Расс Арнольд, второй оператор, был дюжим, видным молодцем двадцати двух лет. Фильм «В поисках древних тайн» был для него большим прорывом, едва ли не самым важным проектом в его карьере, стартовавшей совсем недавно. Расс любил оторваться по пивку и в целом был менее подвижен, чем Ури, но стал компетентным профессионалом. На первом месте у него всегда значилась работа.
Как главный техник и осветитель команды Расс был незаменим. Это с одной стороны. С другой — ему нравилось поесть-попить и пошутить. В отличие от Ури, он особо не заморачивался поддержанием формы, а по окончании трудовых будней совсем не прочь был гульнуть.
Двадцатидевятилетний Орландо Саммерс отвечал за матчасть и бюджет съемок. Он выдавал всем, в том числе и Максу, суточные, отслеживал вопросы оснащения и расходов в целом. Орландо отчитывался непосредственно Джорджу и пользовался его полным доверием. Думая сам со временем стать продюсером и режиссером, Орландо пока набивал руку. Из всей бригады Макс в основном взаимодействовал именно с ним.
Вместе они обдумывали, как эффективней организовать переезд группы и провоз оборудования, и Орландо неизменно учитывал соображения Макса насчет, скажем, оптимизации расходов или последовательности съемок.
Замыкал коллектив звукотехник и разнорабочий Энди Муниц, угловатый верзила двадцати семи лет. Он подчинялся непосредственно Орландо и Ури, помогал готовить оборудование для съемок, площадку и все, что с этим связано.
Для Макса, никогда не служившего в армии, съемочная группа была эдаким эквивалентом мужского братства. Их сплоченный, компактный коллектив, где каждый мог опереться на друга, работал фактически в режиме нон-стоп.
Ставки для всех были существенные. Успех фильма сулил каждому недурной скачок в карьере. Неоспоримым плюсом смотрелась и кочевая жизнь в незнакомых странах и экзотических, затерянных уголках планеты. Еще бы! Назовите-ка, кто мог бы вот так запросто в поисках загадок древности разгуливать по местам, где не было почти никого из цивилизованных людей, да и вряд ли когда они сюда забредут. Это вам не конторские будни с девяти до шести. Это напряженная, а значит, самая что ни на есть полноценная жизнь!
Оборудование у них тянуло на сотни тысяч долларов, и везде, где бы ни появлялась группа, ее вскоре окружала восторженная, любопытная толпа. Ну, в Индии — там ладно, там никому проходу нет. Но чтобы то же самое в Иерусалиме, Афинах, Лиме, Санторине, Лондоне, Токио, да что там, даже в мелких городках вокруг пещер Ласко, монолитов Стоунхенджа, руин Куско!
Вместе они работали и ели. Если бы не сон, то киношники жили бы, можно сказать, неразлучно. У них выработался и свой жаргон. Скажем, брошенное с вечера «шесть ням-ням!» означало не что иное, как «сбор в шесть утра, уже позавтракав». Или, скажем, «Акрополь — заря на раз» подразумевало: «Акрополь на восходе солнца снимается единственным дублем, который — вынь да положь — должен получиться удачным». Особо эффектные кадры удостаивались скупой мужской похвалы: «В дырочку!»
Приключением был каждый прожитый день. Отдыха как такового не существовало. Всякая свободная минута проходила в посещении незнакомых городов или поиске новых видов для съемок. Простоем можно было назвать разве что выходы в спа-салоны или вылазки за сувенирами для родных и близких. К исходу двенадцати съемочных недель они уже были не просто участниками проекта, а друзьями не разлей вода.
Макс досконально знал, какое именно спиртное и закусь у компании в фаворе. Пусть бюджет, выданный на общие нужды, приходилось ужимать, а дежурный ассортимент дьюти-фри иногда выглядел довольно скудным, но напитками и тем, чем их зажевать, все оставались неизменно довольны.
Еще Макс срывал аплодисменты своим уникальным даром тормозить и сгонять в кучу таксомоторы.
По прибытии в аэропорт подогнать машины к группе, загруженной аппаратурой, особого труда не составляло. А вот обеспечить нужное их число для поездки по городу, тем более для выезда на площадку — тут требовался, можно сказать, талант. Макс со своим непринужденным, но действенным подходом неким волшебным образом всегда умудрялся стянуть нужное количество машин даже в дождь или тогда, когда надо было ехать куда-нибудь к черту на рога, а такси в округе раз-два и обчелся.
Тем не менее на подъезде к Израилю все понимали, что здесь будет по-другому. Исходя из дополнительных требований к безопасности, было решено, что всей логистикой — арендой автомобилей, самолетов и прочими нуждами такого свойства — будет заниматься специально нанятый продакшн-менеджер из местных. Макс был только рад такому снижению нагрузки. В Иерусалиме он думал сосредоточиться на исследованиях и интервью. По сравнению с обычным двадцатичасовым рабочим днем такой расклад казался ему просто отпуском.
Как раз перед отъездом в аэропорт Афин Максу в номер позвонили из нью-йоркского офиса и передали, что по прилете в Израиль его встретит их продакшн-менеджер, Ицык Хасфор. Заслышав такое, Макс побелел. Именно это имя с безжалостной резкостью восстало в памяти. Ицык Хасфор, второй из Двенадцати.
