…Время до получения ответа: 7 часов 13 минут 47 секунд.
— Тормозишь, приятель! Ладно, считай, а я спать пошел.
Утром, едва продрав глаза, Лёшка сунулся к компьютеру. На мониторе обнаружилась строка из десятка снежинок, трех капель и одного издевательского смайлика.
За окном занималось погожее сентябрьское утро. Заспанное солнце лениво выбиралось из-за горизонта, готовясь к долгому восхождению по небосводу.
На термометре — плюс семнадцать.
— Смайлики, значит? Снежинки?
Он давно разговаривал с нейросетью, как с живым существом. Надо бы ей имя придумать. Нострадамус? Дурной пафос. Кто у нас еще имеется из предсказателей? «Альбер Робида, писатель-фантаст, художник и предсказатель. Родился на юге Франции в 1848 году…»
— Робида? А что, мне нравится. На «робота» похоже. Будешь у нас Робидой, понял? По-простому Роби. Гляди, не посрами крестного!
Подключаем дополнительные ассоциаторы patch-based training в параллель к уже имеющимся. Коррекция параметров, настройка задач. Порция «свободы воли» не повредит. Позволим Роби самому переключаться между «обучалками» — или задействовать сразу все. Автоопределение областей…
Вишенка на торте — голосовой интерфейс. Чем мы хуже «Окей-Гугла»?
Через три месяца Роби выдал первый правильный прогноз. И еще один. После чего напророчил июльскую жару с грозой на Новый год.
— Издеваешься?
Роби молчал.
Лёшке вспомнилось вычитанное в сети: «Я не боюсь машины, которая пройдёт тест Тьюринга. Я боюсь машины, которая намеренно его завалит». Фантастики надо меньше читать! Прогноз погоды — не тест Тьюринга, а Роби — не искусственный интеллект, просто нейросеть. Два верных прогноза, потом сбой.
Обычное дело.
В последнее время он маялся бессонницей.
Вскакивал от малейшего шума, брел на кухню, жадно пил воду. Вставал раздраженным, кривился, видя себя в зеркале: мутный тип с мятым лицом. Собирался побриться, откладывал на потом.
Работа с Роби не ладилась. Прогнозы погоды «попадали в яблочко» девять раз из десяти, но при попытке перейти к более сложным предсказаниям всё встало намертво. Роби не отвечал на запросы или нес какую-то околесицу из цифр, букв и графических символов. Навалились заказы, Лёшка катастрофически не успевал, все валилось из рук…
…Он снова проснулся. Из соседней комнаты доносилось натужное гудение. Сквозь него пробивалось отчаянное жужжание SSD-диска. В матовом стекле двери мельтешили отблески дисплея, наводя на неприятные мысли о полицейской мигалке.
Что происходит?!
Комп работал на пределе. На дисплее кипела каша в кислотных тонах. Светодиоды на роутере мигали с пулеметной скоростью — через сеть шел колоссальный поток информации. На клавиши и мышь компьютер не реагировал.
— Роби, это ты?! Ты что творишь, зараза?!
Нет, так не пойдет. Так Роби не поймет.
— Роби, стоп. Снять задачу.
И запоздало сообразил: ядро Роби находится на удаленном сервере, а нейронные процессоры разбросаны по всему миру. Что же творится с его компьютером?
Поверх каши на мониторе возникла надпись:
До решения задачи осталось 17… 16… 15…
— Какой задачи?!
3… 2… 1… 0
Каша застыла, схваченная внезапным морозом. Надпись мигнула и пропала. Цветные прямоугольники дробились на пиксели, из них, как из паззла, складывалась картина. Лёшка вгляделся в изображение, и тут за окном громыхнуло: тяжело, гулко.
Отчаянно задребезжали стекла. Погас свет, вместе с ним — монитор. На сетчатке Лёшкиных глаз отпечаталась дата — ее словно лазером выжгли.
24 февраля 2022 года.
Так для Лёшки началась война.
На самом деле война шла давно, но где-то там, далеко: тревожный привычный фон. В тот день все изменилось. Одной из первых ракет разнесло серверный центр, где хранилось ядро Роби. Лёшке повезло больше — в их районе просто вырубило электричество.
Он потерянно бродил по квартире. Кому-то звонил. Куда-то выходил. За продуктами? Наверно. Стоял в очередях. Возвращался домой. Дали электричество. Кабельный интернет не работал, серверный центр не отвечал. Из «Телеграма» Лёшка узнал о прилете. Слава богу, в четыре утра там никого не было. В смысле, людей не было.
Там был только Роби. Его больше нет.
Картина, которую Лёшка видел на мониторе перед прилётом, чудом сохранилась на жестком диске. Он долго ее рассматривал. Занимался насущными делами, возвращался к компьютеру, копался в файлах, которые закачивал Роби перед самым концом; снова выводил на монитор картину.
Повестку ему вручили на десятый день.
— Айтишник?
— Да.
— В армии не служил? Военной специальности нет?
— Нет.
— На кой хрен ты сюда приперся?
— Так повестка же! Я и медкомиссию уже прошел.
— Вижу…
Военком пролистал Лёшкины бумаги:
— И что мне с тобой делать?
— Айтишник, говоришь?
