— Но ведь тратил он тоже немного, — заметил Кристоф.
— Конечно, немного, он больших трат не делал… Но покупал много книг и аппараты для своих опытов…
— Своих опытов? — переспросила Иоланда.
— Да, я же говорила вам, он устроил лабораторию в бывшей мастерской моего мужа. Могу вам ее показать…
Она пошла в глубь коридора, к двери, выходящей в сад.
Справа тянулась пристройка к дому, облицованная камнем и освещавшаяся сквозь большую стеклянную дверь.
Они увидели длинный стол, выложенный белой кафельной плиткой, раковину, полки, уставленные колбами и флаконами, и самые разные электроприборы.
— Что за опыты он ставил? — спросила Иоланда.
— О, я не знаю! Я в этом не разбираюсь…
Иоланда постаралась взять самый наивный тон:
— И он что-нибудь изобрел?
— Вполне возможно, — спокойно ответила хозяйка тихим голосом. — Он очень много писем получал из всяких обществ.
«Странно, — подумал Кристоф Брюнуа. — Либо эта женщина ничего не знает, либо не придает никакого значения его открытиям…»
— Иногда он говаривал, — продолжала хозяйка, — что человек когда-нибудь сможет сам делать такие вещи, которые кажутся нам драгоценными…
— Драгоценными? — с большим вниманием повторил Кристоф.
— Да, как золото или бриллианты. И что все это не будет ничего стоить… Только перед тем как его увезли в больницу, мсье Кентен уничтожил много бумаг и всю переписку. Мы ничего не нашли.
«Странно, — снова подумал Кристоф. — В том романе, о котором говорил мне мсье де Солис, герой тоже сам уничтожает все свои бумаги… И исчезает вместе со своей тайной…»
Он внимательно огляделся вокруг. Все здесь производило впечатление одновременно обыденное и фантастическое. Пригородный домик прохладным дождливым днем. Заброшенный сад. Старые темно-кирпичные стены. И эта лаборатория, спрятанная за домом, в зарослях сирени и жасмина… Запотевшие стекла, за которыми поблескивали пробирки и реторты, серпантин из стекла и меди, пульт управления электроприборами и всякие таинственные устройства.
Кристоф обернулся.
У него было ощущение, что кто-то, спрятавшись в зарослях, наблюдает за ними.
Но это, конечно, было всего лишь ощущение…
Глава VIII. Типографские исправления
Когда они вышли из дома на улице Акаций, небо совсем потемнело. Резкий ветер шелестел свежей листвой.
— Мы заработали по чашечке кофе, — сказал Кристоф. — И могли бы зайти к Каролюсу, в то бистро, куда учитель ходил смотреть телевизор… Около бакалейной лавки…
— Прекрасная мысль. Мы там спокойно все обдумаем, а может быть, и поговорим с человеком, которого зовут Каролюс…
Они прошли улицу Акаций и оказались на гораздо более широкой улице, ведущей к бульвару Вальми.
— Я никогда не бываю в этом квартале, — сказал Кристоф. — Хотя живу совсем недалеко отсюда, в конце бульвара…
— Я тоже, — ответила Иоланда. — У меня маленькая квартирка возле вокзала.
Они приближались к бакалейному магазинчику. Кафе было совсем неподалеку, но его узкая витрина будто спряталась. Только на стеклянной двери они увидели белую эмалевую табличку: «БАР КАРОЛЮСА». Окно рядом было затянуто желтоватыми занавесками. Над ним на облупившейся штукатурке прочитывалась старинная надпись, сделанная большими черными буквами:
ВИНА И ЛИКЕРЫ
ЕДУ МОЖНО ПРИНОСИТЬ С СОБОЙ
Чтобы войти в помещение, надо было спуститься на три ступеньки; зал был более просторный и куда более приветливый, чем это могло показаться сначала. Вдоль стены стояла длинная банкетка, обитая под красную кожу, а перед ней — полдюжины круглых черных пластиковых столиков.
В баре было тепло, уютное посвистывание машины «Эспрессо» привело их в приятное расположение духа. Трое мужчин в синей одежде, рабочие с какой-то ближайшей стройки, ели прямо за стойкой. Вскоре они ушли.
Хозяин, славный человек с лысым черепом и лицом, словно перечеркнутым густыми темными усами, приветливо обратился к ним:
— Добрый день, мадемуазель, добрый день, мсье… Непогода какая нынче утром! Что вам угодно?..
— Два кофе, — заказал Кристоф.
Справа от стойки, на полке, они увидели телевизор.
Хозяин принес два кофе.
— Тихий у вас квартал, — негромко сказал Кристоф самым нейтральным тоном.
— Да, это сейчас… Но все может измениться. Здесь собираются строить целый городок в конце улицы Акаций.
— Надо же, на улице Акаций… Мы как раз идем оттуда, — заметила Иоланда. — Нам показали пустую квартиру, в доме номер четыре…
— В доме номер четыре? У мадам Кальмель?
— Ну да. Но к сожалению, надо подождать…
— А, понимаю, — доверчиво сказал хозяин. — Там жил бедный мсье Кентен…
— Учитель, кажется, — вставил Кристоф.
— Да, очень симпатичный человек. Он приходил сюда смотреть телевизор. Он был не очень заметным человеком, но его очень уважали…
— Он опыты ставил, да? — спросила Иоланда с невинным видом. — Мы видели его лабораторию.
