Она уже восемь лет командует группой взрослых оборотней. Что я делала восемь лет назад? Кажется, еще даже целоваться не умела. Я в отчаянии рухнула на спинку кресла. Еще одна женщина, рядом с которой я — полное и совершенное ничтожество.
— Шеф, — спросила я несчастным голосом, — а она вообще настоящая?
— Не знаю! — Шеф хохотнул, — спроси Оскара, это он ее приволок.
Кажется, я лечу куда-то вниз, в темную-темную дыру, а меня бьют обухом по голове.
— Оскар?.. — прокашлялась я, дав изрядного петуха.
— М-да, — Шеф, кажется, понял, что сболтнул лишнего, — вообще-то это я уже точно не должен был тебе говорить. Он привел ее лет сто назад. Нашел в лесу рядом с какой-то захудалой деревенькой — он тогда любил выбраться на природу. Занимался с ней, тренировал все время — она оказалась способной.
Вот так. С ней он занимался. На нее у него время было. А на меня — нет. Хотелось вскочить сразу же, убежать и где-нибудь попинать как следует стенку, глотая слезы.
— Она ему предана до паранойи, один раз даже полезла под удар осознанно, потому что подумала, что ему грозит опасность. К счастью, у нас все было спланировано, и никто из них не пострадал. Оскар даже думал взять ее в пару, но все же побоялся рисковать. А она мечтает дотянуться до его уровня. Стать не хуже, не слабее. И судя по тому, что мы видим пока что, у нее неплохие шансы.
Шеф поболтал кофейную гущу на дне и залпом выпил. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
— Убейте меня? — попросила я.
Он невесело улыбнулся:
— Оскар предупреждал, что будет трудно.
— Да! — я в отчаянии взмахнула руками, сворачивая со стола тяжелое пресс-папье в форме дракона. — Но я думала, что будут тренировки и что-то еще, но не...
Я замолчала, уронив голову на руки.
— Шеф, с таким совершенством вообще рядом находиться-то можно?
— Вот и узнаешь, — он подмигнул мне, — вам вместе несколько месяцев придется провести. Каждый день.
Я застонала и встала, собираясь уйти. Шеф попыхивал трубкой, кося на меня ярко-голубым глазом.
— А она, — я перевела дыхание, — а она зато старая, вот!
Послышался кашель и сдавленное хихиканье.
Затылок домчал меня до дома, и я впервые подумала о своем жилище с облегчением, а не просто с радостью. Швейцар распахнул дверь, и я быстро скользнула к себе.
Белизна ковров поражала, и я скинула кеды сразу за дверью. Потом посмотрела выше — и приподняла джинсы. Потом вспомнила, сколько я не была в жилом помещении и в ванной вообще — и пошла ее искать. Интересно, это все так кочуют из офиса домой и тут же обратно, или только мне пока что везет?
Ванная нашлась не сразу — я ее просто не замечала. Оригинальным дизайнерским решением она располагалась в самом центре моей квартирки, этаким домиком внутри домика, облицованная снаружи темным деревом и заставленная полочками. Внутри все оказалось выше всяких похвал: черный кафель и белые аксессуары. Белый коврик на полу, белая вешалка для одежды — с черным, правда, халатом. Шелковым. Я нервно хихикнула — сколько такой стоил, даже представить было страшно.
Пол оказался с подогревом — мечта всей жизни. Я брезгливо сбросила с себя футболку и джинсы и огляделась в поисках чего-то типа корзины для грязного белья. Она нашлась в другом углу ванной, рядом с черным унитазом на львиных лапах.
Я задумчиво оглядела полки. Выбор поражал: казалось, сюда просто стащили весь ассортимент какого-нибудь гламурного магазина. Мыло всех форм и цветов, шампуни, кондиционеры и гели для душа занимали чуть ли не полстены, а в шкафчике нашлись огромные тяжелые свечи.
Искренне надеясь, что меня сейчас никто никуда не выдернет, и что полученная смесь не взорвется, я высыпала в почти полную ванну все, название чему знала. Сначала меня одолела легкая жадность, обусловленная вечной нехваткой денег — всего надо поменьше, чтобы хватило на подольше, — но я взяла себя в руки и сыпала почти не глядя. Ломать привычки оказалось неожиданно приятно. Подобрав волосы и представив себя героиней какого-нибудь фильма, я с наслаждением улеглась в воду. Как ни странно, ядерная смесь не прожгла мне кожу, а наоборот, подействовала расслабляюще. Раздражало только одно: я немного всплыла над дном ванны. Сначала я подумала, что мне показалось, но нет — и я правда не чувствовала его под спиной. Стало как-то не по себе.
Плюнув на данный себе в обиде зарок не звонить Оскару, я потянулась за мобильником.
Гудок, второй, третий...
— Оскар, — голос немного удивленный и, кажется, радостный. Или мне показалось?
— Оскар, — начала я плаксивым тоном, — я всплываю в ванной! Я говно?..
Оскар хрюкнул и закашлялся.
— Гхм... Нет, — наконец он справился с голосом, — ты не... Не продукт жизнедеятельности. Это нормально при твоей форме трансформации. Она подразумевает крылья, а значит — полеты. А для полетов нужны легкие кости. Они просто становятся полыми.
— Полыми? — переспросила я в замешательстве. Стало как-то противно. — То есть... Они будут легче ломаться, да?
