся направо – круто вверх по береговой полосе вдоль темного стекла бесшумно бегущей воды.
Освещенный своим фонариком, Флип вздернул брови и неодобрительно поджал губы. Постоял так несколько секунд, пожал плечами и показал ей знаком, чтобы следовала за Вилли. Кэй захотелось пожать плечами, как он.
Дальше – подъем, который длился, казалось, не один час. Туннель постепенно сужался, воздух становился суше и холоднее. Темнота давила, смыкалась вокруг, у Кэй нарастало стеснение в груди, ей начинало казаться, что она задохнется. Кое-где под ногами было мокро, местами путь усеивали камни и, судя по всему, осколки стекла, но проход неизменно был свободен, поверхность – почти математически правильна, и Кэй дивилась мастерству проходчиков, прорубавшихся тут сквозь гору. И еще, когда прыгающий луч фонарика в руке Флипа, шедшего сзади, падал на стену, она дивилась ажурной сложности украшавшего ее резного узлового орнамента, который по мере того, как они забирались все выше и туннель сужался, мало-помалу делался проще и под конец свелся к единственному ровному желобку, сначала волнистому, а дальше прямому на плоской стене. А затем он внезапно кончился.
Вилли, который шел первым, резко встал в полутьме. Опустился на одно колено и принялся водить ладонями по полу туннеля, словно по стоячей воде.
– Столетия назад, – сказал он, выражая лицом великую сосредоточенность, – мы пришли к этим горам добывать камень. Мы везли этот камень в Вифинию на судах по реке – вниз по той самой реке, что привела нас сюда от плодородных долин и через западные предгорья. Там, где река уходила внутрь горы, мы углубились в ее толщу вдоль русла, потому что увидели в воде характерные признаки минералов, входящих в состав мягкого, легкого в обработке камня, нужного нам для построек. Большую часть этого прохода внутри горы, до Каменоломен и дальше, мы прорубили ради перевозок. Но верхний отрезок, который мы только что прошли, – дело другое.
С этими словами Вилли рывком приподнялся и, казалось, потянул за что-то. В руках у него, заметила Кэй, блеснуло нечто, похожее на медное кольцо.
Флип подхватил:
– Когда варвары вытеснили нас из Вифинии, нам некуда было деться, только сюда. Никто не знал этих пещер, как мы; их вообще мало кто знал – даже где их искать. Мы пришли берегом реки, с собой несли только то, что было нужно для наших историй: доски и камешки, книги и гобелены. Наши инструменты и орудия хранились тут издавна, и со временем мы превратили эту огромную неприглядную выемку…
– В такую же выемку, разве что чуть-чуть менее неприглядную, – сказал Вилли, с отвращением подняв глаза от пола и от медного кольца, за которое он продолжал с усилием тянуть.
– Как бы то ни было, мы пришли сюда. Поначалу мы ждали их со дня на день – воинственные племена, голодных людей, у которых не было ни времени для историй, ни любви к ним. Они вытеснили нас из Вифинии, но здесь не появлялись, и мы решили, что они готовят осаду. Мы много потрудились поэтому, чтобы превратить наши пещеры в крепость, обеспеченную всем необходимым, но самоуспокоенностью мы никогда не грешили, мы всегда знали, что может понадобиться выход. Где-то далеко, в неожиданном месте. И мы проделали эту часть туннеля – до самой высоты, внутри крутого пика. Мы назвали это место Иглой. В случае опасности мы могли спуститься отсюда, как орлы из гнезда. Но наши преследователи так и не явились, и мы никогда не использовали этот проход.
Вилли резко поднял голову и с мрачным, мучительным напряжением в лице произнес:
– Назад – отойдите скорей.
Кэй и Флип как могли быстро двинулись обратно вниз, оглядываясь на Вилли, который с великим трудом выпрямился, натягивая длинную цепь, – она шла от пола, где что-то хрипло, тяжко скрежетало. И тут внезапный оглушительный грохот наполнил туннель, и у Кэй была всего секунда, чтобы отвернуться, прежде чем их с Флипом обдало картечью камешков и окутало облаком пыли. Пыль жалила глаза, как осы, горло перехватило до удушья. Она подняла ладони к лицу, плача, крича, – и продолжала бы пытаться кричать, не облей ей Флип голову водой и не пригни ее твердой рукой книзу, не заставь сесть на пол, где воздух был блаженно чист. Она судорожно хватала его ртом.
– Что… что это такое было? – спросила она жалобным, хнычущим голосом. – Что это такое?
– Похоже, нам повезло, пол выдержал, – сказал Флип, который был в каких-нибудь дюймах от нее. – И это даст нам выход отсюда.
В этот миг Кэй поняла, что вслед за тучей пыли, вслед за грохотом в туннель приходит свет, он лился потоками, набирал силу по мере того, как пыль редела и оседала. Кэй с Флипом поползли по полу, преодолевая метр за метром с томительной осторожностью, пока наконец их руки не нащупали дыру в каменном полу. Воздух, которым щедро тянуло оттуда, обдувал ее