смотреть, там наверняка будут огни, и я увижу где и как пришвартованы блимпы. И что еще они там построили.
— Раньше там была большая база? — без выражения спросил Кадебек.
Рааб попытался сохранить лицо и голос беспристрастными. Если Кадебек шпион, то он, возможно, совершил ошибку, слишком точно описывая Медовый остров. Но также он не мог допускать неточностей.
— Здесь была вспомогательная база, место, где мы могли приземлиться, пополнить запасы свежей воды, собрать фрукты и поохотиться на сущих. Постоянного персонала здесь не было. Я не думаю, что, когда Мэдерлинк захватил остров, здесь кто-нибудь находился.
Кадебек взглянул на него и пожал плечами.
— Я бы не стал винить тебя, если бы ты взял на разведку кого-нибудь еще. Но раз уж ты настаиваешь сделать все в одиночку, удачи тебе, Джеран. — Благодарю. Рааб проверил свой нож, вытащил веревку, связывающую мешки с мясом, повернулся и пошел через чащу пальмоподобных деревьев.
Одна луна, Золотистая, была уже за горным хребтом, но Серебристая, находившаяся довольно низко на востоке, обозначила серебристую дорожку на поверхности моря.
Была поздняя ночь, и большинство обитающих здесь существ уже шали. Только одинокий вездесущий кружился над прибоем и издавал резкие крики. Возможно, он лишился самки.
Утес появился с правой стороны от Рааба. Он выбрал трещину в камнях, где мог согнуться и укрыться от лунного света. С этого места он начал наблюдать за небольшой полоской открытого песка, которую только что пересек, выйдя из рощи вееролистных деревьев. Всякий, последовавший за ним, должен будет пройти по этому месту. Он мог видеть свои собственные следы, оставленные намеренно и идущие так, словно он действительно пошел вброд вокруг утеса. Конечно, шпион, ускользнувший из лагеря, сразу может быть выявлен, если кто-нибудь сделает перекличку — Ник Рус намеренно должен был воздержаться от этого, — но шпиона это не должно беспокоить. Если он поверил, что они находятся на Медовом острове в нескольких милях от базы Мэдерлинка, больше не будет заботиться о маскараде. По долгу службы он должен сразу добраться до этой базы и поднять людей на ноги.
Рааба беспокоило то, что он рассказал своим людям. Во-первых — что, если шпион знал Медовый остров? Намеренно неопределенное описание в общих чертах подходило к Медовому — точно так же, как могло подойти к любому другому острову. Медовый, как и большинство расположенных здесь островов, имел горный хребет, тянущийся посередине острова, но на нем было, по крайней мере, четыре расселины. Одно это могло возбудить подозрения у шпиона. И если хорошенько подумать, неужели берег Медового острова со стороны моря также не охраняется? Ну, возможно, нет. Даже если командование врага допустит такую вероятность, что «Пустельга» прорвалась к морю, по логике они не должны ждать ее здесь. Но если враги не поверили, что в стране ущельев их атаковал один маленький блимп — ну, это довольно далеко отсюда. Следуя логике, они должны продолжать поиски в стране ущельев, там, где находится гелий.
По любым благоразумным расчетам врага, даже если «Пустельга» миновала все опасности, она должна быстро добраться до какого-нибудь маленького острова, взять груз гуано и, не задерживаясь, отправиться на Лоури. И они, если бы могли, действительно так и сделали бы. Никто не мог предсказать их дикую, сумасбродную идею добраться до Медового острова на лодке; это было из области снов.
Рассуждая так, он пришел к выводу и надеялся, что не ошибся, что на обращенном к открытому морю берегу Медового острова не должно быть ночной стражи. Эти рассуждения так же подходили для шпиона, как и для любого другого. Рааб нисколько не сомневался, что шпион был ловким и отважным человеком. Кто это мог быть?
Предположительно, их было два или больше; и, возможно, один из них — Джон Кадебек? Или он был только один, и это был Кадебек? Представитель экипажа имел твердое, алиби, подтвержденное Беном. Но Бен Спрейк-младший был слабым человеком. Не могла ли сильная личность каким-нибудь образом изменить воспоминания Бена — или даже запугать его и вынудить солгать? Или, например, Бен просто не захотел сознаться в своей невнимательности?
Рааб изменил положение, чтобы не затекли мускулы; сжал и разжал кулак левой руки, чтобы сиять напряжение с пульсирующего маленького пальца. Если Кадебек сейчас внезапно появится здесь, чтобы захватить Рааба, что может сделать Рааб? Как и любой офицер Флота, Рааб хорошо владел различными видами ближнего боя — он мог использовать нож, дубинку или древний посох. Он мог драться голыми руками и ногами. Но, вероятно, шпион также обучался этому; а Кадебек — сильный и энергичный человек.
Мгновения тянулись. Маленький вездесущий все еще кружил над прибоем, издавая резкие заунывные крики. Рааб на несколько дюймов повернул голову, чтобы посмотреть в том направлении. За границей тени от острова море было хорошо освещено обеими большими лунами. Приближающаяся час назад к острову лодка могла быть хорошо видна с вершины горного хребта. Не могли ли там находиться хотя бы несколько часовых, если бы это был Медовый остров?
Час назад? Или уже прошла вечность с того времени, как Рааб привел сюда свою неуклюжую лодку?
Он почти беззвучно что-то пробормотал про себя. Где проходит граница, когда нервничающий человек еще считает себя человеком?