Хозяин, возившийся за прилавком, вытер руки и подошел к своим собеседникам.
— Должен вам сказать, я всегда считал его настоящим ученым. Когда он что-нибудь объяснял про то или про это, все было здорово интересно. Он был очень скромный, но, безусловно, очень знающий. Я видел, как он с инженерами разговаривал. Здесь, у нас в квартале, есть завод электроприборов. Мсье Кентен объяснял им всякие вещи, так они прямо диву давались…
Кристоф допил кофе. Изо всех сил он старался сохранить безразличный вид. Он не хотел возбуждать подозрений у хозяина, но последние слова, сказанные тем, значили очень много.
— Он был специалист по электричеству?
— Хм… Не совсем… Он больше химией занимался… Он был очень сведущ в… как это называется… в минералогии. Стоило показать ему любой камешек, он тут же говорил, как он называется и какова его структура. Он ведь был не просто преподаватель, у него научная степень была… На пенсии он занялся опытами…
— Я бы еще чашечку выпила, — сказала Иоланда.
— Одну минутку…
Хозяин медленно вернулся за прилавок и зарядил машину «Эспрессо».
— Да, — прошептал Кристоф, будто размышляя вслух, — попадаются такие необыкновенные люди, о которых не говорят… Они слишком скромны…
Хозяин принес еще две чашечки кофе, затем подошел к двери.
— Теперь еще и дождь зарядил… Грустная весна!
Ливень все сильней хлестал по стеклам.
— Такому человеку, — сказал Кристоф, — необходим был друг, который продолжил бы его изыскания…
— Да, конечно, — сказал хозяин.
— А друзей у него не было?..
— Н… нет. Он нигде не бывал. Гулял иногда вдоль Сены или сюда приходил, смотреть телевизор.
Хозяин, казалось, был в замешательстве. Будто вопросы Кристофа, его настойчивое желание говорить об учителе Кентене пробудило в нем наконец подозрения.
Около четырех часов они вышли из кафе.
— Так вы к себе, мадемуазель Ламбер? — спросил молодой человек.
— Нет, я возвращаюсь на улицу Ришелье. Хочу рассказать о нашем визите в издательстве и дать им адрес наследника…
— Да, разумеется, наследник… Бедный профессор! Так, значит, вы будете издавать его книгу!
— Я об этом ничего не знаю. Но книга была принята. Почему бы ее не издать?
— Значит, вы подпишете договор с этим родственника?
— Почему же нет?
Кристоф вздохнул:
— Что до меня, я бы очень хотел сам подписать договор с издательством «Бабилас»…
— Вы подпишете его, я совершенно в этом уверена… А если не удастся найти рукопись, вы восстановите ее по черновикам.
Молодой человек сжал кулаки:
— Нет! Я ее найду! Эти мерзавцы мне ее отдадут. Я сам ее найду.
Иоланда озабоченно покачала головой:
— Пока что они исчезли, и у нас нет никаких улик.
— Никаких улик? Вы так думаете?
— Я, во всяком случае, никакой зацепки не вижу. Бандит или бандиты исчезли, не оставив и следа… Ну а проведенный нами небольшой опрос практически ничего не дал: ни мадам Кальмель, ни хозяин кафе Каролюс ничего нового не сказали. Учитель Кентен был человеком тихим. И нигде не бывал.
— Это мы еще посмотрим, — прошептал Кристоф. — Я еще зайду к Каролюсу. И может быть, кто-то из клиентов вспомнит что-нибудь существенное…
— Я надеюсь, вы будете держать меня в курсе?
— Разумеется. — Он взглянул на свои часы. — Мне надо спешить. У меня в четыре тридцать урок в коллеже Жюль-Ферри.
— Коллеж Жюль-Ферри? Я его знаю. Это недалеко от меня…
Они быстро пошли по бульвару. Кристоф обернулся.
— В чем дело? — спросила Иоланда, полушутя-полусерьезно. — Вы боитесь, что за нами следят?
— Не знаю. Но все-таки думаю, что мы должны быть настороже.
— Не пугайте меня!
Переступив порог издательства «Бабилас», Иоланда Ламбер попала в привычную атмосферу. В небольшом холле у двери сидели в ожидании приема посетители. Тут были и авторы, которые хотели встретиться с мсье де Солисом или мсье Бабиласом, и представители типографии или бумажной фабрики, предлагавшие свои услуги мадам Лежербье.
В своей прозрачной кабине телефонистка Арлетта без дела не сидела. Это был послеобеденный час пик. Курьеры прибывали из типографий с пакетами оттисков. Корректоры возвращали груды прочитанных листов.
Иоланда вошла в кабинет к мадам Лежербье; та разговаривала с невысоким вежливым человеком приличного вида, у него был мягкий голос и какой-то невыразительный — за толстыми стеклами очков — взгляд.
Мадам Лежербье представила их друг другу:
— Мсье Кулон, один из лучших наших корректоров… Мадемуазель Ламбер, она проходит у нас практику…
— Очень рад, мадемуазель, — сказал, поклонившись ей, маленький человечек.
Иоланда кивнула ему, затем спросила у мадам Лежербье:
— Мсье де Солис и мсье Бабилас меня не вызывали? Я только что из Коломба.
— Они сейчас на совещании… У вас что-нибудь новенькое?
— Увы, нет… Я…
— Мы поговорим обо всем этом чуть позже, — оборвала ее мадам Лежербье. — Я не хочу задерживать мсье Кулона.