– Я больше не буду, мамочка – ответила тихо девочка и прильнула к ней.
– Так, – протянул Павел, – кажется, я понял… Вас, что, отец выгнал из дома?
– Да, – коротко ответила она, – выгнал. И мы лучше умрём, чем ещё раз вернёмся к нему.
– Да, – подтвердила серьёзно девчушка, – мы лучше умрём. Вот только поедим что-нибудь и сразу же умрём, правда, мама?
– Конечно, – через силу усмехнулась она, – конечно неплохо было бы поесть перед таким серьёзным поступком.
– Простите, – вмешался в этот диалог Павел, – вас как зовут?
– Оля.
– А меня – Павел. Вот что, Оля, я живу здесь неподалёку. Если вы не опасаетесь, я могу предложить вам пойти ко мне. Там вы поужинаете, выспитесь, а утром решим, как быть дальше. Как вам моё предложение?
Она растерянно посмотрела на девочку. Та оживилась и, обратившись к маме, двумя ладонями повернула её лицо к себе:
– Мам, соглашайся, а то ведь я давно уже писать хочу.
– Да, – замялась та, – как-то неудобно…
– А ночевать здесь с ребёнком удобно? – прервал её Павел, – идёмте, не мучайтесь. Всё будет хорошо, Оля, это я вам говорю. Давайте, я девочку понесу, а то ещё и вправду детский грех случится. Иди ко мне, Лера, ты ведь уже не боишься меня?
– Нет, – ответила девочка, – не боюсь, возьми меня на руки, и пошли. Только быстро, а то описаюсь.
Павел предложил Ольге с девочкой занять спальню, где стояла широкая двуспальная кровать. Затем он презентовал ей в качестве пижамы свою футболку, благо она была чуть ниже его ростом, приготовил им яичницу, пока они мылись в ванной, покормил и уложил спать. Вскоре в квартире стало тихо. Девчонки, уставшие за день, сразу же уснули, а Павел долго ещё ворочался на жёстком диване в гостиной, пытаясь понять, что принесёт ему утро, которое должно было наступить через какие-то семь часов, и как быть теперь ему с поездкой в Москву в этой на ровном месте возникшей ситуации. Незаметно он уснул и последнее, что виделось ему перед погружением в иную реальность, были глядящие на него на расстоянии вытянутой руки необыкновенно синие глаза под тонкой плёнкой прозрачной влаги.
Проснулся Павел рано, ещё сказывалась флотская привычка. В доме было тихо, за занавешенными окнами всё так же светило уже низко стоящее над горизонтом августовское солнце. Он бесшумно встал, побрился, привёл себя в порядок и стал ждать пробуждения девочек, как он называл про себя своих случайных найдёнышей. Спустя какое-то время он решил, что малышке потребуется молоко. Ведь все знают, что дети питаются молоком. Павел спустился во двор и в магазине, что был через дорогу, приобрёл всё необходимое. При этом с огорчением понял, что денег, выданных ему после дембеля, надолго не хватит. Впрочем, у него есть руки и специальность, с которой не пропадёшь. Да, кстати, у него ещё есть и дядя, который наверняка не откажет ему в помощи, если таковая понадобится.
Дома на кухне за столом его уже ожидали девочки, чай и бутерброды.
– Вот, – подал он Ольге пакет, – детям, наверное, нужно молоко и что-то там ещё. Это всё, что было в магазине.
– Фу, – наморщила нос Лерочка, – не люблю молоко.
– А что же ты любишь? – растерялся Павел.
– Манную кашу и блины с повидлом, с яблочным.
– Лера, – строго прервала их разговор Оля, – во-первых, так нельзя говорить, если тебе что-то предлагают, а, во-вторых, и манную кашу, и блины невозможно приготовить, не имея молока. Сейчас же скажи дяде Павлу спасибо. Ты меня слышишь?
– Да, конечно же, слышу. Спасибо, а можно я тебя буду звать просто Павлом, без дяди?
– Конечно, – усмехнулся он, – какой я тебе дядя, зови меня просто Паша, договорились?
– Да, – ответила девчушка, – договорились, а мама пусть зовёт Павлом, если ей так хочется.
Все рассмеялись, и Павел почувствовал, как спадает некоторое напряжение, подсознательно не отпускавшее его с момента пробуждения.
– Скажите, Оля, – обратился он к ней, – а что, собственно, произошло? Как случилось, что вы с дочкой оказались на улице?
И Ольга рассказала о том, как четыре года назад, сразу же после окончания медицинского училища, она по большой любви вышла замуж за местного парня. Её не остановило то обстоятельство, что он был из нехорошей семьи. Она была нехороша даже по здешним меркам, учитывая то, что в городе после отсидки оставалось много бывших заключённых. И его отец, и мать тоже прошли через лагеря, которых было немало в окрестных местах. Потом как-то со временем они остепенились, поженились и даже родили сына. После этого, решив, что их долг перед обществом выполнен в полной мере, родители стали крепко пить. Сын вырос красавцем, в свою очередь женился на Ольге, после чего на два года ушёл в армию. Пока Фёдор, так звали её мужа, отдавал долг родине, она успела родить дочку и похоронила своих родителей, которые из-за болезней ушли один за другим в течение одного трудного года.