Проползло еще несколько секунд…
Внезапно его нервы зазвенели. Казалось, он не увидел, а почувствовал движение в черной кайме чащи!
Его пульс тяжело стучал в висках, так что казалось, будто этот стук разносится на многие ярды! Он очень медленно повернул голову. Касается ли его лунный свет? Он думал, что нет. В любом случае, его тело могло затеряться среди разбросанных вокруг зазубренных камней. Он на дюйм передвинул правую руку ближе к ножнам. Был ли кто-нибудь в тени? При подобных обстоятельствах гражданские, в соответствии с их примитивными чувствами, стараются все как можно больше запутать…
В темноте возникло движение, и на песок выскользнула почти обнаженная фигура.
На какое-то мгновение Рааб был так изумлен, что не мог сдвинуться с места — он совершенно не предполагал увидеть здесь этого человека. Но за это время человек успел тихо (и с гибкой грацией!) пробежать семь или восемь шагов.
Рааб внезапно вышел на открытое пространство и недоверчиво произнес:
— ПОКИ?
Он не мог поверить своим глазам, и это чуть не стоило ему жизни. Словно быстрейшая из живущих на деревьях, земных кошек, которые адаптировались в долине страны ущельев, коротышка повернулся и не разгибаясь, бросил что-то, сверкнувшее в лунном свете.
Только бессознательный натренированный рефлекс спас Рааба, заставив его подогнуть колени, упасть и откатиться в сторону. Этот же рефлекс послал его руки к ножнам, чтобы выдернуть нож, отвел правую руку за правое ухо… В воздухе засвистел нож. У него не было времени перехватить нож и взять его за лезвие! Он метнул его так, чтобы он летел острием вперед и не переворачивался в воздухе! Затем, перевернувшись, Рааб оперся на песок, быстро, словно кошка, вскочил на ноги, прыгнув вперед и немного в сторону, чтобы увернуться от второго ножа, если он вдруг появится в воздухе! И в тот же миг его ускорившееся сознание отметило, что кремниевый нож попал точно в середину грудной клетки противника, а какая-то другая часть сознания зарегистрировала раздавшийся сзади металлический стук, когда брошенный Рэйджером нож ударился о твердый каменный утес, едва задев плечо Рааба.
Но это был не кремниевый нож!
Рэйджер схватился за торчащую из груди рукоять, пробежал по инерции еще пару шагов, пошатнулся и упал.
Рааб — над ним море раскаяния — прыгнул вперед. Рэйджер, маленький Поки Рэйджер! И Рааб убил его так, словно перед ним был Джон Кадебек, действительно представляющий угрозу, физически сильный человек!
Но теперь было слишком поздно раскаиваться. Он стоял абсолютно безвольный и смотрел на поверженного человека. Рэйджер перевернулся на спину, не отпуская застрявшего в середине груди ножа — ох, как точно он попал в цель! Лезвие пробило грудину и полностью вошло в тело. Возможно, оно задело сердце или какие-то другие жизненно важные органы.
Рэйджер закашлялся, и на его лице появилась гримаса, напоминающая усмешку.
— Я должен… был… понять… — задыхаясь, произнес он и умер.
Рааб подождал немного, затем со странным оцепенением наклонился, ощущая внутри какую-то пустоту, и, взявшись за костяную рукоять, дернул, освобождая кремниевый нож. Он воткнул его один раз, затем второй во влажный песок, чтобы очистить от крови, потом выпрямился и с минуту неподвижно стоял, рассматривая смертоносный снаряд. Был ли это его нож; знакомый до мелочей флотский нож? Была ли это его рука, которая послала этот нож? Он отсутствующе сжимал и разжимал левую руку, успокаивая пульсацию в деформированном маленьком пальце.
Затем он вернул нож в ножны, снова наклонился и затащил маленькое тело Рэйджера под деревья. Вернулся к темным пятнам на песке и ногой забросал их чистым песком. Он подошел к утесу и нашел бронзовый нож, который Рэйджер бросил в него с такой силой и точностью, какую едва ли можно было ожидать от этого маленького человека. Рааб поднял нож и сунул под ремень.
Он убрал все следы с песка так хорошо, как только мог, и скрылся в темной чаще. Где-то над прибоем все еще кричал маленький вездесущий.
В слабом свете маленького костра Кадебек посмотрел на нож, который ему протянул Рааб, и на его лице смешались недоверие и удивление. Наконец, словно не веря своим глазам, он пробормотал:
— Как… Где…
— Я думаю, — сказал Рааб, — было только одно место, где мы не смотрели. Подумай сам. Рукоять весла ведь полая. Он мог привязать один конец ремня к ножу, а второй к ручке весла, и опустить нож туда, чтобы он провалился к лопасти. Он мог висеть там сколько угодно. Когда появился шанс, он мог наклонить весло, чтобы нож выпал обратно. Бог знает, где он прятал его потом — возможно, в узлах с пищей, или в своих собственных вещах, или где-то еще, что мы уже обыскали, — Рааб сделал паузу. — Одна мысль чертовски досадна мне. Возможно, он даже не видел его до тех пор, пока не вернулся один к «Пустельге» и не убил Эммета Олини. Он мог вернуться за чем-то своим или… Возможно, едва нож оказался в его руках, он что-то сказал, что заставило Олини повернуться к нему спиной и перегнуться через перила…