Рен не вступала в разговор. Она глазела по сторонам, встревоженная предположением Тео, что ферма может быть убежищем для преступников. Однако работники не выказывали никакого беспокойства. Один батрак сидел на крыльце, задрав ноги, и читал книжку. Другой стирал одежду и развешивал ее на слабо натянутой веревке. За одной из построек Рен даже заметила маленькую девочку, худую, как палка. Она копалась в грязи – что-то строила. Из-за нее Рен встревожилась еще больше, но по другой причине – ей невыносима была мысль о том, что они своим приходом могут подвергнуть ребенка опасности.
– …Мы приехали сюда, когда получили ферму в наследство от моего отца. Я был историком. Немного работал учителем в каторской школе. Это было очень давно, вы тогда были еще искорками в глазах родителей. Делла не хотела сюда переезжать. Не так ли, дорогая?
– Именно так. – Она улыбнулась уголком рта. Было очевидно, что они рассказывали эту историю не раз и не два. – Мне нравился город. Таверны, заполненные народом улицы. Я была молода, мне хотелось насыщенной, веселой жизни. Я любила тебя, дорогой, но мне казалось, ты тащишь меня в какое-то безлюдье, где и дорог-то нет – только протоптанные козами тропы.
Они обогнули группу деревьев, и перед ними открылся потрясающий вид: широкая долина, расчерченная рекой и ручьями. Зеленые поля на ней чередовались с рощами и лесами. Рен знала, что семьи вроде Брудов платят звонкой монетой за такие виды. Она попыталась различить характерные точки местности, сориентироваться, где они находятся. Между тем Холт продолжал свой рассказ.
– Мы приехали ночью, – сказал он. – Все небо было в звездах. Ну, раз вы были на перевале, вы понимаете, о чем я. Здесь все иначе. Людская суета не достигает этих мест. Тут, в горах, как будто другая планета. Когда Делла утром увидела этот пейзаж, я понял, что в город она уже не вернется.
– Великолепный вид, – сказала Кора. – Иные люди не знают, что теряют.
– Так и есть, – ответил Холт. – Хорошо сказано. Ну ладно. Тут можно оставить вещи.
Тео положил их единственную сумку на широкое, в виде галереи, крыльцо. Рен наконец сообразила, как они странно, должно быть, выглядят. Кто путешествует с единственной сумкой? Да и одежда с обувью у них явно не подходит для пешего похода.
Рен теперь понимала, откуда взялась изначальная настороженность Деллы. Видимо, она спрашивала себя: «Как эта троица здесь очутилась? И как они вообще пережили путь по перевалу?»
– Надеюсь, вас не обеспокоит шумный ужин, – сказала Делла, поднимаясь на крыльцо. – Большинство наших работников родились и выросли в горах. Никто никогда не учил их, что нужно есть ложкой, а что – вилкой. Я попыталась, когда мы только сюда приехали. Но быстро поняла, что эту битву невозможно выиграть.
Кора быстро взглянула на Тео, затем улыбнулась:
– Никакого беспокойства. В нашей семье мы бросали кубик, чтобы определить, кому достанется кость после обеда. Мы радовались, если ложек на всех хватало.
Делла кивнула:
– Я подогрею ужин. Обещай им не докучать, Холт.
Он схватился обеими руками за грудь, изображая, что его ранили ее слова, и доверительно наклонился к остальным.
– Она слышала все мои рассказы сто раз. И она знает, что я очень люблю гостей. Для гостей все они в новинку. Пойдемте. У нас тут есть что посмотреть.
Они пошли по лугу вдоль деревянных домов. Холт продолжал рассказывать:
– Я добыл весь материал, из которого они построены, в Маленьком Западе.
Это привлекло внимание Рен.
– В Маленьком Западе? В городе-призраке, одном из первых?
Ее интерес вызвал еще больший энтузиазм с его стороны.
– Это одна из моих самых любимых историй, – сказал он. – Он был построен как отдаленная резиденция для одного из первых королей Катора. Он желал отдыхать там от тягот правления. По легенде, он поехал осматривать город, сопровождаемый большим отрядом воинов, и больше не вернулся. Когда исследователи вновь обнаружили Маленький Запад, он был пуст. В нем не осталось ни одного человека. Ни могил, ни костей. Вообще ничего. После такого никто не захотел там селиться. А это значит, там можно было поживиться высококачественной обработанной древесиной.
Рен кивнула:
– Моя мать говорила, что все они были съедены последним еще живым драконом.
– Правда? – Холт задумался. – Любопытно. Моя мать говорила, что они превратились в драконов. Держу пари, что если бы мы проследили наши родословные, то обнаружили бы, что наши предки населяли разные области с немного разными религиозными верованиями. Уверен, что среди моих предков по материнской линии были тусканцы. Они всегда привносят в легенды магический элемент. Кстати, именно поэтому у лучших легенд имеется двадцать различных финалов. Разные народы видоизменяют их в соответствии со своим мировоззрением и вкладывают в них моральные уроки… – Он замолчал и почесал затылок. – Я все-таки скатился, да? Мучаю вас скучными рассуждениями. Ну ладно, пойдемте…
Они прошли мимо коров и погладили их крутые, набитые травой бока. Подошел и поздоровался кто-то из работников. Рен помахала девочке, но та оказалась очень скромной и еще больше углубилась в игру с соломенной куклой. Краем глаза она заметила Деллу – та мыла тарелки и наблюдала за ними из кухонного окна. К тому времени, как они, обойдя ферму, вернулись к крыльцу, Кора была готова поселиться здесь навсегда.
