а и не умела тогда управлять автомобилем…
Букет тогда остался на столе, а он ушел, чтобы проверить, что стало с копеечной вообще-то машинкой. Потом вернулся и спросил:
— Ну как?
— Я подумаю еще, — ответила Марина.
— Думай. Но я вчера говорил с Уве. Он собирается участвовать в Миланской выставке мебели в этом году. Наши проекты он уже загнал в каталог. Так что было бы здорово совместить свадебное путешествие в Италию с участием в этой выставке. В немецком я слабак, и хотя понимаю немного, но сам сказать не могу, а у тебя с английским нет проблем. Съездим туда, отдохнем и заключим контракты с Европой — напрямую, без Ленца.
Она ничего не знала о своем директоре, который вдруг так внезапно сделал ей предложение. То есть почти ничего не знала. Только однажды, когда они обедали вместе в каком-то не очень приглядном кафе, он сказал, что в его родном городе самый лучший ресторан — страшнее этого в тысячу раз.
Он родился и вырос в Пореченске — в городе, название которого Марина раньше не слышала. Да это и не город вовсе, как выяснилось, а поселок городского типа, в котором обычная пятиэтажка — уже небоскреб. Так сказал Валентин. Его семья жила в двухэтажном кирпичном доме на четыре квартиры. Отец работал на лесоповале, а мать в столовой поваром. Но он не хотел говорить о них — может быть, стеснялся своего простого происхождения. После школы служил два года. Вернувшись, тоже пошел на лесоповал, но потом понял, что гораздо выгоднее сбывать контрабандный украинский лес, чем он поначалу и занялся. Подкопил немного денег и взял свою делянку, а потом пошло и поехало. Не работал, а вкалывал, и заочно учился в лесотехнической академии. Времени ни на что не оставалось. Говорил, что учеба давалась с трудом, но все же осилил.
Он даже был женат. Женился на однокласснице, которую любил с детства. Прожили вместе три года, а потом она трагически погибла как раз перед самым трехлетием их свадьбы. Он отправился в магазин за фруктами к столу, а она решила поправить штору, встала на подоконник, не сняв туфельки на высоком каблуке, нога подвернулась, и она полетела вниз с верхнего этажа одной из немногих в городке пятиэтажек, в которой они снимали квартиру. Он вернулся, а внизу уже стояли люди. Его жена так и лежала, зажав в кулаке штору, за которую пыталась уцепиться.
Он рассказал об этом один раз и больше никогда не вспоминал о той жизни. Сообщил только, что продал свой бизнес в Пореченске достаточно удачно и уехал в Петербург, чтобы начать с самого начала, но уже со старыми связями. В город своего детства после этого он уже не возвращался, и желания посетить прежние места у него никогда не возникало…
Он сказал про свадебное путешествие, про выставку мебели, посмотрел на нее внимательно.
Марина опустила глаза, потому что не выдерживала его взгляда.
— Да, — ответила она тихо, — я согласна.
Валентин поцеловал ее, сказал, чтобы она примерила колечко, потому что он не знал точного размера. Не стал смотреть, как она примеряет подарок, и отправился в цех. Колечко оказалось почти впору — разве что чуть-чуть великовато.
Ночью она лежала в своей постели, раздумывая о том, что произошло, правильно ли она поступила, согласившись так быстро. Но Валентин не вызывал у нее никаких отрицательных эмоций.
Она не любила его со всей страстью, как полагается невесте, но он ей был не противен и даже иногда нравился. Нравилась его уверенность, вдумчивость и смелость в принятии решений. Вероятно, он во всем такой. Но все равно подумать было надо, потому что уж больно быстро она согласилась.
За окном застыла ночь. В комнате темно и тихо. В чужой квартирке стоял устойчивый старый запах, который нельзя было выветрить или забить какими-то освежающими дезодораторами — постоянный запах прокисшего борща.
Почему этот запах такой стойкий и откуда он взялся здесь? И неужели так будет всегда, если она не выйдет замуж? Будет постоянная неустроенность, все та же старая квартира или такая же старая, но съемная, постоянное отсутствие денег, редкие заказы — дизайнерские проекты ремонта и перепланировки квартир, за которые никто никогда ей не заплатит, и никто не будет даже думать о том, чтобы заплатить.
Она лежала и размышляла, а потом решила, что правильно сделала, что дала согласие.
Через пару дней они подали заявление о регистрации брака. И в тот же день записались на курсы ускоренного изучения немецкого языка.
Свадьбу не праздновали. То есть отпраздновали, но без гостей. Марина только предупредила маму, что выходит замуж и что никакого застолья не будет, потому что не будет родителей жениха, а потому…
— Я все поняла, — сказала мама, — так, может, и лучше. И денег тратить не придется. Поздравляю от всей души.
Мама прислала подарок — постельное белье — и перевела сто тысяч рублей — огромные, по представлению мамы, деньги.
После смерти бабушки мама уехала в доставшийся ей по наследству домик. Хотя домик был оставлен Марине, но мама в шутку предложила поменять бабушкино наследство на их квартиру на Васильевском. Но затем ту квартирку пришлось продать и купить маленькую на окраине, чтобы закончить учебу, да и маме тоже приходилось нелегко… Потом и тот бабушкин домик снесли, но маме в порядке компенсации за землю дали небольшую студию.
Свадебное путешествие было прекрасным. Особенно поразила выставка мебели. А еще Марине очень понравился немецкий партнер мужа. И она ему, судя по удивленному взгляду Ленца, понравилась тоже.
