– Ничего, а? — сказал он и взглянул на Сивера, словно ожидая подтверждения.
Пейзаж был тошнотворен, но Сивер кивнул: он был доволен тем, что разговор с «извозчиками» прошел без осложнений. Третий засмеялся, рот его оказался очень большим, растянулся от уха до уха, а взгляд веселым и пристальным. Сивер заметил это с удивлением: до последнего мига люди эти казались ему очень похожими друг на друга — быть может, потому, что главное внимание привлекали не их лица, а необычно потрепанная одежда. Поняв это, Сивер почувствовал легкое недовольство собой, но в это время прозвучал звонок, означавший, что кто-то входит в станцию, и, поскольку это мог быть только Брег с камерами, Сивер поднялся и вышел в коридор, чтобы встретить пилота.
Брег уже успел внести камеры и теперь стоял, откинув забрало шлема и успокаивая дыхание. Сивер осмотрел камеры и убедился, что они в порядке. Потом кивнул пилоту.
– Раздевайся, поужинаем.
– Нет, — сказал Брег. — Хочу сначала наладить автомат. Не могу отдыхать, пока на корабле что-то не в норме.
– Ну что же, это правильно, — сказал Сивер, подумав. — Наладишь, приходи.
– Само собой. Что за ребята?
Сивер пожал плечами:
– Ничего интересного. Неизвестные.
– Не герои, — усмехнулся Брег.
Сивер нахмурился:
– Определенно. Ты зря смеешься. Я было тоже подумал… Нет, просто труженики космоса. Я часто думаю об этом. Должно же все-таки быть что-то, что отличает героев с первого взгляда. Люди совершили подвиг — и у них особенный блеск в глазах и такое учащенное дыхание, когда они начинают понимать всю величину того, что совершено ими. И вот человек становится другим…
– Теория, — сказал Брег. — Все потрясаешь?
– Брось, милый, — сказал Сивер, — логика! Да и корабль — типичный рудовоз. «Синяя птица» куда длиннее. Кстати, на фотонной тяге — это сказано во всех справочниках. А этот? У него и рефлектора-то нет.
Он проводил Брега и вернулся в кают-компанию. Двое снова сидели за столом, спящий шумно дышал. Сивер заказал ужин, взял тарелки и уселся.
– Где это вы так заездили машину? — спросил он.
– А что, заметно? — хмуро поинтересовался заика, даже не растягивая слов.
– Да ладно, — сказал большеротый.
Заика встал. Он сделал это неожиданно порывисто, так, что стул отлетел и бокалы на столе звякнули; он взглянул на большеротого, развел руками и смущенно засмеялся. Заика оказался неожиданно большого роста, длинноногий. Подойдя к автомату-бармену, он выцедил смесь в стаканы, поставил их на стол и слегка тронул спящего за плечо.
– Про-оспишь все на свете.
– Пускай спит, — сказал большеротый. — Ему хватило. Успеем.
– Ну, пусть, — согласился заика и, не садясь, отхлебнул из стакана. Соломинку он вынул.
Сивер поморщился: ко всему, брюки были чересчур коротки долговязому, а застежка одного из карманов кургузой куртки болталась полуоторванная. Сивер не любил нерях. Заика, должно быть, почувствовал его взгляд, он оглянулся на Сивера и сказал, чуть улыбаясь:
– Не по фо-орме, да? Но мы успеем переодеться.
Сивер пожал плечами. Заика поставил полупустой стакан, подошел к стене с пейзажем, завозился, нащупывая кнопки. Найдя, он нерешительно ткнул пальцем одну из них. В желобе, тонко журча, заструилась вода. Скрытая подсветка делала ее золотистой и теплой. Заика уселся на пол и снял башмаки. Сивер зажевал быстро-быстро, чтобы не расхохотаться. Заика опустил босые ступни в воду.
– Ух т-ты! — сказал он, блаженствуя.
– Вода, — пробормотал большеротый, отпивая из стакана.
Заика вскочил. Оставляя мокрые следы, он подбежал к столу и взял стакан. Усевшись и вновь свесив ноги, поднес стакан к губам.
– Со-овсем другое дело, — сказал он.
Сивер отодвинул тарелку.
– Пожалуй, пора, — проговорил он задумчиво.
Спустив тарелку в щель мойки, он прошел вдоль стен кают-компании, ища стенной контакт. Найдя его в углу, он вынул из сумки вольтметр и замерил напряжение.
– Вот еще новости, — пробормотал он.
– Тока нет? — сочувственно поинтересовался большеротый.
– Здесь двадцать вольт, а мне нужно двести.
– А на автоматических все сети низковольтные.
– Это я вижу, — проворчал Сивер. Он постоял около стены, раздумывая. — Ничего не поделаешь, придется тянуть силовой кабель от корабля. Хорошо, что есть резерв времени.
– Ду-умаете? — спросил заика, не оборачиваясь.
– Они придут не раньше чем через сутки.
– Они о-обещали?
– Да ладно тебе, — сказал большеротый, сердясь.
– В пределах системы, — сказал Сивер голосом лектора, — они вынуждены будут убавить скорость: концентрация свободного водорода здесь куда больше, чем в открытом пространстве.
– Это спра-аведливо, — согласился заика.
Сивер подошел к столу, взял камеру и походил по каюте, прицеливаясь.
– Передача будет что надо! — сказал он. — Земля таких и не видывала.
– Мы еще не мешаем? — спросил большеротый. Чувствовалось, что он борется со сном.