Вернувшись из армии, Фёдор переселился в её квартиру и стал праздновать возвращение к гражданской жизни. Этот праздник растянулся на долгие месяцы. В доме теперь за столом постоянно сидела и веселилась пьяная компания. Очень скоро стало не хватать денег, а жизнь всё больше напоминала кромешный ад. В конце концов, она не выдержала и попросила его не устраивать больше пьянок в доме, где росла и видела всё это их маленькая дочь. Тогда он впервые избил её так, что она неделю не могла появиться на работе. Причём, избил на глазах у своих родителей, которые как раз зашли опохмелиться. Те всё видели и полностью одобрили акт укрощения нахальной девчонки, которая не понимала своего счастья, имея в мужьях такого красавца, каким был их сын.
Потом эти сцены стали повторяться всё чаще. Поводом служило отсутствие в доме водки, мнимая ревность, откровенная ненависть подрастающей дочери. Не раз он просто выгонял их на улицу, а потом из милости пускал обратно. Никто из посторонних, включая милицию, в этот процесс не вмешивался: милые бранятся, только тешатся, гласила убогая народная мудрость. Вчера вечером, забрав дочь из садика, она вошла домой и обнаружила в их постели вдребезги пьяного мужа, лежащего в обнимку с двумя такими же пьяными девицами. Увидев Ольгу, застывшую с Лерочкой на руках, Фёдор пришёл в бешенство. Он вышвырнул их вон и запер дверь, пригрозив, что убьёт, если они будут давить ему на психику. Так они и оказались на той скамейке, где их обнаружил Павел.
Выслушав Ольгу, Павел долго молчал, обдумывая услышанное, а потом спросил:
– Он прописан в твоей квартире? Извини, это ничего, что я на «ты»?
– Да, ради Бога, Паша, мне самой так проще, а то я постоянно чувствую себя в твоём присутствии какой-то старой девушкой. Нет, он не прописан там. Так получилось, что за водкой ни он, ни его родители об этом не подумали. Да, если честно, я и не настаивала.
– Ясно… Стало быть, все ваши вещи и документы находятся в квартире, куда вы не можете явиться?
– Да, выходит, что так.
– Хорошо. Давайте поступим так: вы пока остаётесь здесь, из квартиры не выходите. Я сейчас уйду, мне нужно посоветоваться с моим дядей, который служит в этих местах военкомом, а затем я решу вашу проблему. Договорились?
Ольга и Лерочка, обхватившая руку мамы, молча смотрели на него. Затем Ольга тихо спросила:
– А может не стоит, Паша? У него плохие друзья, и зачем тебе чужие проблемы?
Павел усмехнулся:
– Ты не поверишь, Оля, но до службы на флоте я у себя в Москве тоже был не совсем хорошим мальчиком. По этой причине я не боюсь других плохих мальчиков, особенно, если те избивают девочек. Поверь, я очень этого не люблю. Обычно на поверку такие мальчишки оказываются обычным мыльным пузырём, не более того. Так что, не беспокойтесь, ничего со мной не случится, а вашу проблему, девочки, я решу. Отдыхайте, а я пошёл. Комплект ключей на всякий случай лежит в прихожей на столике.
Он записал её адрес и ушёл.
Дядя принял его у себя в кабинете. Он молча выслушал подробный рассказ племянника, потом позвонил кому-то в горисполком, затем ещё кому-то и, наконец, своему приятелю, который в чине полковника возглавлял городское отделение милиции. Он обстоятельно поговорил со всеми абонентами и, наконец, положил трубку.
– Ну, что я тебе скажу, Паша, умеешь ты усложнить себе жизнь. Твои девочки действительно попали в плохое окружение, но сами по себе, я имею в виду конечно же Ольгу, характеризуются только положительно. Малышка не в счёт по причине мелкого возраста. Ты что, решил сам навести порядок в этом семействе? И зачем тебе это нужно?
Павел ответил не сразу. Он молчал, опустив голову, затем поднял глаза на сидящего передним умудрённого жизнью человека.
– Дядя, – сказал он затем, – я не могу тебе объяснить внятно, что со мной происходит со вчерашнего вечера. Я случайно шёл мимо, остановился и увидел её глаза. Ты, я думаю, со временем тоже оценишь Ольгу и поймёшь меня, поймёшь, прежде всего, как мужчина. Я не оставлю их, какое бы ты решение сейчас не принял. И, кстати, я принимаю твоё предложение остаться и сегодня же сдам билеты. Домой съезжу позже, когда всё уляжется, а я устроюсь здесь на работу.
Дядя выслушал его, встал из-за стола и прошёлся по кабинету, растирая затёкшую поясницу.
– Что, так хороша девушка?
– Дядя, у меня их в Москве было немало, поверь мне на слово. Но вот так зацепило впервые.
– М-да… Ну, что же, деваться некуда. Слушай меня внимательно, Паша. Сейчас сюда подъедет один человек. Его очень хорошо знают в местных кругах не только тех людей, которые остались здесь на поселении, но и тех, кто собирается пополнить ряды сидящих за решёткой. Вы вместе пойдёте решать проблему твоих девочек и решите её. Решать её, прежде всего, будешь ты сам. Я, кстати, интересовался твоими художествами в Москве и поэтому уверен в том, что ты справишься, а он вмешается только для того, чтобы придать блеск хорошо сделанной работе. Милиция закроет глаза на всё, что там будет происходить. Я надеюсь, что человек ты разумный и знаешь, где начинается та грань, которую переступать нельзя. Развод им оформят в один день, его участие при этом не обязательно. Я потом расскажу, что нужно будет для этого сделать. Всё понял?