— Не знаю. Но мне сказали, что он ехал в сторону города.
— Он час назад выехал: я в окно видела. Еще светло было. Значит, Наташа жива?
Муж встряхнул головой.
— Я совсем про нее забыл, — выдохнул он, — если в машине ее не было, то жива, очевидно. Надо бы ей сообщить, но думаю, что ее уже оповестили.
Валентин замолчал, посмотрел на жену, и Марине вдруг показалось, что он подойдет, обнимет ее крепко и прижмет к себе. И будет так держать: долго-долго, не выпуская из своих объятий.
Но он спросил только:
— Какие у тебя новости?
Лужина пожала плечами, потому что все, что происходило сегодня вокруг нее, казалось мелким и несущественным после известия о том, что случилось с их соседом. Но надо было что-то говорить, и она сказала:
— Сегодня заезжал московский следователь. Правда, я не поняла толком, что он хотел. Он даже в дом не заходил. Практически не разговаривали. Но зато теперь я могу сама подъехать к нему и разузнать про Максима. Потому что звонить Наташе сейчас и спрашивать…
— Ты права, — согласился муж, — только вряд ли следователь с тобой будет делиться.
— Посмотрим, — ответила Марина, — но у меня ощущение, что я ему нравлюсь… То есть не то чтобы нравлюсь, но он как-то выделяет меня. А у меня предлог есть для встречи. Сегодня я познакомилась с одной местной дамой, которая рассказала, что у Кристины Ухваткиной был любовник, который обещал убить Олега и в лесу закопать. Он этого директора ТСЖ приревновал к Кристине…
— Погоди, — покачал головой Валентин, — столько информации сразу: Ухваткина, Кристина, дама, любовник… А я, если честно, устал. Хочу прилечь.
— А как же Наташа?
— Надеюсь, ее довезут до дому. Такси вызовет или кого-то из сотрудников своей фирмы попросит. Мы что им — лучшие друзья?
Валентин поднялся и направился к лестнице.
— Как-то нехорошо получается. У нее горе, — произнесла ему в спину Лужина.
— Вот потому-то не следует ее дергать лишний раз, — объяснил муж, не оборачиваясь.
Он поднялся по лестнице, потом слышно было, как открылась дверь в ванную комнату.
Марина подошла к лестнице, но подниматься наверх не стала, посмотрела на кресло, в котором совсем недавно сидел Валентин, оглядела гостиную. Вспомнила о Максиме, с которым сегодня общалась и который, как оказалось, все рассказывал подполковнику юстиции Кудеярову. Тогда это обидело ее, а сейчас и следа не осталось от этой обиды. На душе было совсем тошно, слезы наворачивались на глаза. И почему-то не хотелось, чтобы эти слезы видел усталый муж.
Она вышла на крыльцо; во дворе было темно, и небо было загрунтовано глубоким ультрамарином. Пахло ночными цветами, названий которых она не знала, и непонятно было, откуда доносился этот аромат. Сыростью дохнул засыпающий ветер, а вместе с этим дыханием из-за леса прилетел далекий перестук спешащего куда-то поезда.
В темном кабинете светился монитор компьютера. Марина подошла, чтобы его выключить.
Статьи на экране не было, зато стояло рекламное уведомление: «Вы взаимодействовали с похожими публикациями» — и название новой статьи «Я спросил у ясеня, почему китайская мебель такая дешевая!»
В спальне было тихо. Лужина сняла с шеи жемчужное ожерелье, спрятала его в ящичке прикроватной тумбочки, скинула одежду и осторожно легла рядом с мужем. Легла так осторожно, словно боялась прикоснуться к нему. На душе было все так же грустно, вдруг захотелось ласки и любви, захотелось, чтобы Валентин понял это, обнял и прижал ее к себе.
— Катарина Ленц в Германии дала интервью, — тихо произнесла Марина, — она утверждает, что ее отца убили китайцы.
