– Да, перестань ты! За рулём он… Ну, так что?
– Считай, что уговорил. А то, на самом деле, как-то не по-человечески получается. Помянем беднягу, пусть земля ему будет пухом..
– И вот ещё что, – помялся патологоанатом, – может, вернём ему его медальон? Нафиг он нам, подумай, ведь всё, что тебе нужно уже есть в компьютере. Иван, давай вернём парню его единственную ценность. Он ведь что-то значил для него, хотя об этом мы с тобой уже никогда не узнаем.
Следователь молча надел перчатки, достал из пакета медальон и с трудом вложил его в согнутые пальцы окоченевшего трупа.
– Спи, парень, спи спокойно, для тебя уже все проблемы позади.
Потом они распили бутылку коньяка, рассуждая о превратностях судьбы и бренности бытия. Этого, естественно, оказалось мало, и патологоанатом пошёл за второй. Оставшись в одиночестве, следователь слил на флешку необходимую информацию с ноутбука своего друга, затем, подумав, уничтожил все её следы в компьютере и фотоаппарате. Зачем он это сделал, ему пока было не ясно. Просто сработала интуиция старого сыскаря.
Лерку похоронили на новом кладбище далеко за городом в безымянной могиле вместе с двумя такими же невостребованными телами. В правой руке его был крепко зажат медальон с потайной крышечкой. Будь тогда Иван Пантелеевич более внимательным, он, несомненно, обнаружил бы тайник, где сложенная вдвое лежала полоска тонкой папиросной бумаги. На ней было написано всего три слова: Сомов Павел Петрович.
Дмитрий Александрович Введенский проснулся как обычно в шесть утра. Это стало привычкой, выработанной ещё со времён обучения в университете. За час до полноценного подъёма он должен был, лёжа в постели, обязательно просмотреть содержание предыдущих лекций с тем, чтобы сегодня всё было понятно в очередных профессорских рассуждениях у доски. Зная об этом, над ним посмеивались сокурсники, что, впрочем, не мешало им же обращаться к нему за помощью на экзаменах. Дима охотно шёл навстречу страждущим, великолепно знал всё, что относилось к системному анализу, и в результате окончил университет с отличием, получив в числе немногих красный диплом из рук самого ректора.
Это событие совпало с началом девяностых, тех самых, которые впоследствии произносили не иначе, как с определением «лихие». Тогда все кто мог бросились зарабатывать шальные деньги, и Дмитрий не стал исключением. Но, в отличие от многих, надеющихся исключительно на удачу, он всегда просчитывал свои действия на шаг вперёд, тщательно анализируя информационные потоки, как этому, собственно, и учили его в университете. В этих потоках было всё необходимое для построения жизненной стратегии и тактики. Нужно было только, отсеяв шумовую составляющую, выделить в море цифр и словосочетаний полезный материал, определить цель и идти к ней, не сворачивая с выбранного пути. Он умел это делать, и успех не заставил себя ждать.
Дмитрий хорошо поднялся на поставках компьютерной техники в бурно развивающуюся Москву. Обладая талантом дипломата, логикой математика и продуманными действиями экономиста, он сумел хорошо вложить заработанные деньги и создать собственный бизнес в непростой области строительной индустрии. Сейчас, спустя двадцать лет, у него уже было имя в этом непростом мире, весьма неплохие даже для богатой Москвы деньги, добротная крыша и собственная служба безопасности, которую возглавлял бывший комитетчик в чине полковника.
Никому об этом не рассказывая, Дмитрий всегда помнил слова его прабабушки, Татьяна Ивановны Введенской, которая не уставала повторять: «Митя, я верю в тебя. Ты умён, умеешь добиваться желаемого и непременно возродишь нашу фамилию. Нас, Введенских, немного осталось в живых после прелестей революции и гражданской войны, нас не согнули репрессии последующего времени. Мы всегда были элитой общества и навсегда ею останемся. Помни об этом, внук». Она сумела донести до него историю их рода и умерла, когда ей было сто пять лет, полностью сохранив при этом здравую память и рассудок.
Фотография прабабушки, увеличенная и подвергшаяся цифровой обработке, всегда стояла на прикроватной тумбочке. И перед сном Дмитрий, глядя в глаза этой мужественной и красивой женщины, которая смотрела на него из глубины портрета, задумчиво прикусив дужку очков, мысленно всегда рассказывал ей о том, как обстоят дела по возрождению их древней фамилии.
К этому времени он был уже женат, имел двух детей, родившихся в один день: мальчика и девочку. Сейчас детям было по двенадцать лет и под присмотром мамы близнецы получали образование в одной из закрытых школ в симпатичном городке неподалёку от Лондона, где Дмитрий купил хороший дом в английском стиле, стоящий посреди сада, разбитого на двух гектарах ухоженной земли.
Сегодня был особый день. Он давно мечтал приобрести где-нибудь в ближнем Подмосковье старое дворянское гнездо. Там непременно должны быть лес, река, старый парк и белый дом с колоннами. И пусть даже всё это будет в разрушенном состоянии, это не проблема. С его возможностями и современными технологиями он возродит поместье в том виде, в каком оно было к началу прошлого века.
