Он был так близко к ней, что, когда говорил, его губы касались ее губ.
– Расскажите, что вам нравится, мисс Тернер, – выдохнул он. – Что заставляет вас кричать?
Когда Кейт встала в пять утра, чтобы начать работать, было еще темно. У нее слегка кружилась голова, это оказалось неприятно: смесь легкого похмелья и тяжелой дозы воспоминаний о прошлой ночи: губы Ричарда, их вкус, объятия, холодный твердый ствол дерева за спиной и горячий твердый Ричард впереди.
Он не бронировал номер – все-таки жаль – и в конце концов минусовая температура в лесу привела к тому, что их страсть остыла, в буквальном смысле, так что вечер закончился тепло, но без последствий. В некотором смысле Кейт была довольна тем, что еще не занималась сексом с Ричардом. К чему спешить? Она всегда бросалась вперед, не задумываясь, и в итоге оставалась одинокой. Ожидание было приятным. Ей стоило подождать.
Кейт вымыла кисть и подула на свежевыкрашенный красным мухомор, чтобы краска поскорее высохла. Ей хотелось успеть закончить зимний дизайн, чтобы утвердить его сегодня. Весенние эскизы уже были аккуратно сложены в ее портфолио.
К 7:45 солнце только начинало подниматься, и серый утренний свет заливал окна кухни. Ночью снега не было, но теперь полетела мелкая снежная крупа, скребущая оконные стекла. Кейт приготовила себе еще кофе и две порции горячих тостов с маслом и съела, стоя у французской двери. Малиновка клевала корм в кормушке, небо нависало низко, что, казалось, его можно задеть головой.
Только она успела закончить с кофе, как в дверь постучал Патрик с ключами от ее машины: «Мини» благополучно вернулась на свое место за воротами. Кейт поблагодарила его и заплатила наличными.
– Эвелин сказала, у тебя сегодня было свидание в Лондоне.
«Подумать только! Даже фермеры знают о моей личной жизни». Но вслух Кейт сказала только «Да, было».
– Ты сейчас поедешь на ней? – спросил он, кивая в сторону ее машины.
– Вряд ли. Не думаю, что моя старушка переживет очередной снегопад.
– Ладно, я повезу Эвелин на рынок в Ковент-Гарден вечером, чтобы забрать партию свежих рождественских елок. В общем, если задержишься и захочешь, чтобы мы тебя подхватили на обратном пути, позвони.
– Спасибо. Патрик. Я позвоню, если понадобится.
К десяти часам Кейт была собрана и готова к работе. Она взяла с собой небольшой чемоданчик, чтобы уместить туда папку с эскизами, сменную одежду для вечернего свидания – переодеться на работе. Если она успеет на поезд до половины одиннадцатого, то сможет быть в офисе к часу и поработать до ресторана, где нужно быть к семи.
Кейт прошла с чемоданом в руках по Гончарному переулку, потому что дорога была слишком неровной, чтобы катить его за собой. Тенденция к украшению деревьев прижилась. И одними деревьями не ограничилась: живые изгороди и заросли ежевики были усыпаны шарами, даже пеньки были обмотаны гирляндами. Она снова решила надавить на Эвелин, чтобы рождественское шествие прошло именно тут.
Кейт зашла в «Грушевое дерево», чтобы взять кофе с собой, и Мэтт настоял, чтобы отвезти ее до станции на его внедорожнике.
– Ты не сможешь спуститься по льду с холма, не поскользнувшись и не отдавив задницей сиськи!
Кейт согласилась, признав, что он, скорее всего, прав.
– Мне все равно нужно было в супермаркет, – добавил он.
Они оставили Карлу и Петулию держать оборону.
– Как продвигается работа? – спросил Мэтт.
– Хорошо, спасибо. Подготовила первую партию весенних эскизов и еще срочные зимние.
– Хотел бы я их когда-нибудь увидеть. Кажется, я в последнее время был так занят, что не видел твоих работ целую вечность.
– Что ж, хорошо, что с кафе дела идут в гору. А ткани тебе все равно не особо интересны, верно?
– Мне всегда интересно, чем ты занимаешься, – немного обиженно ответил Мэтт. – Ты ведь правда талантлива, Кейт. Я всегда восхищался твоими способностями.
Кейт немного опешила.
– Ого! Спасибо. – Она решила сменить тему. – Как Сара?
– Великолепно! Сейчас очень занята на работе, но скоро каникулы, так что она будет тут гораздо чаще.
– Здорово.
– Я подумывал устроить предрождественский обед. С тобой, Лаурой, Беном и Сарой конечно же. Можешь привести кого-нибудь со своих пистон-свиданий, – усмехнулся он.
Кейт ощутила подступающее раздражение, но заставила себя остыть. Она не доставит ему такого удовольствия. Интересно, не слишком ли рано приглашать Ричарда?
– Я могла бы пригласить кого-нибудь.
– Кого? Регбиста? – спросил Мэтт.
– Ага. Может быть.
– Вы с ним хорошо ладите, верно? Как считаешь, у вас что-нибудь получится?
– О, определенно что-то выйдет, – ответила Кейт, и в ее голове снова всплыли их жесткие лесные ласки. – Просто пока не знаю, что именно.
– Приводи. Я буду подкалывать этого мужчину насчет его намерений.