Оскар засмеялся:
— Ты же оборотень! Нет, конечно!
Я облегченно выдохнула. Мы помолчали.
— Слушай, у меня тут нет часов, сколько сейчас времени? Что вообще за время суток?
Кажется, он улыбнулся.
— Сейчас поздний вечер, почти полночь. Ты когда спала последний раз?
— Не помню, — честно призналась я, — кажется, еще в подвале.
— Тогда очень советую вылезать из ванны и спать. Насколько я знаю, у тебя там есть, где расположиться.
— О, да! — я с наслаждением бухнулась обратно в воду, подняв тучу брызг и расплескав пену. — Что есть, то есть!
Снова повисла тишина. Я уже собралась было прощаться, но тут Оскар снова заговорил.
— Вы сегодня встречались с Жанной?
А у меня только-только настроение улучшилось.
— Да, — сказала я как можно холоднее, рисуя пальцем круги в пене, — встречались. Завтра начнем.
— Я надеюсь, вы поладите. Она отличный специалист.
Он говорил так, будто подбирал слова. Может быть, и правда было так?
— Не сомневаюсь. Вид у нее внушительный, — не удержалась я от шпильки.
— У нее трудная жизнь, ей многое приходится делать, — мгновенно встал на ее защиту Оскар. Мне стало совсем грустно. Стал ли бы он так же защищать меня? Разговаривал ли с Жанной, приходилось ли ему говорить ей что-то типа «Ну она же совсем недавно, ей столько всего приходится перенести!»?
— Трудная жизнь — это причина, а не оправдание, — злобно заметила я и, не дожидаясь ответа, бросила трубку.
Вода вокруг меня, наверное, должна была кипеть. Мобильник полетел в стенку и красиво разбился на несколько частей. Ну и черт с ним, давно пора купить новый! Очень хотелось уйти от всего этого под воду с головой и не вылезать.
Наверное, вся эта реклама про успокоительные свойства масел и всего прочего не такое уж фуфло. Прошло не так много времени, и я успокоилась, решив покориться настоящему. А что я могу сделать? Ничего. Ее он ценит, а меня бросил. Жизнь — она такая. Мне не привыкать, что выбирают не меня. Я задумчиво сдула с руки пену, следя, как она хлопьями падает на пол.
Как дошла до кровати, я уже не помнила.
Меня разбудил звонок в дверь. Улыбнувшись, я спихнула себя с кровати на пол. Помогло — я все же открыла глаза, позевывая, натянула халат и подошла к двери.
— Кому не спится в ночь глухую? — свирепо поинтересовалась я хриплым со сна голосом.
В ответ раздался звонкий смех, и я сразу же щелкнула замком — веселье лисичек не узнать было невозможно.
— Вообще-то не ночь, а два часа дня, — заметила Алиса, изящно проскальзывая внутрь.
— Петушок охрип давно, — поддержала ее сестра и встала рядом.
Я зевнула. Сестры улыбнулись.
— Пошли по магазинам? — предложила Алиса, и луч солнца, прокравшийся из-за штор, озорно блеснул на золотой оправе ее солнечных очков.
— А.... — во мне поднялось то чувство, которое знакомо каждой женщине, каким бы «синим чулком» она ни была — тратить деньги на себя! Но радость тут же спала. — Девушки, моя кредитка у мамы, и я...
— Ой, глупости, — замахала на меня руками Алиса, — забудь про деньги!
— Мы решили сделать тебе подарок, день шоппинга, — подмигнула Алина, — так сказать, со вступлением в нашу компанию.
— Ненене! — я решительно заслонилась рукой от соблазнительного предложения. Рука предательски подрагивала. — Вы что! Я таких подарков не принимаю! Это же куча денег!
Сестры переглянулись и вздохнули.
— Чирик... Можно тебя так называть?
Я кивнула.
— Послушай, — Алина мягко мне улыбалась, как мама ребенку, собирающемуся до утра ждать появление Деда Мороза, — пройдет не так много времени, несколько лет, и у тебя денег будет столько, что ты не будешь знать, куда их девать. Поверь нам. Мы получаем от Института астрономические суммы, у нас есть все, о чем мы мечтали и даже больше! Дай нам сделать себе приятно, порадовав тебя!
— Точно, — всунулась сбоку Алиса, — дай нам посчитать себя хорошими, а? Ты же не откажешь нам в такой малости?
Я подумала... И решила, что после такого теплого приема действительно не могу отказать сестрам в такой мелочи.
Однако все оказалось не так просто: моя единственная одежда была уже заношена до состояния тряпок.
— Ничего, оденешь что-нибудь из нашего! — решила Алиса.
Сказать оказалось проще, чем сделать: лисички носили сорок шестой размер, а я последнее время стремилась к сорок второму. В итоге я стояла в подвязанной под грудью рубашке и джинсовых шортах, безуспешно пытаясь удержать их на талии.
— Ничего, — решила Алина, — у нас где-то ремень был. Надо только затянуть потуже...
— У ушей... — пробурчала я себе под нос, но лисички услышали и дружно фыркнули.
Вид у меня был отмыто-шпанистый, этакий Филиппок XXI века. Сестры, во всем шике коротких рыжих юбок и блеске золота, шли по бокам меня и старались не смеяться. Получалось плохо.