– Вы уверены, что не хотите заночевать? – спросил Холт. – У нас есть пустой домик.
Кора заколебалась, и Тео ответил за нее и за Рен:
– К сожалению, нам нужно двигаться дальше. Однако для нас ваше предложение – большая честь.
Холт вскинул брови, затем подмигнул Коре.
– Большая честь? Полагаю, юноша вырос не на ферме. Ну да, для нас большая честь – по крайней мере накормить вас ужином.
Тео не знал, обидеться ему или нет на слова Холта, а тот поднялся на крыльцо и громко позвал Деллу. На угловом столбе висел колокол, он принялся звонить в него, созывая работников на трапезу, запах которой уже ощущался сквозь раскрытое окно. Пока звонил колокол, им удалось переброситься парой-тройкой фраз.
Все заговорили одновременно.
– Я влюбилась в это место.
– Мне оно не нравится.
– Запах потрясающий.
Кора с кривой ухмылкой посмотрела на Тео.
– Тебе эти люди не нравятся, потому что они не твоего круга.
Он скривился в ответ, но намечающийся спор был прерван возвращением Холта. Пожилой мужчина распахнул входную дверь и жестом пригласил их внутрь.
– Вперед! Выбирайте хорошие места, а то братья Мэки вас локтями затолкают.
Кухня явно была сердцем их дома. В центре нее стоял длинный деревянный стол, сделанный из двух соединенных в высоту воротин. По обеим сторонам стола располагались добротные стулья, украшенные резьбой. В каменные стены были вбиты железные крючки, и на них, словно взятые в бою трофеи, висели разнообразные кухонные принадлежности. Делла поставила на стол миску подогретого козьего сыра, и Рен чуть не пустила слюну.
– Приступайте, – сказала хозяйка и отвернулась, чтобы приготовить к подаче остальные блюда. – А не то братья Мэки все сметут, не успеете глазом моргнуть.
Холт бросил на них взгляд: «Ну, что я вам говорил?» – и сел на свое место. От блюд, помимо их основного запаха мяса или сыра, чуть-чуть пахло какими-то словно бы немного увядшими цветами. Этот запах напомнил Рен о рыночных лавках, куда она в детстве ходила с матерью. Если бы он был сильнее, у нее бы, наверное, закружилась голова. Она не знала, сколько можно было взять сыра, и Холт шумно высмеял ее первую попытку.
– Неудивительно, что ты кожа да кости, – сказал он. – Вот как надо.
Он взял горбушку, намазал на нее раза в четыре больше сыра, чем Рен, и протянул ей. Она вцепилась в хлеб зубами. Коре и Тео особое приглашение не требовалось. Они быстро сделали себе по бутерброду и еще быстрее их проглотили. Рен поняла, что настоящая опасность для них заключалась в том, чтобы не переесть и не слечь животом. Она намазывала третий кусок, когда в дверь ворвалась дикая толпа.
Возникла сумятица, в хаотичном порядке были передвинуты стулья. Очевидно, такое тут творилось каждый вечер. Упоминавшихся ранее братьев Мэки было легко отличить: широкоплечие парни с плоскими лицами, как будто вытесанными из камня, с узкими щелками глаз. Они плюхнулись на стулья рядом с Холтом и, казалось, даже не заметили гостей. Худой, похожий на нож мужчина сел справа от Рен. Он был лет на пять-шесть старше нее, его шею обезображивал широкий шрам от ожога.
– Лев, – сказал он, протягивая руку. – Я тут самый мастеровитый.
Она вопросительно сдвинула брови.
– Я Рен. Мастеровитый?
Он стукнул по столу мозолистыми костяшками.
– Вот это сделал, и стулья, и много чего другого.
Она вежливо улыбнулась:
– Хорошая работа.
За стол усаживались еще трое: седоватый старик со сломанным носом и молодая пара. Рен заметила на запястье девушки обручальный браслет – старая традиция, в городе почти забытая. У нее были такие же глаза и нос, как у девочки, которую Рен видела снаружи. А от отца девочке достались черные, сильно вьющиеся волосы. Они представились, и Рен вежливо кивнула.
Делла поставила на стол яркую, еще жидкую сверху яичницу с горным рисом. На другом блюде лежали куски мяса, принадлежность которого Рен не могла определить, – но братья Мэки нагрузили их в свои тарелки, и она решила не отставать. Стряпня Коры в горах казалась очень вкусной, но теперь Рен понимала, что решающее значение в такой оценке играл голод. Здесь же мясо было надлежащим образом приправлено, а яичница посолена как раз по ее вкусу. На дне тарелки скопилось масло, и Рен приложила волевое усилие, чтобы его не лизнуть.
– Кто пойдет через северный перевал?
За столом гудели разговоры, но Рен услышала этот вопрос Деллы, адресованный Тео. Она потягивала подогретое вино. Тот пожал плечами.
– Только дураки, – ответил он. – Как я уже говорил, мы заблудились. Нам очень повезло, что мы остались в живых.