– У меня и мысли такой не было. – Насупился. – Но если ты меня в этом подозреваешь, то мне правда больше не стоит к тебе приходить.
– Ну, не злись. – Уршула приблизилась к нему. – Я должна быть осторожна.
Её взгляд смягчился.
– Удачно тебе поговорить с Грацеком.
– Спасибо. – Юрген поскрёб зудящий лоскут над бровью. – Ладно, мне пора.
Уршула отперла дверь.
– Если захочешь рассказать мне, как всё пройдёт, лучше дождись темноты.
– Хорошо. – Лицо Юргена обдало прохладным озёрным воздухом. – Дождусь.
Он быстро пересёк крыльцо и спрыгнул в лодку. Наверное, размышлял он, это всё было слишком – не следовало выводить их с Уршулой отношения за пределы редких встреч и полушутливых бесед. Что ему сейчас, заняться нечем? Нужно решить дела с Грацеком и дождаться, когда Йовара оправдают, – и только потом можно подумать, ночевать ему со золотокосыми девами или нет.
Однако Юрген почему-то не выдержал и обернулся.
Закат иссяк, и чёрные волны понесли лодку к колокольне. Дверь дома Уршулы осталась приоткрыта – в зазоре виднелась узкая полоса света. Может, Уршула стояла за ней.
Юрген сел ровно, стал глядеть на воду. Решил: потом разберётся. По крайней мере, его совесть чиста – дело было совершенно не в Кажимере и нынешних интригах, и даже если он пришёл к Уршуле, чтобы забыться, это не значило, что на её месте могла бы оказаться любая другая.
Но всё-таки хорошо, что в Диком дворе об этом не знали.
Неделю Юрген не мог понять, где ему искать Грацека. В сторожевой башне обитали только воспитанники Горестного двора, а от самого Грацека не было ни слуху ни духу – Чарна отстранённо ждала, когда всё прояснится, а деятельный Юрген, кажется, начал выдыхаться. Он ночевал в колокольне не каждую ночь, и если сначала Чарне казалось, что он просто был занят своими обычными делами – спросить одного, пристать ко второму, проплыть пол-озера, – то однажды, услышав разговор Хранко и Бойи, догадалась: не всё так просто. Бойя насмешливым тоном предположила, что Юрген ходит к какой-нибудь девушке, на что Хранко удивился, что Юргену сейчас явно не до этого.
На удивление Чарна ничего не почувствовала. Допустим, ходит. Но всё, что могло, у неё уже отболело, да и Юрген ей ничего не обещал. Ей даже не было любопытно, кто это – какая разница? Поэтому она просто продолжила коротать свои дни в колокольне, ожидая, когда появятся вести.
Появились.
Вечером одного дня Юрген взлетел к ним на второй ярус.
– Нашлась пропажа, – возвестил он. – Грацек в соборе. Что делает, не знаю, но я бы не стал медлить: вдруг опять наденет свои крылышки и улетит прочь.
Хранко обернулся.
– Кто сказал?
Юрген замешкался. Потёр красный след, оставшийся после того, как с его ожогов сошла колдовская кожа.
– Да так…
– Откуда ты вообще это всё узнаёшь? – Хранко приподнял брови. – Надеюсь, источник у тебя надёжный.
– Надёжный, – кивнул Юрген.
– Ты только осторожнее, соколик, – промурлыкала Бойя. Она сидела на тюфяке и со скуки вышивала рубашку. – А то знаем мы эти источники. Сколько добрых молодцев из-за них пропало.
Хранко посмотрел на неё с удивлением. Перевёл взгляд на Юргена.
– Здесь всё-таки замешана женщина?
– Мне-то откуда знать. – Бойя перекусила нитку. – Не моё дело. Но благоразумие никогда не повредит, да, Юрген?
– Слушайте. – Юрген упёрся руками в бока. – Чего пристали? У меня есть голова на плечах. И я принёс вам нужные новости. Что плохого-то?
Рот Хранко округлился.
– Это ученица Авро? – предположил он. – Ну не Кажимерина же, правда? Нет-нет, надеюсь, это та кудрявая тачератка. Хотя… – Он раздосадованно цокнул. – Слушай, да здесь куда ни плюнь – все опасные. Юрген, ты чего? – Огорчился. – Ты так хорошо держался всё время, чтобы сейчас вляпаться в какую-то историю?
– А по твоему ворчанию и не скажешь, что я «хорошо держался». – Юрген осклабился. – С твоих слов я вечно всё делал не так. Ничего удивительного.
– Глупости. – Хранко расправил плечи. – Если я и ворчу, это не значит, что я отрицаю всё, что ты делаешь для двора…
Чарна прочистила горло.
– А может, – сказала сухо, – вернёмся к Грацеку?
Юрген победно на неё указал:
– Именно. – Глянул на Хранко и Бойю. Попросил: – Отстаньте от меня, пожалуйста. Даже если предположить, что здесь замешана женщина, нам всем от этого пока больше пользы, а не вреда.
– Я вообще молчу. – Бойя приподняла ладони. – Так, сестринское наставление не терять рассудок. Должен же кто-то тут охать и суетиться в отсутствие Ольжаны.
Чарна порадовалась, что сейчас Якоб спал внизу – а то уж он бы не отвязался, пока не вызнал бы все подробности про новую зазнобу Юргена.
Хранко спросил с надеждой:
– Ты ведь правда знаешь, что делаешь?
