В лицо Уле ударил ветер, и она остановилась так резко, что Рахи врезался ей в спину.
Мир был огромным. Даже из окна он казался большим, но теперь, когда Уля могла задрать голову к небу, он сделался вдруг необъятным. Сколько дорог вело отсюда? И куда? Может, стоило и в самом деле прямо сейчас понестись на вокзал, взять билет на первый попавшийся поезд и посмотреть на все, что проносится мимо, другим взглядом, так, словно никогда этого больше не увидишь?
– Это ведь… – Рахи заглянул в кружку. – Моя игла… Откуда?
Он соображал быстро. Уле даже не пришлось открывать рот. Рахи начал копаться в карманах, потом расстегнул несколько пуговиц на плаще и проверил пояс. Уля заметила под слоями серой одежды что-то неожиданно яркое.
– Погоди, но это значит… – он побледнел. – Мы столкнулись… в лифте… и я выронил… – Он снова запустил руку в волосы. – Это из-за меня? Из-за моей «кафки» твой лифт… и…
А потом Рахи посмотрел Уле прямо в глаза и перестал улыбаться.
– Игла! Тебе пришлось шить, – прошептал он еле слышно, почти неверяще, схватил ее за свободную руку и перевернул ладонью вверх.
Уля ахнула: она и не заметила даже, что игла оставила после себя следы, сетку тонких белых полос, нечетких, но чуть выдающихся.
– И шить не разговорами… Ты…
Рахи провел по ним пальцами, грубоватыми от постоянного шитья, и Уля хихикнула. Он вопросительно вскинул брови.
– Щекотно, – пожала плечами Уля.
– Щекотно, – повторил Рахи и сглотнул. – В самом деле, чего еще ожидать от той, что вытащила меня из паучьих лап небытия?
Уля вырвала руку из чужих пальцев и спрятала ее в карман толстовки.
Паучьих?
Должно быть, она произнесла это вслух: Рахи принялся объяснять о маяках и о том, что там, где ткань Мироздания – «да-да, не перебивай, так ведь понятнее пока?» – зияет множеством прорех, можно нарваться на тьму, которая не умеет шить. Она исправляет, как может, ставя заплатки, куда придется, и используя все, что попадется на ее пути. Из-за нее пропадают люди. Из-за нее они иногда появляются много лет спустя, совсем не изменившись. Из-за нее в лесу ржавеют металлические мосты с автострад, и кто-то замечает призраков, а кто-то – здания, которых не существует. Каждый видит тьму по-своему. Рахи видит пауков.
Уля слушала внимательно, не перебивая и не переспрашивая. А когда поток объяснений иссяк, спросила, еле вытолкнув из легких воздух.
– Как ты… как ты выбрался?
Рахи опустил взгляд.
– Прорезал ножницами дыру и выпал в нее. Так делать нельзя, ведь мы должны зашивать прорехи, а не плодить новые… но я тогда не особо думал. А потом офис выцепил мои координаты и вытащил к себе. Ателье тоже находится здесь. Географически, не по времени. Мы думали забросить туда побольше наших ребят. Вытащить тебя, разобраться с этим диким количеством прорех… а потом все закончилось. И мы не могли попасть в то время, из которого ты звонила. Из которого шел сигнал моего переговорника. А потом в Ателье появилась ты.
Рахи пожал плечами и с укоризной выдохнул:
– И ничего мне не сказала.
Уля картинно удивилась.
– Я? В Ателье?
– Ты ведь уже поняла, что это неизбежно. Вселенная не пошла по швам – но, пожалуй, больше спойлерить мне не стоит, – он на мгновение замолчал. – И спрашивать у тебя, почему ты промолчала, тоже. Знаешь, почему мой брат ушел из Ателье?
Уля посмотрела на него и осторожно кивнула – мол, продолжай.
– Потому что с неизбежностью сложно свыкнуться. Кажется, что ты получаешь столько контроля… а на самом деле все еще ступаешь с великой осторожностью. И упираешься в стены.
Уля промолчала. Она не удивилась, что у брата Рахи тоже был свой лифт. Он мало походил на лифт, но все равно не желал открывать двери. Хотя на самом деле это ему самому нужно было сделать первый шаг.
Уля оглянулась и задрала голову. Верхние этаже офисной вышки утопали в тумане. Добавить несколько туч и молний какого-нибудь неестественного света – и вот ты уже в самой гуще киношной фантастики.
Уля выдохнула сквозь сжатые зубы и проводила взглядом вырвавшееся изо рта облачко пара. Странно, но здесь, вне офиса, ей было куда теплее, чем внутри. Даже огромная стрелка на колготках почти не беспокоила. Только вот лодочки… Уля подняла ногу и попыталась поправить стоптанную пятку. Безуспешно.
– Но какой же… Угх, – Рахи присел на корточки, его плащ распластался по крыльцу и быстро намок, но ему, похоже, было все равно. – Я сделал петлю. Чертову временную петлю, и сам же в нее провалился. Я…
Он резко выпрямился и снова посмотрел Уле в глаза.
– Акулина, я приношу свои глубочайшие…
– Что на тебе… что на тебе надето?
Из-под поношенного плаща Рахи выглядывало что-то подозрительно цветастое.
– О, погоди, это новое! Гелла закончила буквально на днях.
Он распахнул плащ: под ним оказались действительно новая черная рубашка и совершенно нелепая жилетка в ромбик. Яркая, рыже-синяя. Даже зарябило в глазах.
