Юрген аж вывернулся.
– Серьёзно?
Старик под аркой меньше всего походил на величайшего чародея современности, который, если верить Ольжане и Малу, не раз надевал на себя шкуру многоликой твари. Скорее, он напоминал весёлого тачератского торговца или хозяина балаганчика – в общем, кого угодно, но не того, кто мог соперничать с Кажимерой или Йоваром.
Юрген ощутил отвращение. Чтобы отвлечься, он стал рассматривать зал: середина была пуста, а вдоль стен выставили ряды скамей.
– Когда они придут? – спросила Ольжана также тихо.
Юрген сразу понял, кто это – «они». Йовар, Хранко, Бойя…
– Сам не знаю, – ответил он. – Я ушёл, когда все спали. Уршула водила меня к Ратмиле.
Он думал, что Ольжана удивится, но та лишь остро глянула в сторону дверей.
– Ты не хочешь их видеть? – предположил Юрген. – Даже Бойю?
– Думаю, и они не хотят меня видеть. – Шаркнула о каменный пол. – Даже Бойя.
– Слушай… – Юрген наклонился к ней. – Поверь, они не желают тебе ничего плохого.
Из-за опухшей щеки усмешка Ольжаны вышла болезненной.
– Как скажешь.
Повисло молчание. Ольжана вновь стала изучать фреску. Юрген обернулся: там был юноша-Перст с пылающим кругом за спиной. На него падал косой солнечный луч, высвечивающий его алую рубаху и смуглые ладони. Юноша сжимал ветвь какого-то южного растения, не водящегося в их краях, а у его ног, раскрыв пасть, замерли твари с головой льва и телом змеи.
– «И сказал Иезиль, что не убоится зла – ни зверей в Исур-песках, ни стражников в Кел-Гразифе, которым было велено схватить его и убить». – Ольжана перекатилась с пятки на носок. – М-да.
Юрген хмыкнул.
– Из книг монаха?
– Из книг монаха.
Он помедлил. Указал на скамьи.
– Где ты сядешь? Я могу побыть с тобой…
– О. – Ольжана приподняла брови. – Разве тебе не захочется быть с Йоваром и остальными?
Юрген открыл было рот, но замялся.
– Не беспокойся обо мне. – Она всё смотрела на фреску. – Я справлюсь.
Снова грохнула дверь. Глаза Юргена привыкли к полумраку, и яркий свет на мгновение его ослепил. В Тержвице прибывали ещё чародеи, но Юрген их не знал; он понял, что Уршула так и не зашла за ним – значит ли это, что она направилась в колокольню за Диким двором?..
А колокол всё звенел, и Юрген готов был согласиться с Грацеком, что это ужасно выводило из себя.
Ольжана старалась держать спину прямо. Она сидела, положив руки на бёдра, и то и дело сплетала пальцы, ощупывая заусенцы и шершавые сколы ногтей.
Она постаралась поймать взгляд Бойи или Хранко, чтобы кивнуть им из вежливости, но, видимо, те хотели смотреть на неё ещё меньше, чем она на них. Они все сидели на скамье напротив входа – Йовар с учениками, включая Юргена, который, пометавшись там и сям, как неприкаянная собака, устроился подле. Ольжана сидела у левой стены, между Мореникой и Ляйдой. Зал был тёмен, несмотря на свет от витражей и расщелин в крыше, и Ольжана ощущала себя в настоящем соборе. Она старалась рассмотреть другую фреску: перепуганные люди, бегущие от огненных колесниц; на колесницы падал алый витражный узор.
Хлопок!
Бело-золотая сипуха влетела в зал и обернулась госпожой Кажимерой.
– Как славно, что все собрались. Доброе утро. – Она окинула присутствующих быстрым взглядом и, не задерживаясь, шагнула к Ольжане. Приподняла пальцами её подбородок. – Ох, Авро. – Сочувственно покачала головой. – Всё-таки тебе нужно будет что-то с этим сделать.
– Никогда не отказываюсь, – заметил пан Авро из-под арки.
Госпожа Кажимера сегодня была по-особенному внушительна. Длинные косы струились по её спине, приятно шуршало золотисто-зелёное платье. Она держалась так уверенно и просто, будто на неё сейчас не смотрели десятки глаз, включая пока ещё молчаливого Йовара – (Ольжана тоже старалась его не замечать, но ощущала его присутствие, как неминуемую угрозу).
Взгляд госпожи пронзил Ольжану, как игла – бабочку.
– Дорогая. – Она чуть наклонилась. – Мне необходима твоя помощь. Просто делай, как я говорю, и всё будет хорошо. Согласна?
Ольжана не хотела выглядеть слабой рядом с ней, но это было непросто, пока её держали за подбородок.
– Да.
– Сколько раз ты встречала чудовище?
– Четыре.
– Где?
Смотреть ей в глаза было тяжело, поэтому Ольжана перевела взгляд на её переносицу.
– В Стоегосте, – начала как можно спокойнее. – В Мазарьском господарстве у дома мельника. На карнавале в Тачерате. В корчме в Кубретском господарстве.
– Отлично. – Госпожа выпрямилась и выпустила её. – Воспоминание из Стоегоста нам не нужно, у меня самой есть такое же. Будь добра, подумай о других встречах с чудовищем.
Во рту пересохло. Сомнительное удовольствие, когда госпожа Кажимера лезет тебе в разум. А ещё сомнительнее, когда она делает это на глазах десятков людей.
Как назло, Ольжане захотелось подумать о сотне других вещей.
– Я не читаю мысли, – напомнила госпожа Кажимера. – Но я могу узнать среди всех воспоминаний те, которые ярче всех отмечены страхом, если ты поможешь мне выудить их на поверхность.