– Что только побудит его приглашать меня на свидания и дальше.
Мэтт рассмеялся.
– Впервые у нас одновременно будут вторые половины. По крайней мере с тех пор, как мы живем в одном месте.
Электричка была переполнена. Кейт едва успела сесть. Ей досталось место рядом с мужчиной, который безжалостно ковырял в носу, громко хохоча над карикатурами в газете. Напротив сидели две женщины, которые наконец направились за рождественскими покупками. Они подготовились к этой задаче, заправившись джином с тоником из бумажных стаканчиков, которые одна из них достала из большого пакета магазина “Harrods”.
Хнычущих детей успокаивали сладостями и журналами, угрюмые подростки тупо глядели в окна или таращились в телефоны; из их наушников доносилось однообразное «тыц-тыц-тыц». Большинство взрослых не были исключением; их пальцы плясали над экранами телефонов, планшетов и ноутбуков.
Кейт смотрела на проносящийся за окном снежный пейзаж. Белые крыши, белые поля, белые холмы, серое небо, еще более мрачное, чем раньше. Миновали кладбище с красными вспышками пуансеттий на могилах ушедших, но не забытых. Более удачливые дети катались по склонам на санках, а овцы и коровы боролись с холодом, сбившись в кучу. Ярко-зеленый трактор, нагруженный тюками с сеном, мчался по белому полю.
По мере приближения к Лондону ландшафт менялся. Заснеженные рекламные щиты соблазняли потребителей обещаниями идеального Рождества. Лес кирпичных труб простирался до горизонта, лабиринт заснеженных улиц под ними гудел от деловой активности. Рождественские украшения, растянутые над улицами; пабы на углах; рыночные палатки, тянущиеся к центру города.
Чуть ближе мир эволюционировал в новые виды более крупных, более голодных и требовательных существ. Это была земля гигантов; башни, тянущиеся к небу, власть и нищета бок о бок. Промышленные блоки с зеркальными окнами, вращающиеся рестораны в облаках. Старый камень и блестящая сталь, история и современность. Великолепный муравейник из миллионов людей, трущихся друг о друга локтями.
Кейт нравился город. Она любила его жесткость, грязь, улицы, вымощенные новыми возможностями. Если Блексфорд можно было сравнить с женой, то Лондон точно был ее любовницей.
На вокзале кипела жизнь, метро было переполнено. А на Карнаби-стрит творилось безумие, но участвовать в нем, толкаться, протискиваться стоило лишь для того, чтобы на Рождество оказаться за пределами офиса ее любимой «Либерти».
Вдоль Карнаби-стрит распустился прекрасный мираж, похожий на карнавал Тюдоровского великолепия. Рождественские елки украшали балконы на первом этаже, витражные окна манили сверкающими лентами, яркими мешочками с подарками и изящными поздравлениями, расписанными засахаренными фруктами, словно из прекрасных снов всех любителей Рождества.
Кейт бродила по празднично украшенным залам и отделам рождественского магазина, впитывая в себя эту страну чудес, в которой блеска и фонариков на квадратный дюйм было больше, чем во всем Лас-Вегасе. Она выбрала несколько безделушек, чтобы добавить к своей обширной коллекции, в ожидании елки, которую Эвелин и Патрик выбирали для нее в этот вечер, а затем направилась в художественный отдел своего офиса.
Ее весенний дизайн был одобрен, и она отправила эскизы по электронной почте в типографию. Босс предложил пару правок к зимним тканям и попросил сделать точную копию ее дизайна на другом цветовом фоне. Кейт внесла необходимые изменения. Установив мольберт, нарисовала несколько папоротников матовым оливково-зеленым цветом, между морозниками и айвой, набросала пучки бледно-коричневых опят; отсканировав финальный набросок, сделала копию на голубоватом фоне, цвета утиных яиц, так что у нее получилось две одинаковые ткани на голубом и серо-коричневом фонах. Оба варианта отправились в типографию.
За окнами было уже темно, но магазин, примыкавший к студии, все еще был переполнен покупателями. Кейт проскользнула в ванную для персонала и переоделась. Она взяла с собой зеленое трикотажное платье с фестончатой горловиной и V-образным вырезом, длинными рукавами и поясом, завязывающимся на талии. Подол мягкими складками спускался почти до колен. Платье было теплым и милым, отлично сочетаясь с практичными кожаными сапогами по колено. Кейт привычно нанесла черную жидкую подводку в стиле Одри Хепберн и накрасила губы кроваво-красной помадой.
Сегодня вечером она встречалась с Джимом. Ему было тридцать семь, разведен, без детей, работал в Сити; судя по анкете, крупный инвестор. На фото он был в элегантно пошитом костюме, с короткими волосами соломенного цвета и улыбался очаровательной озорной улыбкой.
Кейт стояла зажатая пассажирами метро, пока ехала на Лестер-сквер и обдумывала телефонный звонок с Ричардом, состоявшийся, пока она спускалась на станцию. В метро сигнал пропал.
– Не могу вынести мысли, что ты едешь встречаться с другим, – говорил Ричард.
– Я хочу окупить свои деньги. Я заплатила за этот ужин и собираюсь его съесть! И вообще, – засмеялась она, – ты же встречаешься с другими женщинами! В том же и суть «Двенадцати рождественских свиданий».