Весь свой трехчасовой перелет Макс мучительно размышлял, что вообще означало это число.
С момента выхода из того загадочного предсмертного состояния минуло восемь лет, на протяжении которых ни о каких «двенадцати» или «пятнадцати» он считай что не вспоминал. И вдруг за какой-то неполный месяц Макс встретил второго из них, понятия не имея о том, что это может предвещать.
Логически напрашивается, что между созданием фильма и теми двенадцатью именами есть какая-то обусловленность. Связано ли это с инопланетянами, следы которых они разыскивают? Может, пришельцы и вправду существуют, и их задача это доказать.
Университетский опыт показывает, что даже самые образованные люди на редкость косны в восприятии, а уж тем более в приятии новых идей. Макс решил при встрече с этим самым Ицыком ни в коем случае не подавать вида, что они между собой как-то, возможно, связаны. Смотреть, наблюдать и самому пытаться установить, есть ли действительно какая-то связь, способная дать намек на объяснение.
Ицык уже в аэропорту показал себя как сама доброта. Не человек — медведь! Невысокий, но мощный лысеющий усач в комбезе, оставшемся, наверное, с войны, и множеством ключей на кольце, притороченном к поясу. Его шею обвивал элегантный белый шарф.
Ицык оказался балагуром. Он то и дело о чем-нибудь рассказывал и заразительно смеялся и своим, и чужим шуткам. В свое время этот человек был майором израильской армии и своим военным прошлым откровенно гордился.
Организатором он был просто редкостным, одним из лучших в стране, как говорили знающие люди, специализировался в основном на художественных фильмах и знал кинобизнес как свои пять пальцев.
Разумеется, транспортная служба у него работала как часы. Машины в нужном количестве подходили когда надо и куда надо, так что не возникло никаких накладок ни с крепостью Моссад, ни с Иерихоном, ни с другими объектами, подчас совсем отдаленными. А уж как следует закусить, выпить и вообще поразвлечься — тут он был на своем месте, что сразу же сблизило его с Рассом и Энди. Ицык ревностно отслеживал, а местами и выбивал, чтобы его ребятам доставалось все только самое лучшее: отели, рестораны, насыщенный досуг.
В Иерусалиме он показал Максу первые, тысячелетние турецкие бани, водил его к Стене Плача, в Купол Скалы, провез по Вифлеему и многим другим святым местам, которых в этой небольшой стране было множество. За пять дней пребывания они спаялись с Ицыком так, как бывает разве что на передовой да на киносъемке.
Уже в самом конце, отвозя Макса в аэропорт на рейс в Дели, Ицык повернулся и спросил, как ему вообще поездка.
— Ну как, юноша? Что бы ты особо отметил из всего увиденного за эти дни?
— Все было чудесно, — подумав, ответил Макс. — Сразу на такой вопрос и не ответишь. Знаешь, больше всего мне, пожалуй, запомнилась какая-то мистическая энергетика здешних мест, самой этой земли, ее народа. Улицы, храмы, ресторанчики, все здесь ею насыщено, пропитано интенсивностью. Я ощущаю ее везде.
— Я так рад, что ты ее прочувствовал, — с улыбкой заметил Ицык. — Да, истинное волшебство Израиля — в его людях. Такие семьи, как моя, живут здесь испокон века. Но есть и многие другие, из Европы, России, даже из твоей Америки, обретшие здесь дом не так давно. Они тоже проникнуты волшебством и предназначением этой священной земли. Я уверен: побывав здесь раз, ты обязательно вернешься и уже сейчас знаешь, кто тебя здесь с радостью встретит.
Все так же широко улыбаясь, Ицык поставил машину на парковке. Прежде чем нырнуть в прихотливые извивы охраняемых зон аэропорта, Макс доверительно взял своего нового друга за плечи.
— Ты был мне здесь, в Израиле, как второй отец, — признался он. — Я даже не знаю, как отблагодарить тебя за такое гостеприимство.
Ицык в ответ лишь улыбнулся.
— И в голову не бери. Мне самому в радость было работать с тобой и твоими ребятами. Ты молод. Когда-нибудь тому, кто сейчас моложе тебя, понадобится и твоя помощь. В эту минуту вспомни меня, и я буду отблагодарен. А теперь поспешай. И пусть фильм у вас получится замечательный. Удачи тебе в пути!
Поднимаясь по трапу, Макс чувствовал, что у него теперь есть друг на всю жизнь. Тем не менее, несмотря на тесную привязанность, он так и не улавливал мистической связи, объяснившей бы наличие Ицыка в перечне Двенадцати. Поэтому о своем секрете при расставании он умолчал. Как-никак Хасфор бывший солдат, и не с ним рассуждать об этих заоблачных материях. Достаточно того, что этот человек теперь у него есть. А он у Ицыка.
Глава 9Индия
Июль 1973 года
Выйдя из воздушного терминала Дели, Макс мгновенно попал в водоворот носильщиков, нищих, таксистов, как настоящих, так и не очень, карманников и таких же путешественников, как он сам. От разноцветия дхоти и сари пестрело в глазах. Сумку из бурлящей толпы приходило