Уля присмотрелась: на левой стороне его плаща торчали небольшие часики, обрамленные несколькими крылышками. Конечно. Неофициальный символ Ателье.
– Ты… ты обязана с ней познакомиться! То есть… Ай… Она так переживала… Собственно, мы все переживали, но сначала у меня отняли «кафку». Обе «кафки», потому что тогда у меня их оказалось две, а теперь… – Рахи хмыкнул. – А теперь… половинка?
«И не забудь отдать ему иглу!»
– Что-то мне подсказывает, что тебе лучше забрать ее, – Уля протянула Рахи кружку, и тот ловко подцепил валяющуюся на дне иглу.
– Да-да, конечно, о чем я только… – Рахи спрятал иголку в карман и поправил полы плаща.
Уля запустила пальцы в волосы и неловко зачесала их вперед – так, чтобы они падали прямо перед глазами.
– Ты что… что ты делаешь?
Уля сдула одну из прядок.
– Седых волос не видно?
Судя по молчанию, в котором совсем не чувствовалось улыбки, Рахи не знал, что на это ответить.
– Странно, – выдохнула наконец Уля и неаккуратно откинула волосы обратно. – Думала, что после такого приключения точно поседею. Завысила ожидания. Седая прядка круто бы на мне смотрелась.
Она улыбнулась уголком рта, словно делала это впервые в жизни. В каком-то смысле так оно и было… так вот почему остальные сотрудники Ателье…
Рахи на секунду опустил взгляд на свои кроссовки и прыснул. Кроссовки, ха. Значит, ботинки Акулины не были форменными. Они были ее выбором. И, может, она действительно не работала на них. Кто вообще знает, что ждало ее в будущем? Кроме тягания тяжелых люков, покупки ботинок и, конечно, второго знакомства с Геллой?
Уля улыбнулась еще шире.
– Поверить не могу, что ты можешь об этом шутить… Это хороший знак! – Рахи подтолкнул ее плечом. – Но все равно, мы с тобой обязательно про все поговорим! И лучше не только мы…
Уля подумала, что обязательно спросит его о брате. И, может, поделится с ним историей всей жизни. Но не по привычке, а потому что этого захочет.
Они подошли к краю крыльца: Уля остановилась у красноватых с прожилками ступенек и поежилась. Ладно, все-таки опрометчиво было бы выбегать сюда в одной блузке и разорванных колготках. Спасибо Яшиной толстовке – без нее пришлось бы совсем худо.
Воздух холодил горло и щекотал нос.
– Почему ты запнулся тогда, когда представлялся?
Рахи фыркнул.
– В Ателье принято называть номера. Раз-три-девять-девять, – он ткнул большим пальцем себе в грудь. – Начальство страшно бесит это «раз».
– Но почему Рахи?
– Потому что меня в самом деле так зовут. – Он приподнял одно плечо. – Я запаниковал.
– Тебя зовут Рахи? – полуутвердительно спросила Уля.
– Меня зовут Рахман.
Уля повернулась всем корпусом.
– Серьезно?
– Серьезнее некуда. Правда, кадровик из меня получился бы ужасный, так что ваш Арман может не беспокоиться.
Между ними повисла тишина, и Уля еще раз глубоко вдохнула полный обещания холодов воздух и покосилась на Рахи. Тот стоял, сунув руки в карманы, и Уля точно знала, что одна из них сжимает маленькую металлическую иглу.
– Ты должен мне кофе, Рахман.
– Я должен тебе не только кофе, Акулина… – пробормотал Рахи. – И не называй меня так, я словно старею на глазах. Но… серьезно?
Уля приподняла руку, в которой сжимала свою верную спутницу, и помахала ею.
– У меня и кружка с собой.
Посопная Пелетьма – Пенза – Грабово,
сентябрь 2020 – февраль 2021
Благодарности
Этой книги не случилось бы без твита Рут, в котором выпадали случайные наборы сеттинга/персонажей. Мне попались журналист, лифт и путешественник во времени (и, кажется, кружка тоже!). The rest is history, как говорится.
Я давно хотела написать историю, которая происходила бы в ограниченном пространстве и ограниченном времени, а потом в дверь (ха!) постучался первый Апокалипсис (пандемийный), и так родилась «Двери открываются», которая, конечно же, получилась одним большим терапевтическим сеансом – в первую очередь для меня самой.
Так что спасибо Рут, чья книжная рутина и интересы не устают меня поражать.
Спасибо Ирине Итиль и Катрин Полночь, которые прочитали эту историю одними из первых и чью поддержку невозможно переоценить.
Спасибо Катрионе Шашковой, которая приняла Улю всерьез.
Спасибо Илоне Шавлоховой, которая подарила этой книжке чудесные иллюстрации (а для сетевой версии – еще и обложку).
Спасибо Екатерине Звонцовой, моей фейри-крестной, которая читала эту историю в онгоинге (настоящий подвиг!) и чья редактура сделала ее куда лучше.
Спасибо редакторам – благодаря вашему бережному отношению издательский процесс перестал так уж сильно меня пугать.
Спасибо художникам, корректорам, верстальщикам и всем тем, кто помог этой книге увидеть свет.
Отдельное спасибо Lonely Island за «Зависнуть в Палм Спрингс».
И, конечно, спасибо моим родным.
(А также кофе. Хотя наши с ним пути и разошлись.)