Они сидели рядом, когда заключали сделки, разговаривали на немецком, а Валентин понимал и только.
Перед самым окончанием выставки Лужины сидели в гостиничном номере и отдыхали. Пришел Ленц, опустился в кресло и сказал, что у него есть предложение. Даже не одно. Первое, это свадебный подарок лично для Марины — два с половиной процента акций его фирмы. А деловое предложение — дополнить пакеты акций. Уве хотел получить двадцать процентов русского предприятия в обмен на десять процентов своего.
Предложение было очень выгодным, но Валентин отказался. То есть отказался, но не наотрез. Объяснил, что дела у него идут в гору, а у Ленца «нах унд нах», то есть мало-помалу или едва-едва, а потому он готов отдать десять процентов своих в обмен на десять процентов немецких акций. Иначе это будет выглядеть как недружественное поглощение.
Ленц рассмеялся, потом посмотрел на Марину, вздохнул и согласился.
— Только есть один условий, — произнес он по-русски, — ты страхуешь свой бизнес, а мой уже застрахован. Ты страховать свой жизнь, а свой бизнес тоже. Если кто-то из нас будет умирай, то страховку жизни получать родственники, а страховка по бизнесу — тебе или мне. Будем посмотреть, кто из нас умрет первым.
Валентин помолчал немного и кивнул. И только потом спросил:
— Зачем тебе моя страховка моего бизнеса?
— Потому что я не хочу, чтобы наш общий бизнес умирай. Я умру, данке шон, а тебе зер шаде. Очень жаль, но фирма «Ленц» должен жить. И не важно, кто хозяин: ты или я. Как скажет бог, так и будет. О’кей?
— Их бин айнферштанден, — ответил Валентин.
— Это хорошо, что ты согласен, — улыбнулся Ленц, — но это будет все в случай, если ты меня познакомишь со свой дизайнер. Потому что это очень и очень большой перспектива для нас двух. Ферштеен?
И тут Валентин рассмеялся. Не просто хихикнул, а в голос и громко — так, что не мог остановиться. Смеялся дольше, чем позволено приличиями, и немецкий партнер удивился.
— Вас ист лос? — спросил он у Марины. — Я что-то смешной очень сказал?
— Давай контракт, и я подпишу, — произнес Валентин. — Мой дизайнер — это моя жена.
Уве шагнул к Марине, наклонился. Взял ее ладонь и прикоснулся к ней губами.
— Зер шаде, — произнес он, — очень жаль, что я уже такой старый и такой женатый.
Глава 8
Утро второго дня было солнечным. На небе не было ни облачка, и можно было не сомневаться, что весь день будет таким же ярким и ласковым. Кто тогда мог предполагать, что принесет вечер. Муж отправился на работу, что по воскресным дням случалось не так уж и редко. А вскоре пришел Карсавин.
Писатель появился не один, а с молодым человеком, которому на вид лет было даже меньше, чем Марине. У молодого человека были длинные волосы, которые опускались ниже плеч и заканчивались короткой косичкой.
— Это Максим, — представил его писатель, — ваш сосед с другой стороны. Вчера его не было. А сегодня мы встретились, и я ему рассказал о вас.
— Просто я сказал, что видел девушку на вашем участке, — объяснил молодой человек, — и тогда Иван Андреевич любезно предложил познакомить меня с вами.
— Вы тот самый компьютерный гений? — догадалась Марина. — Я столько слышала о вас.
— Правда? — обрадовался молодой человек, ничуть не удивившись, что его назвали гением. — Я думал, что скромненько тут живу. Никуда не выхожу, сижу все время дома, работаю. Только вчера выбрался в город по делам.
— А сегодня не собираетесь в Ветрогорск на праздник города?
— Сегодня? — удивился Карсавин. — Я в прошлом году побывал, и, признаюсь, мне понравилось. Я даже в конкурсе поучаствовал по стрельбе из пневматического оружия и в кегельбане отметился.
— И как, успешно?
— Куда там, — расстроился писатель, — здесь, как выяснилось, что ни житель, то снайпер. В стрельбе победила одна старушка — ей лет девяносто. Может быть, даже все сто: руки у нее дрожат, очки с толстыми линзами. Она все время спрашивала: «А куда тут стрелять?» А потом щелк, щелк, щелк… И главный приз — микроволновка — ей достался. Все смеялись, веселились, а я как подумал, сколько лет было этой снайперше во время той зимней войны с финнами, так мне как-то сразу нехорошо стало. Зато я в кегельбане отметился: второе место занял. Повезло, что местные играть не умеют. У них все шары по воздуху летели. Дикие люди… Что с них взять…
— А кто тогда на первом месте? — поинтересовался Максим.
— Да какой-то школьник местный. Но у них так устроено здесь, чтобы местные побеждали. Вадим тоже решил поучаствовать в конкурсе вокала. Исполнил романс «Пара гнедых». Так старался, что слезу у меня выбил. Очень проникновенно исполнял: «Грек из Одессы, еврей из Варшавы, юный корнет и седой генерал. И каждый искал в ней любви и забавы и на груди у нее засыпал…» Здорово пел, я, честно говоря, не ожидал. И тоже второе место, хотя все его узнали, вопили: «Окатыш! Окатыш!» А победила продавщица с местного рынка. Рыбой торгует. Она исполнила финскую польку. Товар у нее на прилавке качественный, конечно, но чтобы вот так — обойти заслуженного артиста…