Серьезный конфликт произошел у Муравьева с Юрием Михайловичем Коцюбинским, бывшим прапорщиком российских войск, сыном классика украинской литературы. Ю.Коцюбинский в 1913 году стал большевиком, а уже в декабре 1917 года — исполняющим обязанности народного секретаря по военным делам правительства Советской Украины. С 19 января 1918 года правительством Советской Украины Коцюбинский был назначен главнокомандующим войск Советской Украины, а фактически войск Советской России на территории Украины. Однако Коцюбинский только прикрывал своим громким именем действия российских войск, придавая им характер украинских советских войск. Его пост был чисто формальным, а наступлением против Центральной Рады командовал Муравьев. К тому же Муравьев отказался подчиняться Коцюбинскому, чем вызвал праведный гнев всего Народного секретариата Советской Украины. Против Муравьева выступил и Виталий Примаков — командир красного казачества, жена которого Оксана была родной сестрой Юрия Коцюбинского.
Ленинский кабинет, ведя сложную игру «в украинский суверенитет», переложил ответственность за действия войск Муравьева — Антонова-Овсеенко на большевистское правительство Украины, хотя войска и не думали подчиняться «украинским товарищам». После взятия Киева революционные солдаты посчитали, что война уже выиграна, и потребовали немедленной демобилизации. Они были неуправляемы, и никакие суровые приказы Муравьева не могли заставить их оставаться в частях. Так, 2-й гвардейский корпус самодемобилизовался, не оставив советским красным командирам ни одного бойца. Армия Муравьева оказалась непригодной к ведению дальнейших боевых действий и была фактически расформирована. В ней осталось только около трех тысяч штыков. Диктатор Муравьев раздражал как правительство Советской Украины, так и советские власти Киева. Вскоре Муравьев и его поредевшее «воинство» приказом Ленина было выведено с киевского района и брошено в Приднестровье, под город Тирасполь, который силились захватить войска Румынии. Ленин назначает Муравьева главнокомандующим «Особой революционной армии по борьбе с румынской олигархией».
В докладе Ленину Муравьев, считая себя главным красным маршалом, сообщал: «…думаю начать формирование Социалистической армии из рабочих для того, чтобы при первом зове восставших рабочих Германии, Австрии и других стран мы могли бы подать руку помощи нашим братьям рабочим. Всеми моими победами в Украине я обязан Красной гвардии, но не солдатам, которые принесли мне и наркому Антонову массу неприятностей и огорчений». Муравьев мечтал возглавить поход в Европу, грезил о всемирной революции.
В двадцатых числах января 2-й большевистский корпус красных фронтовиков, захватив Винницу, двинулся на Киев с запада. Он не встретил серьезного сопротивления по причине полного разложения сил УНР, прикрывавших Киев с запада. Части УНР в этом районе спешно демобилизовывались. Назначенный командующим 1-м украинским корпусом генерал Я. Ганзюк был вскоре заменен новым командующим — прапорщиком Биденко. Оборона Киева с запада была построена на удержании линии железной дороги Шепетовка — Бердичев — Фастов — Белая Церковь. С 30 января по 8 февраля 1918 года 1-й украинский корпус отбивал наступление на Фастов 2-го большевистского фронтового корпуса. Но когда стало ясно, что Киев пал, части 1-й дивизии 1-го украинского корпуса отошли на Житомир. Этим воспользовались отряды 2-го красного фронтового корпуса, разгромив штаб 1-го украинского корпуса в селе Мостите, расстреляв двух украинских генералов: бывшего командира корпуса Ганзюка и начальника штаба корпуса Сафронова.
В момент отступления украинских войск из Киева в соседнем с Киевом местечке Фастов находились остатки 2-го гвардейского фронтового корпуса — 7 тысяч штыков под предводительством большевиков. Силами этого корпуса можно было легко перекрыть дорогу республиканцам на Житомир и окружить отступающих из Киева. Но и этого не было сделано.
Решающим в эти дни фактором стало нежелание солдат продолжать «непонятную» войну и крайнее разложение войск, которые кинулись грабить киевскую буржуазию… Наступавших испугали серьезные потери при штурме Киева. В то же время приказа о поимке главных врагов почему-то не было дано. Почему-то руководство большевиков посчитало, что захват Киева — это и есть полный разгром Центральной Рады и конец кампании.
