Юрген думал, что Чарна ответит: «С трудом». Но она только мрачно жевала и молчала, и тяжёлые чёрные пряди окаймляли её лицо, делая его особенно зловещим.
– Твердолобая псина, – улыбнулся Юрген. – Ну что с меня взять.
Ольжана вздохнула и легонько погладила его по предплечью.
– Раз тебе хочется скакать по лесам, разыскивая учеников Йовара, так пожалуйста…
То ли Юргену показалось, а то ли взгляд Лале задержался на пальцах Ольжаны, скользнувших по его рукаву. Лицо не изменилось – по-прежнему мягко-любезное: Лале не прерывал их разговора и спокойно ел.
Из какой-то мальчишеской вредности Юрген перехватил кисть Ольжаны и шутливо потряс. Разве башильерам можно рассматривать, кого там трогают чародейки?
– А знаешь, – произнесла Чарна холодно, – зачем ему на север?
Ольжана чуть нахмурилась, но ответить не успела.
Чарна утёрла губы и выпрямилась.
– Он не говорил тебе, кого подозревает в создании чудовища?
– Ох, Чарна, – простонал Юрген. – Не начинай. Ольжана и так знает, что я с придурью.
Ольжана развела руками. Закатные лучи по-прежнему падали точно на неё – подсвечивали и делали золотисто-розовой. Юргена тоже розовило: он подвигал локтем так, чтобы полоса света заскользила по коже.
– Бывших учеников Йовара?
– Догадываешься, – полюбопытствовала Чарна ядовито, – кого именно из них?
Юрген сощурился. Это месть за нынешнее путешествие?
– Чеслава, – выдохнула Чарна со злорадством, будто выдала его страшную тайну. – Мы даже наведывались в его родную деревню, к его отцу. Юрген носом рыл, чтобы отыскать хоть какой-то след.
Ольжана задумалась.
– Чеслав же умер.
– Да, – осклабилась Чарна, – но попробуй объяснить это Юргену. Он высмотрел огни, которые на тамошнем погосте зажёг какой-то колдун, и решил, что это Чеслав. Он и Хранко успел рассказать о своих подозрениях, представляешь? Тот поднял его на смех.
Юрген скривился и обвёл округу рассеянным взглядом. Солнце таяло, полосы закатного света суживались. Чарна сидела с видом победительницы: сделал гадость – сердцу радость. Лале осторожно согнул больную ногу.
– Из здесь присутствующих, – заметила Ольжана, – Хранко не поднимал на смех только вас, Лале. – Посмотрела на него и смущённо улыбнулась. – Да и то лишь потому, что вы незнакомы. Простите. – И быстро пояснила: – Это ученик Йовара, чародей-ворон. Рассказывала о нём, помните? Вот такой он человек.
Лале бесцветно улыбнулся.
– Что-то припоминаю.
Ольжана снова повернулась к Чарне:
– Так что нечему удивляться.
– Да ну? – Чарна бросила ложку в котелок. – Тебе не кажется удивительным обвинять мёртвого чародея в создании твари, которая за тобой бегает? Заявляться к его отцу? Рыскать по могиле его матери? Отправиться к дочке Грацека, чтобы мучить её одним-единственным вопросом: жив ли Чеслав?
– Говорю же, – произнёс Юрген сухо, – ушибленный. – И выразительно постучал пальцем себе по виску, глядя Чарне в глаза.
Чарна отвернулась.
– О, перестань. – Ольжана покрутила в руках свою ложку. – Я уверена, у всего есть объяснение. Даже у слов Кетевы, хотя, видят Персты, я ничего не поняла. Но и не знала, о ком ты спрашивал.
– Понятнее не становится. – Юрген досадливо сжал губы. – Это может быть кто угодно.
– Даже мёртв…
– Чарна, – перебила Ольжана тоном строгой наставницы. – Я понимаю, что ты не согласна с Юргеном, но давай мы с тобой не будем изображать, будто он придурок? Порой его затеи бывают… хм, замысловаты, однако…
– Молодые люди, – проговорил Лале вкрадчиво. – Мне кажется, сейчас вы говорите о делах, в которые мне не нужно быть посвящённым. Я вас оставлю.
– Глупости, – возмутилась Ольжана. – Поешьте спокойно.
– Нет-нет, я всё. – Лале перехватил трость, поднялся рывком. – Пойду почитаю стихиры после трапезы.
Юрген вообще удивлялся, как Лале выносил такое путешествие. Ольжана рассказывала, что недавно они останавливались на отдых, и если раньше это помогало Лале, то сейчас у него продолжали болеть и нога, и спина. Пожалуй, только увечья не давали Юргену окончательно убедиться, что этот башильер был матёрым охотником на ведьм, внедрившимся в круг чародеев. Ну куда ему? При случае даже не убежит. Разумнее было послать кого-то покрепче и миловиднее, хотя, может, на то и расчёт?
– Стихиры после трапезы? – удивилась Ольжана. – Давно вы…
– Оставь человека. – Юрген сам обрадовался, что Лале собрался уходить. – Благочестие нужно поддерживать.
Лале усмехнулся.
– И то верно, мессир.
Девушек он называл «госпожа Чарна» и «госпожа Ольжана», а вот Юргена – «мессиром», и никогда – по имени. Почему так, Юрген не знал, но разбираться не хотелось. Он окинул снизу вверх фигуру Лале, сутуловатую, калечную, в чёрном подряснике. На щеке – даже в сумерках – можно было разглядеть шрамы.
К огромному неудовольствию Ольжаны, однажды Юрген прямо спросил, откуда они. Кажется, мол, от звериных когтей? Да, мессир, ответил Лале с видом терпеливого Перста, которого изводили злые дети. «Тигр подрал в Хал-Азаре. Мессир захочет узнать, откуда у меня остальные увечья, или всё-таки постыдится?» Юрген постыдился. Уже было понятно, что Лале действительно жил в Хал-Азаре и пришлось ему там несладко.
