— Если это лучший из вариантов на заданную тематику, то сколько единиц, по-твоему, можно будет выложить для исходной дистрибуции?
Хотя номинально оба считались креативщиками, но в первую голову рассматривался уровень возможных продаж.
Чаще всего коллеги сходились на том, что «недостаточно», «не особо» или «нисколько», тогда вариант откладывался и больше они к нему не возвращались.
Но иногда, примерно раз или два в неделю, ответ мог быть другой:
— Пожалуй, тысяч десять, а то и побольше, если таланты не подкачают.
Если актерский и съемочный состав проникался задачей, а сценарий был подан как надо или его можно было довести до ума за счет умелой компоновки и монтажа, то в таких случаях Макс приобретал права.
Работа по большей части длилась до середины дня, оставляя массу времени для походов по пляжам, джакузи и прочим прелестям южной Калифорнии, которых Макс отнюдь не чурался. Стоит ли удивляться, что настал тот день, когда он повстречал-таки объект своей страсти. Недели слагались в месяцы, а он с нежным пылом все добивался расположения своей избранницы, пока та наконец не согласилась выйти за него замуж. И жизнь Макса, как он себе и представлял, расцвела пышным цветом.
Он был эффективен и успешен. Ему начала уделять внимание пресса. О Максе появилась статья в «Сан-Диего трибюн», а «Сан-Диего мэгэзин» напечатала его фото на целый разворот.
«Блистательный молодой продюсер покоряет наш город», — возвещал заголовок. Вообще Сан-Диего считался ничем не примечательной фермерской провинцией с военной базой, куда уж там до великого северного соседа в образе Голливуда, а потому город из кожи вон лез, чтобы хоть как-то выделиться. Дескать, знай наших!
Но за свою нежданную славу Максу пришлось заплатить. Прошло немного времени, и внимание, которое ему оказывалось, стало мозолить глаза старшим по званию.
«СРМ» имел несколько филиалов, с главой одного из которых, Биллом Бэтли, у Макса порой пересекались сферы интересов. Как-то раз он неосмотрительно переманил к себе одного из главных его специалистов для создания фильма об ОПЕК и нефтяном кризисе, и Бэтли не на шутку обозлился.
К тому же этот тип еще и метил на место главного управляющего, когда старик Бор, отец Питера, уйдет на пенсию. А тут этот зарвавшийся выскочка Макс, который только и знает, что купается в лучах славы и чуть ли не пьет на брудершафт со стариком председателем, как за глаза звали Бора-старшего.
Однажды в прессе вышла статья, где Максу по ошибке приписывались заслуги по созданию самого «урожайного» фильма «СРМ» — «Свобода выбора», фактическим автором которого был прославленный экономист Милтон Фридмэн. Репортер, очевидно, хотел подольститься к Максу, но не понимал, что фильм появился исключительно благодаря личной дружбе старика Бора с доктором Фридмэном.
Бэтли тут же ухватился за возможность насолить и выслал эту статью председателю наряду еще с четырьмя-пятью заметками про Макса и простой припиской: «Вам будет интересно».
Макса уволили. Уильям Бор заставил своего сына Питера позвонить ему и конфиденциально передать: «Прежде мы упекли бы тебя в тюрягу. Но время сейчас цивилизованное. Можно лишь сорвать с тебя погоны. Зарплату до конца года мы тебе сохраним, но чтоб в офисе к концу дня духу твоего не было».
Макс был в шоке.
Он не сделал ничего дурного, за полтора года работы на фирму из-под него вышло больше тридцати фильмов. Коллеги по цеху советовали за неправомерное увольнение подать на «СРМ» в суд, но Макс был просто не тот человек.
Так уж странно совпало, что ровно за день до увольнения еще и расторгла помолвку невеста, так что Макс оказался поражен на всех фронтах. Он действительно так был этим разбит, особенно уходом невесты, что даже не принял близко к сердцу факт потери работы.
Когда на следующий день Макс все же над этим задумался, то решил, что не желает больше работать ни на кого, даже с таким полюбовным отношением, какое было к нему до поры в «СРМ».
Ему хотелось жить по-своему.
Теперь в некотором смысле он опять был волен устраивать житье на свое усмотрение.
Накоплений у Макса не было, так что начинать приходилось опять с низкого старта.
С местным кабельным каналом «Тренинги Дель-Map» он договорился о съемке на их оборудовании обучающих занятий в духе популярного курса аэробики Джейн Фонды. Так родился «МАКСимум продакшнс». Для этих целей был на паях арендован местный спортзал. Новое название Максу нравилось все больше — броское, в самый раз для рынка Джейн Фонды. Плохо только, что не было у них самой королевы аэробики, как, впрочем, и вообще кого-то из знаменитостей. А потому, когда Макс принес черновую редакцию дистрибьютору, тот сказал, что на раскрутку сможет взять лишь пятьсот кассет, и то смотря как пойдет.
Для выхода хотя бы в ноль Максу необходим был заказ как минимум на пять тысяч штук. При пятистах он на каждой кассете терял два доллара, а компенсировать затраты было нечем. Тогда и «МАКСимум продакшнс» становился пустой затеей.
Пока Макс раздумывал над вариантами, ему позвонил Энди Кей, живший по соседству, с интригующей новой идеей.