В дверях стоял мужчина лет сорока пяти. Линялый камуфляж, седой «ёжик» на голове, скуластое лицо. Острый взгляд из-под редких выгоревших бровей.
Лёшка кивнул.
— Что умеешь?
— Сайты, базы данных. Нейросети, настройка рекламы…
— Что еще?
Седой был разочарован.
— Дроном управлять умею! — выпалил Лёшка.
— Где я тебе дрон возьму?
— А у меня свой есть!
— Какой?
— «Мавик». Третий.
— Точно умеешь управлять?
— Точно!
— И других научить сможешь?
— Без проблем.
— Имя, фамилия?
— Алексей Нечипорук.
— Я — капитан Засядько. Григорьич, пиши его в мою роту. Оператором дрона.
И снова Лёшке:
— Дня на сборы хватит? Послезавтра в девять утра здесь с вещами. Что с собой брать, тебе Григорьич объяснит. И «Мавик» не забудь!
Так Лёшка попал в армию.
В учебке все оказалось и просто, и сложно. Управляться с «Мавиком» и учить этому других — это Лёшка делал с удовольствием. Собирать-разбирать и чистить автомат — без проблем. Стрелять он научился быстро, ему даже понравилось. Такмед — тоже ничего, нормально. Окопы рыть — ну, такое…
Хуже всего было с физухой и дисциплиной. В полной выкладке Лёшка сдыхал на первом километре. Две недели спустя начал сдыхать на втором, потом на третьем…
А потом учебка закончилась.
— Мавик, это Артист. Как слышишь, приём!
— Артист, это Мавик. Слышу вас хорошо.
— Пташка готова?
— Так точно.
— Запускай!
— Пташка пошла. Передаю картинку.
— Есть картинка.
— …Вижу цели. Два БТРа, одна БМП, танк и позиция СПГ. Помечаю.
Софт старенького планшета был пропатчен и допилен Лёшкой — младшим сержантом Алексеем Нечипоруком, позывной «Мавик». По мановению пальца на планшете появлялись отметки целей, координаты вместе с изображением в автоматическом режиме уходили артиллеристам.
— Есть засечки. Работаем.
— Я птичку в воздухе подержу. Начнут драпать, откорректирую.
— Принято.
Звук выхода он едва расслышал. «Три Топора» били издалека, с недосягаемых для вражеской артиллерии позиций. На планшете было хорошо видно, как снарядом накрыло БМП. Вспыхнул и загорелся БТР…
— Танк и второй БТР уходят! Поставил мобильные засечки. Отслеживаю.
— Вижу.
— Там одна дорога, свернуть некуда. Уходят по прямой.
— Сейчас попробуем накрыть. А вы сворачивайтесь.
— Есть сворачиваться…
Свернуться они не успели.
— Выход!
— Ложись!
Земля метнулась навстречу, встала на дыбы. Он всем телом ощутил удар — и провалился в темноту.
Повезло дважды.
Во-первых, остался жив. Во-вторых, потерял сознание. Иначе пришлось бы до госпиталя корчиться и орать от боли. Потом его кололи обезболом. Боль присутствовала, но где-то на периферии, словно больно было не ему, а кому-то другому. Временами он проваливался в небытие. Выныривал, тонул…
Окончательно вынырнул в персональной палате. Клиника Гамбурга. Три операции. Реабилитация. Что, говорите? Экспериментальная модель? Не вполне отработано? Дайте-ка глянуть. Ух ты, круто! Мое согласие? Где подписать? Да, я хорошо подумал! Давайте бумаги.
И три месяца спустя:
— Мавик, ты?! Откуда?
— От дяди Ганса!
— Тебя ж вроде комиссовали…
— Не дождутся! Чтоб я самое веселье пропустил? Ага, щаз! Я тут пару новых птичек притаранил…
— Где взял?
— У немцев на блошином рынке…
— …Как видите, на картине изображено поднятие Знамени Победы на Малаховом кургане в Севастополе. Конечно, все мы уже тогда мечтали о грядущей победе. Но здесь этот момент изображен практически так, как все позже произошло в действительности. Специалисты отмечают: совпадение поразительное…
Совпадение?
Роби, ты же знал, да? Ты знал уже тогда.
Группа потянулась за экскурсоводом в соседний зал. Не торопясь, Алексей подошел, встал на любимом месте: в трех шагах. Он изучил картину до последней травинки, до последней складки на камуфляжных штанах мастер-сержанта с желто-синим знаменем в руках.
Первое и последнее творение ИИ, сумевшего заглянуть в будущее.
«С чего ты начинал, Роби? Тогда, когда был еще безымянной нейросетью? С рисунков и фотографий. Это осталось с тобой, как детские воспоминания. Или как первая любовь? Извини, я ищу человеческие аналогии, других у меня нет. А может, свою роль сыграло имя, которое я тебе дал? Альбер Робида — в первую очередь он был все-таки художником и писателем, и лишь во вторую — прорицателем. Искусство, художественные образы, интуиция — это тоже метод познания, не хуже любого другого. Способ одним глазком заглянуть в завтрашний день…»
Исходный файл картины в полном разрешении до сих пор хранился в компьютере Алексея. Именно с него файл и разлетелся по сети — картиной по доброте душевной поделился «с городом и миром» приятель Лёва, которого Алексей пустил пожить в своей квартире, пока сам был в армии.