– Проклятье. А ведь я возлагала на него надежды.
– Он замечательный, – призналась Кейт, – но его сердце безвозвратно принадлежит другой.
– Ну хоть ужин-то был хорош? – спросила Лаура.
– Не знаю. Я не могла набивать себе желудок, пока он находился в таком состоянии; это было бы неуважительно. Я вернулась домой совершенно голодной. Съела полкуска сыра с тостами в кровати.
– Романтично, – вздохнула Лаура, – человек не скрывает своих эмоций. Вот Бен плачет только на футболе. Да, и еще когда Арни умирает в «Терминаторе-2».
– Не думаю, что хоть кто-то плакал так, потеряв меня.
– Откуда ты знаешь? Может, твой жизненный путь усеян рыдающими мужчинами, – заметила Лаура.
Кейт поежилась. Сквозняк на лестничной клетке превратился в ледяной бриз.
– Мне пора, – сказала она, – а то совсем окоченела.
– Скажи Питу, чтобы согрел тебя.
– Это не должно повториться, – отчеканила Кейт.
– Могла бы с ним повеселиться, чтобы скоротать время.
– Лаура! – воскликнула она.
– А что? Спой пару хитов Бонни Тайлер, поиграй в настольный хоккей с Питом, и домой, баиньки, – объяснила Лаура.
Кейт вышла из караоке-бара после впечатляющего исполнения “Proud Mary”, сумев уклониться от поцелуев с Питом, хотя он оказывался под омелой каждый раз, когда она на него натыкалась.
Такси остановилось у дома Джози, и даже снизу Кейт видела мерцающий желтоватый отблеск свечей в ее окнах.
Джози была первой настоящей подругой Кейт в Лондоне, после того как та вернулась из своего путешествия. Кейт нашла работу в маленькой забегаловке в Кэмдене, заработной платы ей едва хватало на арендную плату за узкую койку этажом выше. Она зарабатывала на жизнь, заваривая чай и готовя жаркое, а вечера проводила наверху, работая над линогравюрами. А еще покупала пачки дешевых тканевых сумок и печатала на них свои рисунки.
Она знакомилась с постоянными посетителями кафе, в котором работала, а у Джози, бывавшей там часто, была своя палатка на рынке, где она продавала индийские шарфы с принтами, разноцветные юбки, вельветовые куртки и где постоянно пахло аромапалочками.
Джози предложила попробовать продать несколько сумок Кейт на рынке. Сумки хорошо продавались, и вскоре при поддержке Джози Кейт начала рисовать по ткани; вдохновленная своим путешествием, она использовала узоры и краски, разрисовывая шелковые шарфы и тканевые открытки, которые продавались вместе с сумками.
Как часто бывает в жизни, случай сыграл свою роль в ее судьбе в виде покупателя из «Либерти», бредущего в обеденный перерыв через Кэмден-Маркет в поисках буррито. На пути его оказался прилавок Джози, а на нем – так поразившие его творения Кейт. Это было начало ее карьеры, долгих и взаимных отношений с компанией «Либерти».
Сладкий запах благовоний пронесся по гостиной, а затем окатил Кейт, словно морской туман, когда Джози, одетая в цветастый кафтан, приветствовала ее у своей двери.
– Счастливого зимнего солнцестояния! – воскликнула она. – Ты как раз вовремя, чтобы помочь мне с елкой.
Она завела Кейт в свою маленькую квартиру, вручила кружку натурального глинтвейна, и они принялись за работу.
Рождественская елка Джози была сделана из длинных веток, горизонтально прикрепленных к гибкому тонкому стволу, растущему из большого глиняного горшка. На полу стояла плетеная корзина, заполненная квадратиками ткани, которые они вместе старательно привязывали к дереву, пока ветки не заплясали разноцветными клочками, словно рой бабочек.
– Может, ты просто не готова связать жизнь с одним мужчиной, – сказала Джози. – У тебя свободная натура. Прими это!
– Я уже приняла. А теперь хочу принять длительные отношения.
– Вернись в Лондон. Я познакомлю тебя с новыми обитателями Кэмдена. Могу поспорить, что устрою твою личную жизнь в одно мгновение, – предложила подруга.
– Кое-кто недавно сказал мне, что в большом бассейне пловцы не обязательно лучше, – вспомнила Кейт.
– Это не он потом рыдал на протяжении всего твоего свидания, пока ты не отправила его к бывшей? – уточнила Джози.
– Не в этом дело.
– Возвращайся в Лондон. Тут столько всего происходит!
– Тебе надо приехать в Блексфорд. Ты удивишься, но там событий не меньше, – возразила Кейт.
– О боже, – воскликнула Джози, затягивая свою старую песню, – случилось то, чего я всегда боялась! Ты снова стала деревенской мышкой.
Кейт делила свободную комнату в доме Джози с припасами для рождественской лихорадки: коробками душистых свечей, радужных вязаных шарфов, шляпами, украшенными резными деревянными слонами, жилетками из вельвета. Там же стояла маленькая кровать, где Кейт провела ночь, укрывшись одеялом с индийским орнаментом.
Джози, полная оптимизма, покинула жилье чуть позже пяти утра. Ей нравилось открывать свой прилавок рано утром, чтобы ловить отдельных рождественских покупателей, приехавших в такую рань. Кейт ушла вскоре после нее, ее одежда и волосы пропитались запахом аромапалочек, а голова слегка гудела от чрезмерного количества домашнего сидра.