Месяц назад Игорь Павлович Беридзе, управляющий делами центрального офиса, сообщил, что требуемый объект найден, показал фотографии и получил добро на покупку недвижимости. Это оказалось непросто, поскольку основательно разрушенный объект классифицировался как памятник старины и вследствие этого находился под охраной государства. Но при условии полного восстановления и последующего сбережения, он на определённых условиях мог быть бы публично продан. Дмитрий умел читать между строк и всё понял правильно. Он сделал оговоренные правилами инвестиции в разные адреса, включил кое-какие рычаги в верхах, и вчера аукцион, наконец, разрешился в его пользу. А сегодня он впервые поедет осматривать новое приобретение.
Дмитрий улыбнулся портрету, стоящему на столе, подумал о том, что Татьяна Ивановна определённо была бы рада этому, и стал приводить себя в порядок. Через час на магистраль, ведущую к югу от Москвы, выехал серебристый бентли, который спереди и сзади сопровождали два строгих геленвагена. Впереди было около двухсот километров пути.
По дороге управляющий рассказал, что купленное имение когда-то принадлежало светлейшему князю Константину Кирилловичу Крузенштерну, предки которого участвовали в создании флота российской империи вместе с Петром Великим, за что, собственно, и были обласканы. Княжеский титул из рук императора могли получить только самые достойные люди того времени, немало сделавшие для укрепления мощи государства. Интересно, что всем мальчикам, рождавшиеся в этой семье, давали имена Кирилл, Константин, а девочкам – Ксения либо Катерина. По этой причине на княжеском гербе всегда имели место три переплетенные особым образом буквы «К».
Деревня, куда они направляются, носит название Кирилловка, по имени первого её владельца. Кстати, там есть один человек, я вас с ним непременно познакомлю, очень интересная личность. Пасечник, не имеет образования, но начитан, любознателен и – это главное – он собирает материалы, связанные с историей своего поселения. Немало места в ней отведено семье Крузенштернов.
Местность произвела на Дмитрия самое благоприятное впечатление. Неширокая уютная речушка с деревянным мостом через неё, деревня на противоположной стороне, за ней поля и темнеющая вдали кромка леса. Чистый воздух пьянил, а тишина завораживала.
От поместья осталось немного. Даже удивительно, что эти развалины имели статус памятника старины. Хорошо сохранились лишь овальные ступени белого мрамора, фасадная часть здания с изящными дорическими колоннами, поддерживающими портик, да лицевая стена за ней. Всё остальное было в той или иной степени разрушено, перекрытия отсутствовали вовсе. Впечатление было таким, словно здесь не так давно велись масштабные боевые действия.
Когда-то к дому видимо вела широкая дорожка, усыпанная гравием. Она начиналась у чугунных двустворчатых ворот, заключенных в каменное облачение, сверху которого виднелись остатки витой решётки. Можно было предположить, что это мог быть герб княжеского рода, выполненный в металле. От него сохранилась только изящная буква «К» в левом углу.
Парковая зона поместья, давно лишённая ухода, напоминала лесные заросли, но удивительно хорошо сохранился глубокий пруд с чистой водой, вокруг которого неподвижно замерли старые ивы. Рядом была видна площадка с когда-то мозаичным полом. Здесь, возможно, в те незапамятные времена стояла беседка. В глубине парка слева видны были остатки ещё какого-то строения, почти полностью поглощённые разросшимся кустарником.
– Да, – промолвил, наконец, Дмитрий, до этого молча созерцавший руины доставшегося ему поместья, – работы предстоит немало. Игорь Павлович, будьте добры, распорядитесь, чтобы проектировщики приступили к работе немедленно. Всё здесь должно быть восстановлено в максимальном приближении к оригиналу. Я надеюсь, мы сможем раздобыть какие-то фотографии того времени, или чертежи, что было бы просто замечательно.
Составьте график работ так, чтобы через год-два я увидел перед собой достойное жилище вместо этих развалин. Я даю вам карт-бланш на все расходы. Не жалейте ни средств, ни техники, привлеките лучших реставраторов. Всё должно быть сделано на самом высоком уровне, всё-таки непростой был когда-то дом, княжеский. Пусть он им и останется.
– Хорошо, Дмитрий Александрович, – облегчённо вздохнул управляющий, опасавшийся втайне, что его приобретение не получит должного одобрения, – всё будет сделано достойно, в вашем стиле. Через год вы не узнаете это место. А в отношении идентификации не волнуйтесь. Помните, я рассказывал вам о местном краеведе? – Так вот, у него, как мне кажется, есть всё необходимое для восстановления поместья в первозданном виде.
– Это интересно, я могу познакомиться с ним?
– Конечно, я предупреждал его о вашем приезде. Уверен, вы получите удовольствие от общения с этим человеком. Он живёт вон в том доме, что на дальнем краю села, ближе к лесу.