Марианская впадина казалась привлекательнее, чем посмертие. Или сумасшествие. Хотя, увидь Уля таящиеся в темной воде ужасы, вернулась бы она на поверхность прежней? Или все-таки на пару градусов безумнее?
Уля еще несколько минут вслушивалась в интонации, пытаясь хотя бы по ним понять, о чем так увлеченно щебечет невидимый незнакомец. Он почти убаюкал ее, а потом… переместился.
Уля чуть не упала, следуя за ним, перепрыгнув через кружку и горку осколков, схватившись за поручень. Она вернулась к створкам. Голос сделал круг, но более понятным не стал. Через три забега по периметру лифта Уля вдруг заметила, что в одном из углов слышимость лучше. Конечно, может, это ей лишь показалось, но сейчас она готова была хвататься за любую вероятность.
Она застыла прямо над кучкой зеркальных осколков и затихла. Собственное дыхание… Неразборчивое бормотание. Вот бы уловить хоть слово… Хоть одно слово, которое помогло бы ей понять, что происходит. Или заставило бы думать в нужном направлении.
Уля вспомнила, с какой ясностью слышала все, что говорили люди, заходящие в лифт на восьмом этаже ее старого дома. Если была при этом в ванной. Чужие голоса отскакивали от кафеля, а Уля могла закрыть глаза и вообразить, что она бестелесна и всемогуща. Способна слышать чужие мысли и справляться с этим.
Голос – точнее, один из голосов – вдруг оборвался. Только тогда Уля поняла, что их вообще-то было два, просто они звучали настолько похоже, словно один человек решил устроить словесную перепалку с самим собой. Или, наоборот, очень конструктивный разговор. Или рэп-батл, – Уля могла бы гадать до бесконечности.
Второй голос продолжал говорить. Тише. Еще тише. На мгновение Уле показалось, что ее зовут по имени. Она вздрогнула, отпрянув. И пропустила момент, когда голос резко замолчал, словно его оборвали на полуслове.
Уля сползла вниз. Опустила подбородок на колени – покрытую горчичного цвета тканью и голую, – обхватила их одной рукой, а второй потянулась к кружке. Промазала. Повернула голову и нахмурилась. Кружка ведь лежала ближе, разве нет? Неужели Уля задела ее, пока бегала за ускользающими голосами, которые могли ей и привидеться? При…слышаться. Почудиться!
Пришлось наклоняться – и опасно зависнуть над кучкой осколков, чтобы схватить кружку и вернуться в исходное положение. Едва коснувшись гладкого керамического бока, Уля почувствовала себя лучше. Кто бы мог подумать, что кофейная кружка, случайный подарок, станет для нее почти якорем в безумном сценарии, который внезапно открылся в ее жизненном сюжете? Как бонусный эпизод, который стоило бы вырезать, но о нем забыли, и теперь его незавершенный каркас обречен вечно болтаться в карманной Вселенной. Вместе с самой Улей, которой не должно тут быть.
Уля взмахнула кружкой в полушутливом тосте, не особо понимая даже, кому его посвящает. Леди Удаче? Невидимым пранкерам, в которых она больше не верила? Несчастной бессмертной субстанции, которой придется следить за Чистилищем Ули до скончания веков? Или тому, кто позвал ее по имени? Если это Уле не почудилось. Если она не прошептала это сама неосознанно, не понимая, что творит.
Что-то стукнуло о гладкий керамический бок, и Уля замерла от неожиданности. Через мгновение вспомнила, что уронила прямиком в чашку сломавшуюся собачку и покачала головой. Нашла чего испугаться.
Она опустила голову и посмотрела в кружку. Оттуда на нее посмотрели в ответ.
Руки легонько задрожали. Уля готова была поддаться инстинкту и швырнуть кружку куда подальше, и черт с ней, пусть разбивается на миллион кусочков, пусть прилетает в нее в ответ, пусть режет и колет. Уле не нужен якорь. Уля отправится в свободное плавание.
Но она этого не сделала. Уля прищурилась и чуть повернула голову. Наклонила кружку.
Звень.
Если бы в ее легких оставался воздух, она бы рассмеялась, но получилось только неубедительно и жалостливо фыркнуть.
Никто не смотрел на нее. Просто свет от лампочек удачно отражался в пустых глазах той штуки, которая лежала в Улиной кружке. Вот только что это была за штука? И как она тут оказалась?
«Вы, кажется, что-то обронили».
Может, рукодельница в фиолетово-зеленом не врала. Это было не Единое кольцо, но определенно что-то металлическое. Конструкция, которую просто так не представишь. Как если бы ребенка попросили изобразить, скажем, богомола, которого он никогда не видел, но отдаленно слышал, что это вроде бы насекомое.
Но глаза были на месте. Отшлифованные до блеска. Почти зеркальные.
Уля прикинула, стоит ли дотрагиваться до этой штуки. Представила, как оно ловко ползет по полу и устраивается в белой посудине. Покачала головой и перевернула кружку над зеркальными осколками. Ничего. Штука упрямо оставалась внутри.
На бурундука она не была похожа. На мышь тем более. Даже жаль. Хотя… у Спасателей ведь была муха. Но на муху это недоразумение походило меньше всего.
