Ее разум летел сквозь тьму смутно угадывавшегося гигантского лабиринта. За столетия, прошедшие после открытия людьми воскового пути, в туннелях этого лабиринта исчезло множество магов. Кто-то попытался отправиться на слишком большую дистанцию. Кто-то отвлекся и потерял концентрацию в момент активации заклинания. Рен знала, что разум в это мгновение должен быть абсолютно пуст. Пусть магия сама выбирает дорогу.
В конце концов, кому знать этот путь, как не ей.
Она очутилась на площади перед фонтаном. От площади отходила широкая улица, застроенная узкими высокими особняками. Небеса сохраняли некоторое сходство с оставшимся внизу городом. Здания здесь так же стремились вверх в попытке сократить занимаемое место, и располагались они на одинаковом расстоянии друг от друга. Главное отличие заключалось в том, что здесь каждый дом принадлежал только одной семье. Рен до сих пор прекрасно помнила, как впервые попала в такой особняк, – однокурсница пригласила сделать вместе домашнюю практическую работу. Для Рен это стало вторым потрясением – что у них нет никаких соседей, да и сами они живут тут только время от времени.
Первым же потрясением стала сама Бальмерикская академия.
Направо от нее низкое облако пронзал ряд угольно-черных башен. Их косо срезанные, ничем не украшенные верхушки резко выделялись на фоне ярко-голубого неба. На идеально подстриженной траве стояли высокие строгие здания академических факультетов. Заморские дубы отбрасывали тени на многочисленные, пересекающиеся под разными углами дорожки, мощенные ровными каменными плитами. К академии, торопясь к первой лекции, группами и по одному стекались студенты. Рен уже четыре года ходила сюда почти ежедневно, но все же словно бы каждый раз вступала на враждебную территорию.
Она помедлила, осваиваясь с той версией себя, какую желала видеть Бальмерикская академия. Ментально подготовившись таким образом, она прошла через распахнутые, словно пасть, ворота и направилась на собеседование.
Ее куратором был профессор Агора. Он вел этику магии и занимал небольшой круглый лекционный зал в одном из малых корпусов. Именно его предмет теоретически должен был предотвратить превращение представителей подрастающей элиты Катора в тиранов. Рен он нравился, хотя она и считала, что профессор ведет борьбу, проигранную много поколений назад.
Когда она вошла в зал, Агора, окутанный паром, разливал чай у дальней стены. Он любил создавать у себя на лекциях атмосферу кофейни. Они обыкновенные граждане, жители города и собрались обсудить за чаем важные вопросы. Агора был высоким, худощавым и смуглым. На его макушке уже наметилась лысина. Его борода была всегда аккуратно подстрижена, и он никогда не упускал возможности щегольнуть в новом жилете – сегодняшний был сшит из ткани с сине-зеленым узором в виде драконьей чешуи. Падающий из окна солнечный луч, попадая на жилет, распадался на спектр и заставлял чешую играть разными цветами.
– Рен. Ты уже здесь. Хорошо. Как себя чувствуешь?
Она села на свое место.
– Я готова. Кое-что надо бы повторить, но в целом я готова.
– Очень хорошо. На встречу придет Лукас Шиверин. Я послал им твое резюме и мое рекомендательное письмо – все как обычно. Они выразили интерес к твоей работе над новой версией связующего заклинания.
Рен мысленно пролистала свои записи. Лукас был самым молодым из правящего поколения семьи Шиверин. Вероятно, он может лишь в незначительной степени влиять на принятие каких-либо важных решений, но в данном случае это не имеет значения. Если ее примет на службу любой представитель одной из знатнейших семей Катора, для нее это будет означать великолепное начало карьеры.
Каждый из пяти домов играл в основании и укреплении Катора особую роль. Некоторые из них даже взяли новые фамилии, отражающие вклад семьи в развитие города. Бруды изготавливали оружие, проявляли талант в военном искусстве и внесли главнейшую лепту в защиту города от внешних врагов. Прокторы заведовали планировкой и постройкой города. Винтерсы были первыми врачами и священниками. Грэйлантины занимались сельским хозяйством и достигли в этом деле таких успехов, что в итоге их предприятия кормили все городское население.
Шиверины же были знамениты своей искушенностью в магическом искусстве. Многие ученые считали, что именно их семейство обеспечило превращение ничем не выдающегося портового города в ведущую экономическую силу на целом континенте. Семья Шиверин изобрела половину заклинаний современной магической системы, но Рен было известно, что большую часть самых продвинутых формул они держат в секрете. Такой подход давал Катору неоспоримое преимущество в международных делах – и Шиверины предпринимали значительные усилия для удержания этого превосходства. На службе у Шиверинов Рен не только сформирует твердое основание для достижения своих дальнейших целей – ей может искренне понравиться работать в одной из их исследовательских групп.
Однако ее оптимизм несколько угас, когда она услышала последнюю фразу Агоры.
