– Слушаю вас.
– Добрый день, Фёдор Павлович, простите, вы можете говорить?
– Добрый день, да, я могу говорить.
– Меня зовут Сергей Николаевич. Извините мою прямолинейность, но я не стану начинать издалека. Скажем так: есть человек, заинтересованный в том, чтобы вы продолжали ваши исследования в области генной инженерии. У вас будет всё необходимое оборудование, человеческий материал, опытный персонал в случае необходимости и полная свобода действий. При этом даже по западным меркам вы станете получать невероятно высокую зарплату, которая будет переводиться в любой банк, который вы укажите. Как вам такое предложение?
Черепов чуть помедлил, раздумывая:
– И какая же это зарплата, позвольте узнать?
Собеседник назвал пятизначное число и добавил, что это месячное жалование.
– Простите, я могу узнать, кто же этот столь щедрый заказчик?
– Этого я вам, Фёдор Павлович, к сожалению, сказать не могу, но добавлю, что вам делает предложение один из самых богатых людей России. Я не тороплю вас, подумайте. Мой телефон вам известен, когда примете решение, а я не сомневаюсь в том, что оно будет положительным, звоните, и мы организуем ваш переезд.
– Хорошо, мне на самом деле нужно подумать. Я могу узнать, где будет находиться лаборатория?
– Конечно, – ответил невидимый собеседник и назвал крупный город в Заполярье. – Кстати, – добавил он, – лаборатория уже готова и ждёт вас. Уверен, вы будете приятно удивлены уровнем её оснащения. Всё то, чего на ваш взгляд в ней недостаёт, будет привезено в кратчайшие сроки. Жить вы и персонал будете неподалёку в очень комфортных условиях.
– Хорошо, я не заставлю вас долго ожидать моё решение, но ответьте, пожалуйста, ещё на один вопрос: какова цель исследований?
– На этот вопрос я охотно отвечу: это то, что вы так упорно ищете, то есть личное бессмертие.
– Почему-то я так и подумал, богатые люди хотят получить статус бога, что вполне естественно – произнёс Черепов, – хорошо, я свяжусь с вами, Сергей Николаевич. До свидания.
– До свидания, Фёдор Павлович. Я уверен, мы скоро увидимся.
Через несколько дней Черепов принял предложение, уволился, и вскоре его внедорожник, как и четыре года назад, пересёк границу, но только на этот раз в обратном направлении. Перед отъездом он в последний раз пошёл в лес, где долго блуждал по заснеженным тропинкам, звал Ивана, но тот так и не вышел к нему. Уже на обратном пути, выйдя к знакомому холму, откуда была видна вся окружающая местность, Фёдор Павлович ещё раз внимательно оглядел лес и у далёкого дерева, возвышающегося над снежным покровом, заметил лёгкое движение. Ему даже показалось, что он различает две огненные точки глаз, но движение больше не повторилось.
Черепов решил, что ему показалось, но затем по непонятной для него причине вдруг поднял руку в прощальном жесте, помахал ею и ушёл к себе во флигель с тем, чтобы теперь уже навсегда покинуть эти места. А уже на третьи сутки самолёт доставил его в далёкое Заполярье. Это был очередной шаг по тернистой дороге, ведущей к обители богов, и он надеялся, что этот шаг будет последним.
Существо знало, что Доктор ищет его. Знало оно и о том, что его создатель собирается уехать куда-то очень далеко, туда, где холодно и в ночном небе играют удивительно красивые огни. Так выглядело это место в Его сознании. Существо почувствовало неожиданно, что ему не хочется больше играть и кувыркаться в мягком снегу. Оно взобралось на самое высокое дерево и оттуда увидело, как Доктор, стоя на холме, поднял руку и помахал ему, прощаясь. Существо тоже помахало в ответ, но Он этого не видел, повернулся и ушёл в сторону лечебницы. На дереве было неуютно. Существо медленно сползло вниз и, опустив голову, ушло к себе в подземелье. Ему вдруг стало непривычно грустно и одиноко.
Витька и Санёк с самого утра мастерили самопал. Это было несложное устройство. Для его изготовления, прежде всего, нужна была цельнотянутая трубка длиной сантиметров тридцать, с диаметром отверстия восемь-десять миллиметров и толщиной стенок два-три миллиметра. Такую трубку они нашли не так давно на свалке, которую обнаружили за забором стекольного завода. Она по всем параметрам идеально подходила для задуманного.
Из куска доски они ножовкой по металлу вырезали удобную рукоятку, переходившую в основание для ствола. Конец трубки расплескали, изогнули по форме рукоятки и внутрь залили расплавленный свинец так, чтобы он, остыв, заполнил бы её на три-четыре сантиметра. У самого начала свинцовой пробки делался пропил, но не на всю толщину стенки трубки, которая теперь уже называлась стволом, а не доходя, примерно, полмиллиметра. Эта оставшаяся часть стенки пробивалась толстой иглой. Изготовленный таким образом ствол укладывался на ложе рукоятки в заранее сделанное углубление и по всей длине обматывался толстой медной проволокой. Расплющенная часть ствола через два заранее просверленные отверстия прикручивалась к рукоятке мощными шурупами. Затем всё это для придания красоты обматывалось синей изолентой и самопал, собственно, был готов.