Она положила руки на виски Ольжаны. Велела:
– Начинай.
Баня, о двери которой билось чудовище.
Карнавальное шествие на мосту.
Сорванные занавески, звериная морда в окне. Запах вишен.
– Очаровательно. – Госпожа отняла пальцы: между ними переливались золотые нити. – Всё, выдыхай.
Она взмахнула, и в середине зала вспыхнуло пламя.
– Я думаю, – подал голос пан Авро, – мы должны сказать, что Ольжане необязательно снова смотреть на это.
– Да, разумеется. – Госпожа Кажимера повела ладонью, и среди языков огня Ольжана различила расщелину в банной двери и мост с каменными фигурами в Тачерате. Картинки менялись вихрем.
Ольжана прочистила горло.
– Я в порядке. – Она нашла взглядом пана Авро. Чуть улыбнулась. – Спасибо.
Тот кивнул и сделал жест рукой: как скажешь, мол.
– Вот так. Замечательно. – Госпожа повела пальцами, и в огне замерла Сущность из Стоегоста, крадущаяся по тачератскому мосту. – Полагаю, всем хорошо видно. И, полагаю, Йовар, ты понимаешь, что большей частью это представление – для тебя.
Госпожа Кажимера развернулась.
– Чтобы ты мог понять, о чём пойдёт речь.
Фигура Йовара в самом конце зала – громадная, тёмная. Ольжана по-прежнему старалась на него не смотреть.
Госпожа Кажимера прошла к огню.
– Все это знают, но я повторю – для пущей убедительности. – Щёлкнула пальцами. В пламени появились чудовище и дружинники. – В Стоегосте рукотворная тварь нападает на мою ученицу. – Щелчок. Мазарьская баня. Клыкастая морда в зазоре двери. – Преследует её. Убивает случайных мирных жителей. – Щелчок. Снова мост. – Заявляется на карнавал. – Щелчок. Картина, когда Ольжана смотрела на свою вывернутую руку, с которой на тачератскую мостовую бежала кровь.
Госпожа Кажимера обернулась.
– Сколько раз оно тебя ранило?
Ольжана почувствовала, что на неё все смотрят.
Откашлялась.
– Дважды. Ну чтобы серьёзно. – Смутилась. – На карнавале и в кубретской корчме неделю назад. В Стоегосте только ногу поцарапало, не считается.
Щелчок.
Тесная Ольжанина спальня, выломанное окно.
– Что у него с мордой стало? – спросил Грацек.
– Пан Авро сорвал с него костяную маску, – объяснила Ольжана, хотя не знала, разрешалось ли ей ещё говорить.
Сам Авро скривился.
– Этому всё маски бы собирать.
Грацек приподнялся с места.
– И, кажется, ты выбил ему глаз?
О, сладкий момент.
– Нет. – Ольжана выпрямилась. – Глаз ему выбила я.
Щелчок. Жгут дыма ввился в жёлтую волчью радужку.
Госпожа Кажимера снова обернулась и окинула её удивлённым взглядом. Не знала, дескать, что ты так умеешь.
– Красиво.
Губы Ольжаны свело судорогой.
– Спасибо.
Госпожа перестала щёлкать, позволив картинам нападения плавно перетекать из одной в другую.
– Что ж. – Она сплела пальцы в замок. – Все желающие могут хорошенько рассмотреть тварь, нарушившую наш покой. – Сделала несколько шагов в сторону чародеев Дикого двора. – Надеюсь, теперь понятно, почему именно вы оказались под таким вниманием. Тебе ничего не напоминает эта зверушка, Йовар?
Йовар издал смешок.
– И что, по-твоему, это должно мне напомнить?
Ольжана едва удержалась, чтобы не дёрнуться. Восемь месяцев не слышала его низкий ворчливый голос – и дальше бы не слушала.
Йовар сидел, опершись о колено, и смотрел в огонь. Чары отбрасывали отблески на его густую разбойничью бороду.
– Полагаю, – ответила госпожа Кажимера мягко, – твоё же колдовство. То, которое так нам всем знакомо, и то, которому ты обучаешь своих учеников.
– Мои ученики, – скрежетнул Йовар, – такого не умеют.
Госпожа Кажимера развела руками.
– Но ты согласен, что это похоже на чары твоего двора?
Йовар откинулся назад.
– Если что-то похоже на гуся, Крунхильд, это ещё не значит, что это – гусь.
– Потрясающе глубокомысленно. – Госпожа Кажимера медленно обошла пламя. Её каблуки гулко постукивали по полу. – Йовар, кто бы ни создал эту тварь, он имеет отношение к Дикому двору. Думаю, ты обрадовался бы больше всех, если бы мы выяснили, как именно.
– Создание чудовищ – любимое дело Нимхе, не моё.
– Нимхе мертва, а такое заигрывание со звериным и природным как раз таки по тебе. – Госпожа вновь остановилась напротив Йовара. – У тебя однозначно были причины сделать это, не так ли? Уязвить меня и отомстить девочке.
Девочке. Приятно, конечно, если для женщины возраста Кажимеры и она – девочка.
– Но также и были причины этого не делать. – Госпожа приподняла брови. – Поэтому, будь добр, просвети, кто из твоих учеников, прошлых или нынешних, мог бы такое сотворить.
Йовар лающе засмеялся.
– Ты правда думаешь, что я стану обвинять своих учеников?
– О, Йовар. – Госпожа улыбнулась. – Раз уж тебе так нравятся сравнения с животными: я думаю, ты охотнее зарежешь одну паршивую овцу, чем потеряешь всё стадо.