А вот вечером все замирало. Улей затихал. И Гаэтану де Солису предстояло возвращаться в свою холостяцкую квартиру на другом конце Парижа. Тогда он позволял себе короткую передышку и в тиши своего тесного кабинета сочинял стихи.
— Ну как? — спросила мадам Лежербье. — Нашли вы что-нибудь стоящее за последнее время?
— Пожалуй.
— Приключенческий роман? — спросила Иоланда.
— Если угодно…
— А название у него интригующее? — поинтересовалась девушка.
— Название неплохое: «Двенадцать тонн бриллиантов».
— «Двенадцать топи бриллиантов», — повторила мадам Лежербье. — Недурно. Не очень понятно, что это может означать, но оно мне представляется вполне коммерческим.
Главный редактор воздел руки к небу:
— Коммерческое! Коммерческое! Вы говорите прямо как мсье Шассерио. И все-таки издание книги — это не только коммерция!
— Я знаю… Я просто хотела сказать, что для продажи название очень важно.
— А кто автор? — спросила Иоланда. — Автор молодой?
— Да нет.
— Он уже печатался?
— Нет, это его первая книга. Он прислал мне ее по почте. Я на днях собираюсь его вызвать. Знаю только, что это учитель на пенсии, преподаватель физики и химии.
— Надо же, — заметила мадам Лежербье, — как необычно.
— Что необычно, что он — преподаватель?
— Да нет, необычно, что учитель физики и химии пишет приключенческие романы.
— А о чем этот роман? — продолжала расспрашивать Иоланда.
— Там идет речь о двенадцати тоннах бриллиантов, — спокойно ответил де Солис.
— О двенадцати тоннах! — ахнула мадам Лежербье. — Мне бы хватило нескольких каратов. Вот автор, который широко смотрит на вещи. Должно быть, действие происходит в Индии или в Южной Африке, в их знаменитых шахтах…
Гаэтан де Солис почесал подбородок.
— В основном действие происходит в Коломбе.
— В Коломбе? — вскрикнула Иоланда. — Я там живу. У меня в Коломбе однокомнатная квартира…
— Не рассказывайте, пожалуйста, нам больше ничего! — сказала мадам Лежербье. — Пусть для нас все будет сюрпризом, когда мы приступим к чтению этого романа.
— Ох! С этой рукописью еще работать и работать. Там много длиннот и ненужных деталей. Автор пишет прилично, но это не профессиональный писатель. Ах, мадемуазель Иоланда, профессионализм легко не дается, это дело долгое, помните об этом. — Гаэтан де Солис направился к двери. — Уважаемые дамы, не буду мешать вам работать… И желаю прекрасно провести остаток вечера.
Он церемонно раскланялся и пошел по коридору, в самый конец, к своему кабинету. Звук удаляющихся шагов де Солиса тут же приглушил мягкий ковер.
Мадам Лежербье снова взяла в руки строкомер.
О чем она думала?
О грустной судьбе мсье де Солиса, неизвестного поэта? О следующем приключенческом романе, который она будет выпускать в свет?
Иоланда листала свой блокнот.
— Так чем мы занимались? — спросила мадам Лежербье.
— Мы говорили о шрифтах…
— Ну да… А если мы обратимся к разным типам? — Она хихикнула. — Я не говорю о мсье де Солисе, я говорю о разных типах шрифтов… Знаете, милая Иоланда, ведь у литер есть толщина и высота…
— Да. Толщина, или ширина, — это… хм… расстояние между боковыми стенками литеры.
— Совершенно верно.
Иоланда покачала головой.
— А разве не говорят также — эта литера крупная?
Мадам Лежербье помахала своим строкомером:
— Будьте внимательны, миленькая моя, это не одно и то же. Крупная — это не в ширину, а в высоту, высоту шрифта или рисунка! И высота эта имеет название. Это кегль — размер шрифта, определяемый расстоянием между верхней и нижней стенками литеры. Кегль (или кегель) измеряется в типографских пунктах. — Она потрясла своей линейкой в воздухе. — И как раз с помощью этого строкомера. Что такое пункт? Мне кажется, я вам это уже говорила…
— 0,376 миллиметра.
— Правильно. Есть литеры размером в шесть или семь пунктов, ими набирают примечания в самом низу страницы… Есть литеры в восемь, девять, десять и одиннадцать пунктов. Восьмой кегль — это мелкий шрифт. А вот если книгу набрать одиннадцатым кеглем, читать ее будет очень удобно… Ясно?
— Вполне, — ответила, улыбаясь, Иоланда.
— И должна добавить, дорогое мое дитя, что выбор шрифта — одна из первейших задач того, кто готовит книгу в печать. Если книга не очень объемная, можно набирать ее довольно крупным шрифтом. Когда она очень большая, то ты вынужден выбрать более мелкий шрифт… Итак, первым делом надо подсчитать количество знаков в рукописи…
— И вы каждый раз их считаете?
— Каждый раз.
Мадам Лежербье прервалась.
Из глубины коридора послышался глухой звук.
— Да что же это такое? — спросила Иоланда.
— Не знаю. Будто бы куча рукописей свалилась со стола. Должно быть, мсье де Солис решил навести у себя порядок…
Иоланда резко обернулась к двери.
— Там шаги… Кто-то прошел по коридору.
Они обе поднялись.
Мадам Лежербье, так и не выпустив из рук линейки, побежала вслед за Иоландой.