Уля вздохнула и вернула кружку в исходное положение. Тут же поморщилась и отдернула руку. Что-то ее укололо. До крови. Она сунула палец в рот и поставила чашку на пол. Лишиться пальцев сейчас было бы совсем некстати.
Уля понадеялась, что это не часть изощренной пытки. К насекомым она относилась почти равнодушно, так что домашку ее мучители не сделали, но иголки… иголки – это другой разговор. Даже не кровь – кровь лишь часть человеческого тела, чего ее бояться, пусть даже в чуждой для нее среде, вне этого самого тела? Но иголки… иголки могли стать причиной этой перемены среды. И еще множества бедствий. Кто знает, какие законы действовали сейчас здесь, в вечно движущемся лифте посреди ничего. В конце концов, Спящая Красавица уколола палец и проспала сто лет – что звучало в особо загруженные дни довольно соблазнительно, но явно не сейчас!
Когда Уля отняла палец ото рта, крови уже не было. Да и следа от укола тоже.
Вот, значит, как. Это работало даже для таких незначительных ран. Приятно знать.
Уля крепче обняла колени и уставилась на кружку: отсюда было видно только один глаз неопознанной штуки и пару ее… конечностей (за неимением лучшего слова).
А потом голоса вернулись.
– Ателье слушает! – Уля почти видела, как слова застывают в воздухе и рассыпаются, подобно пустынному миражу.
Она слышала их так четко, словно говоривший стоял прямо перед ней. Вернее, говорившая – голос был явно женским. Что-то щелкнуло, и тот же голос произнес, только немного тише и с гораздо меньшим выражением:
– Слушай, а бывает такое, что, ну… кто-нибудь номером ошибается?
Ей явно что-то ответили, но Уля не смогла разобрать, что именно.
– Да-да, теперь понимаю, глупость спросила, всё-всё.
И громче, тем же приятным тоном:
– Ателье слушает, говорите!
У Ули пересохло в горле. Она не то что сказать что-нибудь, она и подумать ничего не могла. Ателье? Серьезно?
Щелк.
– Нет, правда, что в таких случаях… Нет. Нет, не проверила, секунду…
Раздалось странное механическое скрипение. Словно кто-то поворачивал гигантскую шестеренку. Помимо ее воли.
– Да? – выдавила наконец Уля, прочистила горло и продолжила: – Вы меня слышите?
– О, ответили! – а потом громче, с улыбкой в голосе. – Ателье слушает, говорите!
У Ули накопилось целое море слов, но в голове только некстати звучала заглавная тема «Чипа и Дейла», прерываемая рекламой чистки ковров. Но, погодите, это ведь не химчистка. Это ателье. Хотя женщина произносила слово как-то странно. С наскоком. С нажимом. Словно оно было… было частью чего-то большего.
Щелк.
– Уверены, что меня к нужной линии подключили… Как это такого не бывает? Нет, не проверила, это ведь не так быстро, а я… а-а-а-а-а-а-а. Погоди.
Щелк.
– Говорите, милая!
Жизнерадостный тон настолько не вязался со всей ситуацией, в которой оказалась Уля, что она тут же выпалила:
– Лифт!
Она ждала, что неизвестная телефонистка рассмеется, но та как ни в чем не бывало продолжила:
– Опишите в деталях. И уточните координаты, пожалуйста.
Может, люк в этом лифте и был завинчен болтами, которые нельзя отвинтить изнутри, но Уля все равно почувствовала себя в шпионском фильме. Ателье, которое уточняет координаты? А дальше окажется, что она – часть древней организации по защите королевства, с амнезией и каким-нибудь позывным вроде «леди Элейн»?
– Я… – Уля всего лишь хотела ответить, что не может этого сделать, но мысли о королевских организациях заставили ее произнести: – Не в состоянии.
– Вы там как? Звучите странно… дышите глубже, голову можете между коленей зажать.
– Я не паникую, – выдавила Уля и тотчас же запаниковала.
Два выдоха, вдох, выдох.
– Кто вас этому научил? – спросила вдруг невидимая телефонистка, и Уля чуть не послала ее подальше. А потом так же быстро, как и вспыхнула, перегорела: чтобы что-то делать, они должны хотя бы понять, в чем проблема.
– А что?
– Со мной никогда не срабатывало, – признался голос. – Я вроде как веду учет.
– И кто выигрывает?
– Пока те, кому помогает, как ни странно. Так что вы в выигрышной команде.
– Отличные новости, – выдохнула Уля и втянула носом воздух.
– …Теперь сможете описать вашу проблему?
Чего они от нее ждали? Испорченного платья или лифта в шахте, испещренной охранными лазерами? В любом случае вряд ли того, что она могла им сказать.
– Лифт едет вниз, – выпалила Уля и тут же зажмурилась. Прозвучало по-дурацки. Но с чего еще начать?
Щелк.
– Нет, тут действительно творится что-то странное.
Щелк.
– Это… звучит довольно нормально. Вы уверены, что Ателье…
– Не уверена, в том-то и дело! Чем ваше Ателье вообще занимается? Это шпионская программа? Меня теперь вышлют из страны? Это посмертие? Шутка чья-то? Я оказалась здесь случайно, так что, будьте добры, объясните…
Щелк.
– Покажи еще раз, может, можно проверить, откуда они зво… Нет, погоди, так не может… Не может ведь? ЧЕРТ ПОБЕ…