– М-р-р-р, – урчал он.
Но стоило только открыть глаза, как я поняла: никакой это, к фтырхам, не мотор, а мантикор! Точнее, демоны ее дери, мантикора!
Киса разлеглась на моей кровати, вытянувшись во весь свой мохнатый рост, растопырив крылья и разогнув скорпионий хвост так, что тот стал напоминать стрелу.
– Ты?! – неверяще выдохнула я и украдкой ущипнула себя, надеясь, что это еще один кошмар. Но нет. Пушистая паразитка никуда не исчезла, скорее наоборот, подтвердила свою материальность, тронув меня лапой.
– Мяу! – требовательно протянула она.
– Чего тебе еще? – мученически простонала я и попыталась спрятаться от этой наглой морды под одеялом.
Но мантикора, помяв лапами мое укрытие так, словно оно было тестом, а киса очень упорным кондитером, начала его стаскивать, при этом умудряясь тыкаться своим носом в мой.
– Мя-я-яу-у-у, – завывала она при этом на одной ноте в лучших традициях вымогателя.
Спустя пять минут я не выдержала и, откинув одеяло, села в постели.
– Ну?! – зло выдохнула, глядя на кошачью морду, по которой масляным пятном расплылось удовлетворение.
Убедившись, что я проснулась и залегать в постель обратно не собираюсь, киса упругим мячиком спрыгнула на пол, задрала скорпионий хвост, шустро потрусила в сторону кухни и села перед дверцей холодильного шкафа. Весь вид нахалки олицетворял нетерпеливое ожидание.
Я лишь покачала головой, поражаясь наглости некоторых усатых. А затем распахнула створку охлаждающего артефакта, продемонстрировав абсолютно опустевшие (при активном участии мантикоры) полки.
Киса посмотрела сначала на них. Долго и печально. А затем обратила свой взор на меня. И столько укора было в нем. «Как ты могла так со мной?» – читалось в ее янтарных глазах.
Я же злорадно порадовалась тому, что вчера купила в «Булках» лишь ужин. Так что сейчас на кухне не было даже завалящей морковки. Это вселяло надежду, что киса поймет: тут перекусить больше нечем и, как говорится, пройдет любовь, истухнет сельдерей.
– Ну, к хозяину? – зевая, спросила я у мантикоры.
Ответом мне был гордо задранный хвост удаляющейся кисы, которая покидала кухню. Я из любопытства последовала за ней. Интересно стало: как она покинет дом? Ну хотя бы буду знать, какую дыру заткнуть, чтобы в следующий раз эта обжора сюда не забралась.
Но, к моему разочарованию, зверюга и не думала уходить. Она вернулась ко мне в комнату и развалилась посреди кровати пузом кверху, намекая, что раз ее не кормят, то пусть ублажают!
– Ну знаешь… – зловеще протянула я, так и не определившись, возмущает или восхищает меня зашкаливающая самоуверенности кисы.
Рука сама собой потянулась к универсальному орудию воспитания, которое практиковала кухарка в нашем приюте. Полотенце, которым я вчера сушила волосы, за ночь не успело просохнуть, и оно, всей своей карающей мокростью, обрушилось на наглое пузо.
– А-а-ау-у-у! – взревела на весь дом мантикора, к которой еще никогда, похоже, не применяли столь грозное оружие. А ведь оно даже ее толком не коснулось, лишь прошлось вскользь, едва задев. Так что, можно сказать, я скорее обозначила удар, чем его нанесла.
Серое мохнатое тело свечкой взвилось вверх, описало в воздухе сальто, сигануло вбок и взлетело по портьере к карнизу, откуда и раздалось возмущенное шипение.
Я посмотрела на эту инсталляцию «вздыбленная шерсть как форма праведного гнева» и пожала плечами. Интересно, как скоро фэйри обнаружит побег свой любимицы и явится за ней? Я успею переодеться и зубы почистить?
Гадать не стала. Решила узнать это опытным путем и отправилась в ванную. Пока остервенело орудовала щеткой, мне пару раз слышался из комнаты подозрительный шум. Но стоило выключить воду и замереть, пытаясь разобрать звуки, как все стихало.
Я выдохнула, пытаясь мыслить рационально. Показалось, наверное. С этими внезапными визитами мантикоры и ее хозяина скоро и вовсе параноиком стану. Надо с этим что-то делать, потому что так дальше продолжаться не может. Пусть этот дивный лучше следит за своей питомицей. Иначе…
Что иначе – я так и не придумала. Воображение пасовало. Да и времени на мысли о мести особо не было. Стрелки хроносов незатейливо намекали, что еще немного – и я начну опаздывать. Так что, вернувшись в комнату, я начала собираться. Натянула носки, джинсы… А вот любимая футболка куда-то подевалась. В отличие от коти, которая все так же сидела под потолком, но уже не шипела, а… выжидательно так наблюдала за мной, чуть опустив лапу с когтями. Их мантикора демонстративно растопырила. Мол, только попробуй протянуть ко мне свои загребущие руки, чтоб меня отсюда снять. Я тебе сразу покажу, у кого тут правильные ноготочки!
– И ты туда же, – укоризненно выдохнула я, припомнив, как уничижительно фэйри смотрел на мой маникюр, и взяла лежавшую на спинке стула блузку.
Она была с широким вырезом, свободног кроя, разлетаистой, и я обычно ныряла в нее, как в футболку, не удосуживаясь каждый раз расстегивать ряд мелких пуговичек. Вот и сегодня поступила так же. Только ровно в тот момент, когда моя голова прошла в горловину, в дверь позвонили.