— Макс! Я помню, ты как-то на фуршете обмолвился, что занимался пособиями для поступления, когда работал в отцовском издательстве. Так?
Макс еще не понял, к чему он клонит, но заинтересовался.
— Так. А что?
— Я тут у себя один проектик вынашиваю. Хочу разработать машинку. Уже и название есть: «тьютер-компьютер», помогает учащимся совершенствовать лексику. Сам я давний поклонник О’Коннора, автора известного словаря, и считаю, что обогащение словарного запаса для всех есть наиглавнейшая цель образования. Так вот, ты мне с этим делом не поможешь, в качестве наемного консультанта? — В голосе Энди послышались просительные нотки. — Хотя бы по нескольку часов в неделю?
— Охотно, — не стал упрямиться Макс. — Приступим хоть сейчас.
Пресловутая синхронность в который раз сыграла свою шутку и снабдила его идеальной работой именно в тот момент, когда он так в ней нуждался.
Макс был и за директора проекта, и за маркетинг-менеджера, все за процент от будущих продаж. К работе приступили немедленно, и процесс пошел, причем довольно быстро.
Через пару месяцев один из техников Энди разработал так называемый «Кей-про», машину, тут же завоевавшую второе место в мире после «Осборна», а вскоре обошедшую по продажам и ее.
Не тормозилась и работа по «тьютеру-компьютеру», но он уже не был приоритетным. Вовсю пошел «Кей-про», и небольшая фирма Энди вскоре с двух миллионов долларов взмыла до невиданной высоты: двести пятьдесят миллионов в год.
Словно грибы после дождя, в фирме откуда ни возьмись появились дюжины технических писателей и компьютерных консультантов, которые, прознав о связях и навыках Макса, стали наперебой обращаться к нему с просьбами отснять для них инструктаж на видео.
Как по мановению руки, «МАКСимум продакшнс» превратился в преуспевающую компанию по изготовлению видеотренингов и учебных курсов, собрав в себя лучшие компьютерные таланты из разных стран. Поступь технического прогресса и мир хай-тек Макса очаровывали. Сам он с техникой был не сказать чтобы на «ты», но стал быстро ориентироваться в том, какие фильмы имеют шансы на успех. В мире тренингов, не отличающем особо «ДОС» от «Лотус», он стал кем-то вроде технического гуру. Канули в прошлое амбиции снимать настоящие фильмы или заниматься чем-то еще помимо гольфа, встреч с красавицами и наслаждения калифорнийской жизнью в целом.
Жизнь наладилась, и всякие там имена перестали донимать и беспокоить. Мария, Ицык, Б. Н., Йоко… не привиделись ли они во сне?
Если бы еще не Бегущий Медведь — вот имечко-то! — то все можно было бы списать на расплывчатость сознания после того укола, едва не ставшего роковым.
Но порой они все так же, одно за другим, всплывали в памяти, не давая покоя и избавления. И объяснения, кстати, тоже… Кто же этот Бегущий Медведь, а?
Как ни нелепо это звучит, но объяснение надо было найти.
Раз в несколько месяцев, как правило через родителей, он получал известие о том, что Луис в очередной раз куда-нибудь вляпался и угодил на месяц в психдиспансер.
Как оно складывалось, было понятно. Во время отсидки брат принимал медикаменты, а по выходе сразу переставал. Как-то раз после очередного залета, когда состояние Луиса более-менее стабилизировалось, он всплыл в Калифорнии. Такой же потный, грязный, обрюзгший, со всегдашней околесицей, но все же как-никак брат. Макс поселил его в престижном «Мэриотте», чтобы Луис помылся и отоспался в нормальных условиях.
Назавтра, за обедом в ресторане отеля, Макс предложил, чтобы он задержался здесь еще на ночку.
— Да ну, такая обдираловка! — запротестовал Луис. — Духа моего тут не будет. Я вон лучше в машине на стоянке заночую, и деньги целее будут.
— Но это же мои деньги, — удрученно заметил Макс. — Я их охотно за тебя отдаю.
— Да ну тебя! — отмахнулся Луис. — Я же сказал, не надо мне твоих денег. Я и в машине перебьюсь.
На этом они расстались, договорившись назавтра встретиться.
Утром Макс заехал на парковку «Мэриотта», но брата там не оказалось. Не было его и в номере. Впрочем, к обеду он объявился.
На вопрос, где ночевал, Луис ответил:
— Я тут по дороге дешевый мотель заприметил, там припарковался и заночевал. В «Мэриотте» же цены просто заоблачные!
— Но парковка-то здесь все равно бесплатная, — пожал плечами Макс. — Так что какая разница.
— Знаешь что, — с противной язвительностью в голосе сказал Луис. — Если ты в деньгах не смыслишь, то сиди и помалкивай! Я тебе на «Мэриотте» сэкономил? Сэкономил. Так что теперь ешь, не стесняйся. Угощаю на сбереженные.
Макс пропустил колкость мимо ушей, и обед прошел относительно спокойно.
Несмотря на годы мучительства в детстве, брата Макс жалел. За обедом у него, похоже, созрело решение, как помочь Луису. Он предложил, чтобы тот лечился у психиатра. Договорились на том, что Макс станет платить за лечение