Тогда Юрген полюбопытствовал, не был ли этот тигр колдуном. Лале ответил: «Не спрашивал». Юрген совсем смутился и больше Лале не донимал.
– Помнишь, как выглядел Чеслав? – Ольжана скрестила руки на груди.
– Нет. – Юрген раздосадованно взбил вихор на макушке. Он поглядывал, как Лале оправлял поясную сумку, собираясь идти к хижине, и думал: «Ну быстрее». – Я ведь был ребёнком. Отца его зато видел – здоровенный мужик, размером с Йовара. Да, Лале, доброй ночи.
– Доброй. – Тот слегка поклонился.
– Доброй ночи, – повторили девушки.
– Второй сын у него такой же, – продолжал Юрген, – широкоплечий, выше меня. Наверное, Чеслав бы таким стал. Волосы… Не знаю. Тёмные. Глаза? Вообще не помню. У отца голубые.
Ольжана тоскливо глянула Лале вслед. Вновь посмотрела на Юргена.
– Почему ты вообще подумал о Чеславе? Он мог выжить?
Юрген зло махнул пальцем, и над тлеющими огоньками стрельнул язычок огня.
Стремительно темнело, и искры от него осветили котелок, юбку Ольжаны и колени Чарны – юркие, как светляки; а потом погасли.
– Не знаю, – ответил Юрген глухо. – Но уже не думаю, что Йовар мог бы его пощадить.
Если бы Юрген не спал в пёсьем теле, Чарна давно бы расцарапала ему лицо.
Она помнила, что никто не заставлял её продолжать это путешествие, но всё равно была в бешенстве. Слишком внезапно нарисовались новые спутники – и слишком рьяно Юрген ухватился за возможность быть с ними. Ольжана раздражала Чарну и в Чернолесье, а сейчас – и подавно: наверное, за эту неделю эти двое обсудили больше, чем Юрген с Чарной за всё время пути. И, казалось бы, всё, хватит. Но нет – Юрген отправился с ними на север, к морю.
Чарна фыркнула. Ну море и море. К северу от Чернолесья лежало не хуже, чем это, кубретское. Волны с шипением накатывали на скалистый берег, солнце заволокло тучами. Чарна купалась недолго – замёрзла и нахлебалась воды, а теперь куталась в плащ. Попробовала высушить себя тёплым воздухом от костра, но со злости чары вышли неправильными: Чарна обожглась и бросила эту затею.
– Может, – предложил Лале, – просто пододвинетесь к огню?
Чарна убрала со лба мокрую прядь.
– Нет. – Зябко повела плечами. – Хотя, наверное, стоит. Мешать не буду?
Лале отступил и сделал жест рукой:
– Ничуть.
Чарна подползла ближе, притянула колени к груди. Глянула на Лале: сегодня он готовил ужин, что-то на восточный манер. Его тоже звали купаться, но он сказал, что для его ноги здешний берег чересчур крут.
Они сидели под деревьями, а внизу, в морских водах, радостно плескались Юрген с Ольжаной. Чарна скользнула языком по губам – солёно.
– Может, помочь?
– Нет, что вы. – Лале улыбнулся, бросая мясо на плоскую сковороду. – Отдыхайте.
Тучи опустились низко. Наверное, к дождю. Серый горизонт был едва подсвечен.
Чарна спросила:
– На противоположном берегу – Иофат? – Хотя и так это знала. Просто оставаться наедине со своими мыслями было невыносимо.
– Да, госпожа. – Лале сыпанул на сковороду горсть специй. – Если хотите знать моё мнение, берег там такой же унылый. Скалы. Вереск. Холодная вода. Но это для меня холодная – может, тогда не повезло с погодой… Хотя господам внизу, как видите, чудесно.
Чарна хмыкнула.
– Дурные они, эти господа. – И ещё плотнее закуталась в плащ.
Лале усмехнулся.
– Ну что вы, госпожа Чарна. – Сел на покрывало напротив, стал мешать кусочки мяса на сковороде. – Все разные.
Ветер донёс смех и визг. Чарна отвернулась: фу, прямо как дети.
Лале смотрел за ужином на сковороде, а Чарна наблюдала за ним. Как и все люди, поначалу он ей ужасно не понравился – спутник Ольжаны, да ещё меченый брат. Но Лале оказался приятен и вежлив. Он называл её «госпожа Чарна» и предлагал, если она устала, ехать в кибитке в человеческом теле, а не в оборотничьем. Ольжана, отдать ей должное, внутри кибитки в такие дни не сидела, устраивалась снаружи, рядом с Лале, и Чарна была предоставлена самой себе. Лале давал ей книги: хал-азарские сказки и записки знаменитых путешественников, переведённые на господарский язык. Он отвечал на её вопросы про дальние страны и его орден – Чарна спрашивала со смущением, боясь, что её вопросы глупые, но Лале ни разу её не упрекнул.
Поспрашивала бы и сегодня, если бы не отвлекали весёлые голоса. Когда Юрген в последний раз был таким радостным? Был ли он хоть однажды так счастлив наедине с ней?
Лале поднял глаза, наткнулся на её взгляд.
Чарна поняла, что вот-вот разрыдается, и зло вытерла набежавшие слёзы.
– Ничего не говорите, – попросила она. Выдохнула и сама же продолжила: – Вы тоже всё поняли, да? Как и остальные?
Мясо на сковороде шкворчало. Лале рассеянно толкнул ложкой пару кусков, но лицо его стало мягким и внимательным, как у добрых жрецов-рукопоклонников из кумирен.