Она вынуждена была признать, что в утренней суете большого города была какая-то магия, складывающаяся из рева машин и автобусов и воздуха, наэлектризованного деловой энергией жителей. Но как только поезд покинул Лондон и пейзаж за окном вновь заполнился шумящими лесами и полями коричневых и темно-зеленых оттенков, Кейт осознала, что Джози права: она больше не городская мышка.
Окна в Блексфорде еще были задернуты шторами, когда Кейт, разгоряченная подъемом на холм, вышла на улицы пригорода. Заметив, что Мэтт готовит кафе к открытию, Кейт прижалась лбом к холодному стеклу и, недовольно морщась, стучалась в окно, пока он не впустил ее.
– Ты что, подожгла парфюмерную фабрику? – спросил Мэтт.
– Я ночевала у Джози, – ответила Кейт, зевая.
Кофемашина зажужжала, выходя на рабочий режим, и Кейт заняла свое место у стойки.
– Есть новости от плачущего вегана? – поинтересовался Мэтт, добавляя вспененные сливки в капучино для нее.
Кейт прищурилась. Видимо, Лаура ему проболталась. Она решила, что в следующий раз, когда они вместе пойдут пить кофе, это будет стоить Лауре пирожное.
– Пока нет. Но я уверена, они пригласят меня на свою свадьбу.
– Только ты способна пойти на свидание и в итоге помирить парня с его бывшей! – воскликнул он.
– Заткнись и дай мне кофе.
Мэтт передал ей чашку.
– Так или иначе, сегодня попытка номер три? Знаешь, говорят, бог троицу любит! – произнес он.
– Будем надеяться, – ответила Кейт. – Иначе попрошу у них неустойку.
– Не стоило настраиваться, что каждый окажется мистером Идеалом.
– Мне вполне подошли бы мистер Пришел-Вовремя и мистер Не-Рыдай, – ответила Кейт.
– Это вопрос времени. Ты умна, талантлива…
– Я в поддержке не нуждаюсь.
– И как женщина ты выше среднего уровня. Немного, – уточнил он.
– Немного? – усмехнулась Кейт? – Браво!
– Ты сама сказала, что не нуждаешься в поддержке, – сказал Мэтт, поднимая руки.
– Да, но «чуть лучше среднего»?
– Ладно, ладно. Ты прекрасна, Кейт, и мужчины должны падать к твоим ногам, – сдался Мэтт.
– Теперь это звучит глупо.
– Я сдаюсь. Знаешь, в чем твоя проблема?
– О, расскажи-ка. Давно хотелось, чтобы ты поведал мне о моих проблемах.
– Ты колючая.
– Колючая? – повторила Кейт.
– Да. Огрызаешься, когда кто-то пытается сделать тебе комплимент, и не меньше ощетиниваешься, когда кто-то тебя недооценивает. Колючка.
– Может, это только ты делаешь меня такой, – возразила она.
Мэтт засмеялся.
– Возможно.
Кейт заглянула в сумку, ища перчатки.
– Денег не надо, – сказал Мэтт. – За счет заведения.
– Я и не собиралась платить. – Она натянула перчатки, подхватила сумочку и покинула кафе с грациозностью, на которую можно было рассчитывать, надев цветастую кепку поверх растрепанных со сна волос.
– Удачи с жертвой номер три! – крикнул вслед Мэтт. Кейт отпустила ручку сумки, чтобы показать ему средний палец. Уходя, она услышала, как он смеется.
– Очаровательно! – произнес Барри. Кейт покраснела.
– Это я Мэтту, – попыталась объяснить она.
– Ну да, конечно.
Барри был похож на медведя: такого же роста, и с гривой длинных седых волос, переходящих в бороду. В свое время он был звукотехником и купил паб «Герцогский шлем» после того, как один печально известный гитарист семидесятых оставил ему немало денег в своем завещании.
– Когда следующее свидание? – спросил Барри.
– Все в курсе моих свиданий? – ответила ему Кейт.
– Ага.
Кейт кивнула. Понятно. От жителей Блексфорда ничего не утаишь.
– Вообще-то, сегодня вечером, – сообщила она.
– Ты же не доведешь и этого парня до слез, правда? – ухмыльнулся Барри.
Кейт прищурилась.
– Постараюсь сдержаться.
Мужчина склонился к ней, его голубые глаза мерцали под черными сросшимися бровями.
– Если кто из этих парней тебя обидит, отправляй их в «Герцогский шлем», – сказал он.
– Спасибо, Барри, – улыбнулась Кейт. Когда тот ушел, она осталась одна на деревенской площади. Было восемь часов утра. Стояла тишина. Ранние пташки уже выбирались за свежей газетой, вскоре захлопают входные двери, дети побегут, поедут на скутерах и велосипедах в школу, а их родители будут провожать их с пакетами и коробками с перекусами. Но сейчас еще было тихо.
Кейт собрала несколько сосновых шишек и положила в потертый пакет, который держала в кармане пальто как раз для такого случая. Иногда она бросала их в камин в спальне, а некоторые привязывала к гирляндам вместе с палочками корицы и сушеными косточками апельсина – как раз сейчас их запас подходил к концу, – а затем развешивала яркие нити украшений на окнах и кухонном комоде.
Нужно было проветрить голову. Кейт планировала поработать, а вечером сходить на свидание, хотя она и не испытывала от предстоящего особого энтузиазма. А от выражения блаженства на лице Сары, обнимающей Мэтта, у нее все еще болезненно тянуло где-то внутри. Но почему?