Оставалось засыпать внутрь порцию пороха, забить бумажный пыж, затем поместить пулю, которой служил обычно подходящий шарик из подшипника, затем забить ещё один пыж, и можно было стрелять. Для этого нужно было направить самопал на цель и провести спичечным коробком по спичкам, закреплённым сбоку так, что их головки находились у отверстия, пробитого иглой.
Результат оказался превосходным. На расстоянии двадцати метров пуля, вылетевшая из самопала, пробила насквозь сорокамиллиметровую доску. Отдача при выстреле, правда, была жестковатой, но к этому просто нужно было либо привыкнуть, либо уменьшить количество пороха в заряде. Подумав, решили, что можно привыкнуть. Произведя ещё несколько выстрелов, парни почувствовали, что замёрзли и решили пойти к Саньке домой, чтобы согреться.
По дороге Витёк продолжал уговаривать своего друга:
– Слушай, ну перестань ты очковать. Подумаешь, переночуем две ночи в тёткином доме, большое дело. Понятно, что близость кладбища не украшает пейзаж и не способствует поднятию настроения. Но ведь батя сказал, что на эти дни даст свою берданку, опять же самопал у нас есть, так что хрен кто нас испугает, а тем более давно почившие мертвяки. Ну, что, соглашаемся? Причём, учти, тётка за каждый день нашего дежурства в её хоромах платит неплохие деньги. Прикинь, сколько мы получим за три дня её пребывания в гостях. Потом сходим куда-нибудь с девчонками.
Санька помолчал, переваривая не в первый раз излагаемые аргументы, и потом нехотя произнёс:
– Хорошо, считай, что уговорил. Хотя, по-прежнему считаю, что нефиг нам делать в этом доме. Тем более, когда все только и говорят о какой-то нечисти, которая завелась в соседнем лесу. Это же рядом, Витёк, не боишься остаться без потомства?
– Санёк, от судьбы всё равно не уйдёшь, это твои же слова. Так что нам, до зубов вооружённым пацанам, терять? А приобретём мы в итоге реальные бабки и будет нам счастье, братан. Поверь, всё будет о-кей.
На том и порешили. Часам к девяти вечера Витёк зашёл за Санькой, который снова пребывал в состоянии пессимизма. Он нехотя оделся, захватил припасы к самопалу, Витёк взвалил на плечо отцовскую берданку в чехле, и парни отправились ночевать к тёткиному дому, что одиноко стоял неподалёку от старого кладбища. Минут через двадцать они были на месте. Ярко-жёлтый забор, окружавший дом был виден издалека.
– Ничего так, креативненько, – заметил Санька, который здесь был впервые.
– Да, есть немного. Это тётка ещё лет пять назад наняла двух местных мужиков, чтоб забор покрасили, велела им и краску купить, но денег выделила маловато. Те, чтоб навар был погуще, купили самую дешёвую, но, как оказалось потом, и самую стойкую краску непонятно чьего производства. Тётка вернулась к вечеру, когда работа была закончена, а мужики потихоньку слиняли. Вначале она была в шоке, но потом привыкла и теперь уже не мыслит свой дом без этого забора цвета домашнего яичного желтка. Такие вот дела, братан, творятся на белом свете без нашего с тобой участия. Заходи, не бойся, хотя нет, пардон, бойся, я сейчас Серого запру в будке. Пёс у тётки немного с придурью: может и цапнуть незнакомого человека.
Дом у тётки был небольшой, состоял всего из двух смежных комнат. В одной из них, той, что служила одновременно кухней, столовой и гостиной, весь угол занимала печь, от которой шло ощутимое тепло. В ней весело полыхал огонь. Во второй комнате поменьше была оборудована спальня. В доме было тепло и уютно. Тётка оставил еду в холодильнике и даже две бутылки пива, что было весьма кстати. Парни включили телевизор и устроились за столом с бутылками в руках. Неспешно покатилось время. Через пару часов в конструкции дома был выявлен существенный недостаток, заключающийся в отсутствии внутреннего туалета.
– Кошмар какой-то, – заметил Санька, – это что же, за каждым, извини, отлить нужно бегать в сортир на краю села?
– Не бери в голову, братан, – философски заметил Витёк, – это всё издержки жизни на свежем воздухе. Сейчас мы с тобой выйдем, пометим сугроб, а заодно и пальнём из самопала в какой нибудь предмет, чтобы отвадить здешнюю нечистую силу.
– Шутки шутками, но ты свою берданку тоже возьми, кстати, патрон чем заряжен?
– Батя сказал, что пулей и просил в сторону жилья не стрелять.
– Ну, вот и славненько, взяли и пошли, а то уже как-то невмоготу.
Существо вышло из лесу и пересекло засыпанное снегом кладбище. Пред ним на расстоянии двухсот метров находился дом, окружённый забором. Оно отчётливо представляло, что происходило за этим хлипким сооружением, которое должно было предохранять дом от опасности. Перед домом снаружи находилась пища. Она была привязана цепью, и судьба её в этот вечер была предрешена.
Внутри дома ощущалось присутствие двух человек. Это были не взрослые особи, а скорее его сверстники. Может быть, с ними можно было бы даже поиграть. После отъезда Доктора Существо ещё ни разу не вторгалось в сознание человека. А ведь это было так несложно, они могли бы общаться. Им можно было бы показать подземный мир, там столько интересного. Существо медленно двинулось в сторону дома. Оно хотело есть, а пища была рядом.