После Киева. Бои на Волыни
27 января 1918 года Муравьев телеграфирует Ленину: «Остатки войск Рады отступили на Житомир, где Петлюра и Порш вербуют из гимназистов дружину, но, конечно, мы не придаем этому значения. Я приказал частям 7-й армии перерезать путь отступления — остатки Рады пробираются в Австрию…» Почему-то приказ о поимке Рады был отдан именно частям 7-й большевистской армии, из которых в строю осталось только 1300 штыков и сабель и которая находилась далеко от Киева — в Сарнах (на Волыни) и была занята борьбой с 1-й украинской бригадой (700 штыков). Сил 7-й армии было недостаточно для борьбы с Радой, и ее части просто не могли выполнить подобный приказ…
Вскоре большевики получили и мобильный ударный отряд для борьбы против войск Рады на западе от Киева — отряд В. Киквидзе (левого эсера) в 1300 штыков, 200 сабель, 6 орудий. 19 января 1918 года этот отряд захватил Бердичев, а на следующий день вступил в город Ровно, который только за 6 дней до этого отвоевали у красных фронтовиков части УНР. Тыл армии УНР был полностью разрушен… Отдельные части УНР еще находились в анклавах, отрезанные от Киева: в Житомире, Каменец-Подольском, Сарнах, Смеле, Староконстантинове, Балте (5–6 тысяч штыков и сабель). Но эти части оказались парализованы отсутствием связи, разведки, информации, единого командования. В число вооруженных сил УНР необходимо занести и изолированные друг от друга небольшие добровольческие отряды вольных казаков юга Киевщины, Херсонщины, Подолии, представлявшие значительную силу в 10–13 тысяч штыков и сабель. Но и они не были организованы и привлечены командованием к решающим боям.
После суток отступления из Киева основная колонна войск УНР вместе с правительством и депутатами Центральной Радой заночевала в селе Игнатовка, в 25 километрах от Киева. Часть полка имени Полуботка ушла в местечко Васильков, а гайдамаки Петлюры и вольные казаки (400 штыков при 6 пушках) отошли в село Шпытьки. Петлюра отказался соединиться с частями УНР и подчиняться власти военного ведомства УНР, заявив, что гайдамаки только «партизанско-добровольческие» части со своими задачами и целями и находятся в «союзе» с частями УНР. Петлюра надеялся развернуть Слободской кош в трехтысячное «ударно-партизанское» формирование, за счет перебежчиков из регулярных частей.
В Игнатовке, вместе с преданными Центральной Раде частями (2 тысячи штыков и сабель), оказалось множество чиновников и еще более 300 солдат из нейтральных частей, которые были выкурены большевиками из Киева. Не в силах организовать, прокормить такое число людей, предоставить им патроны, амуницию, командование решило демобилизовать неустойчивую часть «армии» и отобрать стойких добровольцев в единственную боеспособную «Запорожскую бригаду». Командовать вновь сформированной бригадой в 1400 штыков и 100 сабель с 12 пушками был назначен генерал Константин Присовский.[16] Сечевые стрелки — галичане остались отдельной частью, «Сечевым куренем» в 330 человек. Из 9 именных полков УНР осталось чуть более 800 бойцов, более 500 солдат из этих полков было демобилизовано.
В Киеве были «забыты» Генеральный штаб, штаб Противобольшевистского фронта и военное министерство (военный министр Порш исчез). В Игнатовке был утвержден новый и. о. военного министра УНР — подполковник А. Жуковский и новый начальник Генерального штаба — генерал А. Осецкий.[17]
Утром 28 января премьер огласил войскам, что «… вчера утром был подписан справедливый мир между Украиной и странами германского блока!» Это сообщение вызвало ликование солдат, четырехлетняя кровавая война, казалось, была закончена. Однако бывший премьер Винниченко, в знак протеста против союза с немцами, чувствуя постоянную опасность со стороны большевиков и не веря в победу, бежал с женой из Житомира, сменив фамилию и внешность. Недоволен договором был и Петлюра.
Этим же утром, 28 января, колонна войск из Игнатовки двинулась ускоренным маршем по дороге в направлении на Житомир, где, по данным командования, еще сохранялась украинская власть в лице командующего Юго-Западным украинским фронтом прапорщика Кудри и его части: 1-я бригада в 650 штыков, 230 штыков — житомирских юнкеров, 180 штыков — остатки Одесской республиканской дивизии. В Житомире находилась нейтральная чехословацкая дивизия в 8 тысяч солдат (союзная Антанте), которая, после известия о союзе УНР с Германией, стала проявлять враждебность к украинским частям и пугала непредсказуемостью своих действий. Уже 30 января было решено отойти главными силами республиканцев из Житомира, где опасность представляли как чехословаки — союзники Антанты, так и городская дума, которая была против пребывания Рады в Житомире. Войска Центральной Рады устремились на северо-запад, рассчитывая на помощь частей Польского корпуса, восставшего против большевиков в Белоруссии и бившегося с красными под Мозырем.
Республиканцы двинулись в направлении Коростеня, для того чтобы укрыться от возможного преследования красных в более отдаленном месте, в глухом Полесье. 13 февраля Коростень заняли сечевые стрельцы, на следующий день в городок прибыла Центральная Рада и Запорожская бригада. Далее, оставив части прикрытия в Коростене, Центральная Рада, сечевики и гайдамаки на поездах перебрались в Олевск. Отряд Петлюры направился в Овруч и Новоград-Волынский, а Центральная Рада и сечевики отбыли далее на запад, в Сарны. В районе Сарн у самого германо-украинского фронта стояла республиканская бригада. Деятели Рады надеялись, соединившись с этими войсками, продержаться в Сарнах до вступления на украинскую территорию немецких войск.