В коридоре никого не было.
Серый ковер освещала только одна, висевшая в середине коридора лампа.
— Гаэтан! Гаэтан! — позвала мадам Лежербье слегка дрожащим голосом.
Никто не ответил.
— Может, он вышел, — прошептала Иоланда.
Казалось, она пыталась себя успокоить. И тогда в свой черед позвала сама:
— Мсье де Солис…
Во всех комнатах издательства «Бабилас» стояла мертвая тишина.
— Пойдем посмотрим! — скомандовала мадам Лежербье.
Они бросились в конец коридора.
Кабинет главного редактора был крохотной комнаткой, он облюбовал ее за то, что она находилась дальше всех других от коммутатора и от входа.
В этой узенькой и тихой келье мсье де Солис принимал авторов, читал и правил рукописи.
Дверь была приоткрыта.
— Гаэтан, вы здесь? — крикнула мадам Лежербье.
Никто не ответил.
Она толкнула дверь.
Главный редактор издательства «Бабилас» был распростерт на ковре перед своим рабочим столом, среди груды рассыпавшихся страниц.
Он был недвижим.
Когда человек в плаще вышел из коридора, уже совсем стемнело.
Он повернул направо и, оставляя за спиной «Комеди Франсез», пошел вдоль массива серых домов Национальной библиотеки, занимающих довольно большой отрезок улицы Ришелье.
Теперь прохожие на улице встречались ему гораздо реже. Большинство лавочек было уже закрыто.
Человек прошел метров его пятьдесят, шагая быстро, но не торопясь.
На проезжей части было пустынно. Чуть впереди несколько машин застыли перед красным огнем светофора. В это мгновение черный автомобиль, стоявший на другой стороне улицы, медленно двинулся вперед и поравнялся с человеком в плаще. Дверца отворилась.
Человек нырнул в машину, которая на полном ходу рванула к зданию Пале-Рояля и повернула на проспект Оперы.
До этой минуты водителю не было сказано ни единого слова.
Человек в плаще вжался в сиденье, опустив голову и низко надвинув на лоб шляпу.
Водитель автомобиля, человек плотного сложения, в темноте, делавшей черты его лица почти неразличимыми, жевал жвачку.
У него была массивная спина, широкий затылок и отвислые, подрагивающие щеки.
Миновав Оперу, автомобиль двигался по бульвару Османи; человек в плаще выпрямился на сиденье.
— Все нормально, Толстяк, можно мчать вперед… За нами никого.
Водитель быстро посмотрел на своего спутника. Яркий свет от витрины большого магазина выхватил его широкую и тусклую физиономию, на которой торчал крохотный носик.
— Вещь у тебя? — спросил он.
— У меня.
— Было трудно?
— Не. Не очень.
— Ты кого-нибудь встретил?
— Нет.
— Этот тип был один?
— Нет.
Тот, кого человек в плаще назвал Толстяком, вздрогнул.
— Он был не один?
— Ну да.
— Значит, кто-то тебя засек?
— Нет.
— Не понимаю.
— Там, в конторе, в комнате неподалеку от входа сидели две женщины… Только я никогда шуму не поднимаю… Никто меня не видел и не знает…
— А тот тип? Он тебя видел?
— Я не дал ему такой возможности, улавливаешь? Мне пришлось его приласкать. Легонечко…
— Главное, вещь взять.
— Она у меня.
Человек залез в большой внутренний карман своего плаща, извлек из него красную папку и разложил ее у себя на коленях. В папке были тонкие листы машинописи.
На алом картоне можно было прочесть выписанный каллиграфическим круглым шрифтом заголовок:
ДВЕНАДЦАТЬ ТОНН БРИЛЛИАНТОВ
Роман
Филибера Кентена.
Глава III. Украли «Двенадцать тонн бриллиантов»
— Алло, алло… Да, это издательство «Бабилас»… Типография Фликото?.. Да, мсье… нет, мсье… Мадам Лежербье вам перезвонит… Ома на заседании… Простите ее, пожалуйста… Алло, алло… Да… Писчебумажный магазин Бенуа? Будьте добры, позвоните перед обедом… Мадам Лежербье на заседании… Алло, алло… Книжный магазин Леграс? Вы не получили товара, который заказывали? А какую книгу вы просили?.. «Пиратов Матто Гроссо»? Я передам… Да, мадам… Нет, мадам… Мсье Шассерио непременно позвонит вам… Он сейчас на заседании… Алло… Издательство «Бабилас» у телефона… Добрый день, мсье… Простите, кто вам нужен?.. Мсье Бабилас? Мсье Бабилас на заседании…
Телефонистка Арлетта подняла голову.
Входная дверь распахнулась. Софи, помощник бухгалтера, подбежала к стеклянной кабине коммутатора. Она страшно запыхалась.
— Привет, Арлетта… У меня поезд опоздал на двадцать пять минут. И я упустила свой автобус… Меня кто-нибудь спрашивал?
— Не беспокойся, дорогая Софи, — сказала Арлетта, сама явно обеспокоенная. — Тут произошло кое-что посерьезнее…
— Посерьезнее? Что случилось?
— Все сейчас заседают в кабинете мсье Бабиласа…
— Что же тут особенного… Они часто заседают…
— Да, но сегодня по очень важному поводу… А точнее, по очень неважному, просто по плохому.