Я поспешила открыть. На языке вертелось уже колкое: «Вы сегодня припозднились».
Но стоило распахнуть створку и увидеть фэйри, как распахнулось еще кое-что. Полы моей блузки. Ударяясь о порог и пол, застучали пуговицы, мастерски срезанные когтями одной наглой пушистой мстительницы.
Осознав, чьих это рук, точнее, лап дело, я пришла в тихое бешенство. Разгон от растерянности до состояния дикой фурии занял ровно три секунды.
Дивный все это время сохранял гробовое молчание. Видимо, мысленно копал могилу, организовывал траурную процессию и поминал недобрым словом одну развратную девицу в моем лице, которая решила совратить собой неприступного сидхе.
– Ну, зараза… – прошипела я, первой отойдя от потрясения. – Ты у меня сейчас получишь!
От сказанных мной слов дивный дернулся. Сначала глазом, потом острым ухом, а затем и весь.
Но мне было не до фэйри. Я, схватившись за полы блузки, запахнула их, а затем захлопнула и дверь. Перед самым аристократическим носом фэйри.
Сама же стрелой бросилась в комнату, где засела мантикора. Она, явно что-то почувствовав, как-то вся сжалась и…
Я схватилась за плотную ткань шторы и дернула вниз. Та предупреждающе затрещала. Киса протестующе заурчала. Плевать! Я покажу этой мелкой паразитке, как меня подставлять!
Разом сломались и карниз, и психика истошно завопившей мантикоры. Пушистая вместе с гардиной полетела на меня.
Миг, в котором смешались штора, я, карниз, киса и моя брань. Перед моим носом мелькнуло скорпионье жало. Верткое пушистое тело попыталось выскользнуть из моих рук, но я была проворнее, а главное – злее! Это-то и стало решающим.
Мохнатая гостья протестовала, наверняка материла меня на своем кошачьем языке и дергалась в импровизированном мешке, но вырваться не могла.
В таком виде я и вручила ее фэйри, протянув «упакованную» матикору через порог дивному.
– Сколько? – фэйри был сама лаконичность.
– Две сотки, – отчеканила я.
– Это много, – заметил сидхе.
«Ну и сквалыга!» – подумала я.
Дивный скривился.
«Вот фтырх, он же мысли читает!» – промелькнуло в голове.
– Только когда вы их очень громко думаете и не выставляете ментальную защиту, – отозвался фэйри, ничуть не скрывая то, что только что бессовестно ковырялся у меня в мыслях. – Хотя… У меня все равно меньше нет. – Он достал купюру и протянул мне со словами: – Кстати, маска у вас не очень, вот кружево симпатичное…
Только тут я сообразила, что, желая отомстить мантикоре, напрочь забыла о том, что блузка у меня до сих пор нараспашку и…
– Завидуете? – фыркнула я, прикрываясь. – Так зайдите в салон женского нижнего белья и купите. У вас такое же будет!
И воображение тут же нарисовало дивного в кружевном исподнем. Уголок губ фэйри реального дернулся в подобии улыбки.
– Даже так… – протянул он.
– Да хоть как! – рыкнула я. – Лучше скажите: когда это прекратится?
– Что именно? – педантично уточнил сидхе.
– Ваша мантикора и ее продуктовые налеты на мой дом!
– Вы ее сегодня кормили? – отчего-то помрачнел дивный.
– Нет! Она еще в прошлый раз все съела, – ответила я.
– Тогда, скорее всего, этот визит был последним, – обрадовал меня фэйри и зачем-то добавил: – Древние артефакты хорошо обучаемы.
С этими словами сидхе ушел, как всегда, по-фэйрийски, не прощаясь.
А я лишь пожала плечами и поспешила переодеться, искренне надеясь, что киса действительно не дура и, поняв, что сожрала здесь все, что могла, и больше еды не предвидится, не заявится снова.
А я, если не дура, перестану думать о дивной Язве и его мантикоре и потороплюсь туда, где меня и кормят, и поят, и одевают (точнее, дают денег на это все), и любят сразу в мозг. В общем, на работу. Только сначала найду что-то с пуговицами, которые не отдельно от ткани.
Стоило вспомнить о том, что сотворила с блузкой киса, как мысли сразу же вернулись к этой пушистой пакости и ее хозяину. Их-то обоих я и костерила, лихорадочно перебирая одежду в шкафу.
Так уж случилось, что вещизмом я не страдала. Мой гардероб был вопиюще аскетичным. Способствовала этому и зарплата, но я старалась убедить себя, что просто бережливая, рациональная, экономная… Какие там еще были красивые эпитеты к слову «бедная»?
И вот сейчас так случилось, что одни мои вещи были в стирке, другие – куда-то подевались и на вешалке из приличного остался лишь мой черный деловой костюм. Единственный празднично-похоронный наряд, в котором можно было и диплом защитить, и на собеседование пойти, и в последний путь кого проводить, и на торжество. Тем более сегодня вечер встречи выпускников приюта. Так что решено. Костюм! Тем более платьев в моем гардеробе и так не водилось.
Казалось, что носить их – какое-то особое врожденное умение. Вот кому-то дана гибкость от природы, кому-то – магия, а кому-то – умение элегантно пройтись в этих струящихся юбках в пол, красиво откинуть плечи и показать все достоинства декольте…