Связующее заклинание, над которым она работала, выглядело многообещающе. Его стандартная версия относилась к более крупной группе объединительных заклятий и повсеместно применялась для того, чтобы сплетать воедино разные магические пряди – и тем самым придавать им новые системные качества, изначально отсутствовавшие.
Текущую версию связующего заклинания ограничивало то обстоятельство, что сплетенные вместе волокна магии разделялись с большим трудом. Чаще всего их переплетение со временем становилось крепче, и требовались годы на то, чтобы разорвалась либо ослабла даже самая простая, примитивная связь. Ее версия заклинания связывала магические объекты лишь на короткое время. Прорыв в исследовании произошел, когда она попыталась вплести в два уже сотворенных заклинания темпоральную формулу. Если ее вариант заработает, это станет небольшим, но вполне состоятельным научным открытием – однако проблема состояла в том, что пока он не работал.
– Моя работа над связующим заклинанием еще не завершена. Я только-только перешла к фазе тестирования. Я еще не занималась нейтрализацией побочных эффектов и не рассчитывала эффект заклинания при воздействии на магические потоки с высокой энергией.
– Только не говори этого Лукасу Шиверину, – ответил Агора. – Скажи ему, что хорошо продвинулась в своих исследованиях. Придет время, и он обретет всю полноту власти в одном из великих домов. В беседе с ним нельзя использовать слова «тестирование» и «не завершена». Людям вроде него очень легко наскучить. Всегда создавай ощущение стремительного движения вперед. Ты на пороге открытия, чего-то совершенно нового. Ничего страшного, если на доведение до ума этого заклинания тебе потребуется еще лет пять. Им нужно знать, что они нанимают перспективного человека, того, кто способен привнести новизну, свежий взгляд в то дело, которым они занимаются.
Рен кивнула:
– Врать, значит. Что еще? – Агора неуверенно поглядел на нее. – Что? Что такое?
– Не стремись лишний раз демонстрировать свои знания. За всю преподавательскую карьеру у меня было очень мало таких способных студентов, как ты. Но Лукас Шиверин – не твой однокурсник. Ты не должна относиться к нему как к равному. Его общественное положение значительно выше твоего, и он будет вести себя соответственно. Ты должна блеснуть, но не причинить вред глазам своим блеском. Понимаешь?
– Показать максимум, на что я способна, но в рамках приличия. Понятно.
– Совершенно верно. Теперь иди и готовься. Я буду поглядывать за коридором и дам тебе знать, когда он появится. У тебя все получится, Рен. Я скоро вернусь.
Она пролистала свои материалы. Генеалогическое древо отражало его родословную и семейное положение. Возраст, супруга, дети. Ухватив взглядом нужные сведения, она перешла к официальным судебным отчетам, доступным широкой публике. Из них можно было узнать, какие деловые предприятия находились в ведении каждого конкретного члена семьи. Его имя фигурировало во всех записях, относящихся к торговле с побережьем. Он имел обширные деловые связи с северными портовыми городами с преимущественно тусканским населением. Среди собранных Рен вырезок была даже заметка о том, что он лично наблюдал некоторые тусканские религиозные ритуалы, – уникальный опыт для дельвейца, ведь большинство жителей материка были равнодушны к вопросам веры. Она задумалась, не затронуть ли религию во время собеседования, – и тут заскрипела дверь.
Она подняла глаза и увидела Агору, который заглядывал в лекционный зал.
– Он будет здесь с минуты на минуту.
Рен глубоко вздохнула и вернулась к изучению своих конспектов. Она читала их до тех пор, пока ожидание не стало невыносимым. Она закрыла папку и подошла к двери, верхняя часть которой была застеклена. В коридоре нервно ходил взад и вперед Агора. Больше никого не было. Она вернулась на свое место.
В Каторе разрабатывались теории о том, что время может течь быстрее или медленнее в зависимости от того, кто является воспринимающим его наблюдателем. Предполагалось, что некоторые виды драконов способны существовать вне времени. Считалось, что они даже предпочитали вечно переживать лучшие мгновения своего бытия и лишь по необходимости с большой неохотой обращали внимание на настоящий момент. И сейчас Рен показалось, что она в какой-то степени начала их понимать. Она как будто превратилась в песчинку, застывшую в горловине песочных часов. Все вокруг замерло. Вернулся Агора, и иллюзия рассеялась. Он был один.
– Он опаздывает, но, я уверен, скоро придет. Еще чаю?
Рен отрицательно покачала головой. Агора добавил в чай мед и принялся его помешивать. Рен услышала беспокойный звон ложечки. Высокие напольные часы отсчитывали время: секундная стрелка неумолимо ползла по круглому циферблату. Рен сидела с прямой спиной, не позволяя себе расслабляться. Она отказывалась верить в то, что собеседование может не состояться.
Наконец дверь открылась, но в ее проеме не показался мужчина средних лет, слегка сутулый, но с твердо очерченным подбородком. В лекционный зал заглядывала Перси Джеймс, высокая и страшно худая барышня.