– Еще нет, — сказал Сивер. — Мало света. Включите, пожалуйста, настенные. Так. Пожалуй, подойдет. Вы не могли бы встать сюда? Я примерюсь.
– Это для кино? — спросил большеротый нерешительно.
– Теле. Попозируйте немного. Ну, представьте, что вы командир «Синей птицы».
– Трудно, — сказал большеротый, улыбаясь и окидывая Сивера тем же внимательным взглядом.
– Да нет, — с досадой сказал Сивер. — Очень легко. Семь с половиной лет вы были в полете. Теперь возвращаетесь. Могучие парни на великолепном, все перенесшем корабле…
– Попозируй, мо-огучий парень, — сказал заика. — Что тебе стоит?
Сивер строго поглядел в его спину.
– А вы не иронизируйте, — посоветовал он. — Итак, преодолено много препятствий, совершены подвиги — и теперь, когда у вас все в порядке…
– Стартовые не в порядке, — сказал заика, не оборачиваясь по-прежнему. — Бо-ольшой разброс.
– Это ведь не о вас… Хотя предположим, что стартовые немного не в порядке — это даже интереснее. Видите, у вас фантазия работает. Но вы их, конечно, уже исправили, прямо в пространстве, совершили еще один подвиг. Говорите об этом. Мне нужно видеть, как это будет выглядеть, надо выбрать лучшие точки, откуда можно передавать. Итак, вы капитан…
Большеротый покачал головой.
– Боюсь, не получится.
– Слу-ушай, — сказал заика; на этот раз он повернулся. — А ты представь, что ты — ко-пилот.
– Или ко-пилот, — сказал Сивер. — Все равно.
– Да нет, — сказал большеротый грустно. — Я лучше не буду.
Сивер вздохнул.
– М-да… — проговорил он выразительно, но все же взял себя в руки. — А ведь они заслужили, чтобы вы немного постарались ради них.
– Могучие парни, — пробормотал заика. — Со-овершавшие подвиги. Легенда…
Сивер недружелюбно взглянул на него.
– Это факты, — сказал он.
– Плюс вы-ымыслы, — проговорил заика, шевеля ногами в воде. — Плюс домыслы. Все берется в скобки и возводится в ква-адрат. Возникает легенда. Умирая, кто-то сказал что-то. А как он мог сказать, если…
– Прошу, — четко произнес Сивер, — не оскорблять память погибших!
Спящий поднял голову, просыпаясь.
– Кто? — спросил он.
– Нет, — сказал большеротый. — Отдыхай, спи. Все в порядке.
– Ага, — пробормотал проснувшийся. — Где мы сейчас? — Он пошарил рукой рядом со стулом. — Где?
– На станции. Вспомни. На вот. — Большеротый вложил стакан в пальцы проснувшегося. — Выпей.
– Тут красиво?
– Кра-асиво, — отозвался заика у ручья.
– Ага, — сказал проснувшийся. — И ты здесь. — Он выпил. — Ах, хорошо! Отлично!..
Он повернул голову к Сиверу, и Сивер понял, что человек еще не проснулся по-настоящему: веки его были плотно сомкнуты, очень плотно, как если бы человек боялся, что даже малейший лучик света просочится сквозь них и коснется глаз. Человек повел рукой с опустевшим стаканом, нащупывая стол, и по привычности этого движения Сивер вдруг понял, что под этими веками вообще нет глаз, есть лишь пустые глазницы, предназначенные природой для того, чтобы в них были глаза, но глаз не было, и веки были сморщены и опали. Сивер нечаянно сказал:
– Ой!..
– Здесь есть еще кто-то? — спросил слепой.
– С Земли, — сказал большеротый.
– Ага, — пробормотал слепой. — Ну да, станция. Отлично.
– Спи дальше.
– По-огоди, — сказал заика. — Нам надо сняться часов через десять. Иначе мы помешаем.
– Кому?
– Тут готовится встреча героям, могучим парням. С великой помпой. Прямая передача на Землю. Двое: репортер и пилот.
– Неудобно, — медленно сказал слепой.
– Ка-апитан будет произносить речь, — сказал заика. — Представляешь?
– Нет, — сказал слепой после паузы. Потом тряхнул головой и потянулся. — А я выспался, — сказал он весело.
– Третья и че-етвертая магнитные линзы совсем никуда, — пробормотал заика.
– А мы без стартовых, — решительно сказал слепой. — Оттолкнемся маршевым — и все. Нет, это безопасно.
– Пожа-алуй, да, — сказал заика.
– Ну, общий подъем, по-видимому? — проговорил большеротый.
– Раз так — общий подъем, — сказал заика и стал натягивать носки.
– Ты вытри, — сказал большеротый. — На.
Он кинул смятый носовой платок.
– А земляне нам не помогут? — спросил слепой, поворачивая лицо к Сиверу.
– Нам еще надо установить большие камеры на космодроме, — почти виновато сказал Сивер, — и прожекторы. Иначе мы не сможем передать момент посадки. А нас только двое.
– Зря вы родных не привезли, — сказал слепой, проводя руками по одежде.
– Собрались по тревоге. А у них, сами понимаете, постоянной медвизы в космос нет. И конечно, здоровье небогатое после всего.
– Ну, поня-атно, — сказал заика. — Пошли.
– Погоди, — сказал большеротый, кивнув на Сивера. — А может, они нам отсюда помогут связаться?
– Пренебрежем, — сказал слепой. — Отсюда мы и сами.
– Нет, — сказал Сивер, — если мы можем чем-то помочь, не нарушая своих планов, то, конечно…