– Да. – Юрген застенчиво потёр шею. – Ну и я живой человек, если что. Я с весны ношусь как умалишённый и всюду волоку за собой беднягу Чарну. Конечно, никто меня не заставлял, и вам ничуть не легче, чем мне, и я рад делать для нас всё, что могу, но…
– Но мы не будем осуждать тебя за простые человеческие радости. – Бойя завязала узелок. – Конечно, дорогой. Просто захотелось удостовериться, что ты от усталости не ударился в крайность и не позабыл про своих бедных пленных однокашников.
Хранко скривился.
– Не перебарщивай. – Он хлопнул Юргена по плечу. – Ладно. Так что там с Грацеком?
– Хотелось бы верить, что он всё ещё в соборе.
– Наверное, чем-то занят. – Хранко фыркнул. – А с другой стороны, где его потом искать? И не случится ли что-то ещё за это время?
Чарна поднялась со своего тюфяка.
– Пойдём уже, – сказала она Юргену. – Лучше пересечься с Грацеком и узнать, где можно выловить его в следующий раз.
Юрген просиял.
– Ты умница. Я тоже так думаю.
Чарна мазнула взглядом по его точёному лицу, пятнистому от следов лечения, и у неё горько-сладко защемило сердце. Она всегда понимала, что не станет его возлюбленной, но быть его другом она по-прежнему может.
И, вероятно, так будет лучше для всех.
– Может, нам Йовара разбудить? – предположила Бойя. – Посоветоваться там…
Хранко и Юрген удивлённо на неё посмотрели. Ни дать ни взять – два брата, которые решили, что смыслят в семейном деле гораздо больше постаревшего отца.
– Зачем? – спросил Хранко.
– Вот ещё. – Юрген изучал носки своих башмаков. – Пусть спит. Да и, прямо скажем, он не лучший советчик в переговорах.
Бойя развела руками:
– Мальчики, моё дело предложить.
Чарна пригладила волосы пальцами.
– Идём?
Дорога не заняла много времени – вдвоём они спустились на первый ярус и, прокравшись мимо Якоба, из колокольни вывернули на крыльцо. Соборные двери были запечатаны простеньким заклинанием, которое Юрген легко снял.
– Грацек заперся, что ли? – удивилась Чарна.
Юрген запрокинул голову. По небу плыли подсвеченные луной облака.
– Вряд ли, – проговорил задумчиво. – Он же птица. Ему необязательно заходить отсюда.
Чёрный соборный зал выглядел огромнее, чем его запомнила Чарна. Звук шагов по кладке отдавался эхом, вдоль стен горели единичные колдовские огни – кто-то был здесь да не потушил.
– Господин Грацек? – позвал Юрген.
Чарна прошла мимо подсвеченной фрески с огненной колесницей.
– Мне кажется, – сказала она тихо, – тут никого нет.
– Быть такого не может. – Юрген дёрнул головой. – Господин…
Чарна обвила себя руками. Она никогда не любила рукопоклоннические соборы, но и не боялась их. Даже торжественный зал во время слушания не вызвал у неё такой тревоги, как нынешний, пустой и ночной. Чарна переступила через витражный узор на полу и вскинула голову: сквозь зазоры в крыше серебрилась луна.
– Господин Грацек…
– Чего тебе?
Чарна едва не дёрнулась. Голос шёл сверху – с галереи под куполом. Огни разгорелись поярче, и Чарна увидела, что Грацек стоял между тёмных каменных изваяний, похожих на те, что скалились на фасаде, – они раскрывали рты и поджимали кожистые крылья. Грацек был в кафтане цвета запёкшейся крови. Он опирался на перила и неприязненно смотрел вниз.
– Доброй ночи, – сказал Юрген вежливо, будто случайно встретил его на прогулке. – Я хотел объясниться.
Грацека передёрнуло.
– И на что мне твои объяснения?
– Разве это не всегда хорошо? – предположил Юрген, но тут же осёкся: понял, что шутить не следует. – Прошу прощения. Я могу прийти позже, когда не помешаю. Куда угодно.
Грацек раздражённо выдохнул – так, что Чарна разобрала это даже на значительном расстоянии.
– Ещё потом мне тебя не хватало. – Он выхватил нож и стремительно перебросился через него. Слетел к ним ястребом, ударился об пол. – Что ты никак не уймёшься?
Его взгляд остановился на Чарне.
– А ты тут зачем? Тоже говорить пришла?
Чарна потерялась.
– Нет.
– Ну и жди тогда здесь. – Грацек властным движением позвал Юргена за собой. – Сюда. Только быстро.
Он указал на одну из боковых каморок, в которых, как помнила Чарна, чего только не делали рукопоклонники: готовились к бдениям, хранили запасы и встречали тайных гостей. Она раньше не замечала, что Тержвице, в сущности, было устроено как любой другой собор. Разумеется: его ведь строили не для проведения чародейских судов.
Дура, обругала себя Чарна. Почему она сказала «нет»? Подразумевалось, что она будет с Юргеном, чтобы при случае ему помочь. А если бы она сказала «да», то что? Ей-то с Грацеком говорить не о чем.
Зачем они вообще ушли?..
Дверь скрипнула, и Чарна осталась одна.
Безмозглая девка. Чего она вообще притащилась? Чарна щёлкнула пальцами и наворожила сгусток лунного сияния, осветила себе ближайшую фреску. Но думать о красоте не получалось: бесполезная, укоряла себя Чар- на, до чего же она бесполезная… Сколько ей тут ждать? И следует ли вмешаться, если услышит крики?
На фреске чернокосая дева держала в руках отсечённую змеиную голову. Рубиновая кровь натекала лужицей перед её ступнями, и из неё вырастал гранатовый куст.