— Глупость и ерунда, — ответил муж, не шелохнувшись, — китайцы предлагали ему очень хорошие деньги за контроль над предприятием, а он сразу отказал, потому что это была бы не семейная фабрика, а китайский новодел. С нами он начал работать лишь потому, что ему понравились наши проекты. Спи!
— Но Катарина…
— Она прислала мне весной СМС с требованием не продавать предприятие китайцам и не принимать у них инвестиции… У нее просто съехала крыша от того, что их семейное предприятие теперь принадлежит нам — тебе и мне. Спи!
— Я узнала, что у нас второй день переговоры с китайцами.
Муж молчал, а потом признался:
— Хотел тебя удивить, но теперь уж… Раз ты уже и сама узнала — скажу. Речь идет о сумме с шестью нулями. Они хотят купить лицензию на производство наших моделей с новой мойкой с правом продаж по всему миру… Но поскольку патент принадлежит не фирме, а тебе лично, китайцы просят, чтобы ты передала патент фирме. Формально они правы: с юридической точки зрения это абсолютно верно, потому что, если ты…
— Я поняла. Хоть завтра можно поехать к нотариусу и все оформить.
— Завтра вряд ли получится…
Часть третья
Глава 1
Утром они завтракали, когда кто-то позвонил от калитки. Валентин поморщился, а потом сказал, что неплохо бы камеру установить, чтобы знать, кто из местных имеет наглость ходить в гости в такую рань — в восемь утра.
Он посмотрел на часы и уточнил:
— В семь пятьдесят пять.
После чего вышел из-за стола, продолжая держать в руке чашечку с кофе. Марина поспешила за ним.
Как оказалось, пришла Наташа. Она приехала на такси и даже не стала заходить к себе домой.
— Мне очень плохо, — призналась она, — можно я у вас посижу? Дома мне все Максика напоминает.
После этих слов спрашивать о здоровье ее мужа было не очень удобно. Но соседка тут же сама начала рассказывать:
— Макс в больнице, забинтованный и в гипсе. Мне сказали, что он переломан весь и состояние очень тяжелое, хотя врачи надеются на благоприятный исход. Практически не спала всю ночь, глаза теперь слипаются, а тут еще позвонил этот московский следователь и договорился о встрече. А о чем с ним говорить? Чем он помочь сможет?
— Вероятно, он хочет, чтобы мы ему помогли, — предположила Марина, — то есть помогли расследованию.
— А чем мы ему можем помочь? Пусть ищут того гада. Ведь что получается: какой-то пьяный урод сел за руль огромной машины, врезался в наш «Мерседес» и сбежал. И теперь Максим… Вы подумайте только, кто такой мой Максим и кто этот пьяный дебил! Теперь Максим в реанимации. Мне его только через стекло показали. Переломанный весь, в гипсе… Я уже говорила. Смотрела на него и не узнавала. Там ни лица, ни головы — сплошные бинты — как мумия. Рука торчит, но какая-то она чужая. И все тело чужое!
Наташа заплакала.
— Я хотела там остаться, но врачи посоветовали мне ехать домой, выспаться, пообещали, что за это время с Максимом ничего не случится. Врут, наверное. Как вы думаете?
— Мы думаем, что все будет хорошо. Мы даже уверены, что Макс оклемается, — ответил Валентин и посмотрел на часы, — но мне пора ехать. А вы оставайтесь, то есть ты оставайся. А если вдруг потребуется поехать в город, звони мне, я пришлю машину.
— Спасибо, — прошептала соседка и посмотрела на Марину. — Можно у вас остаться? Мне совсем не хочется домой.
— Да-да, конечно, — быстро ответила Лужина, — тебе надо отдохнуть. Я постелю тебе в кабинете. Отдыхай — никто мешать не будет.
— А если подъедет следователь?
— Я сама с ним поговорю. Расспрошу все подробно.
— Лучше я сама. Если засну, разбуди. Хотя какой тут сон.
Лужина отвела гостью в кабинет. Разложила диван. Потом поспешила проводить мужа. Попросила его не задерживаться и быть осторожнее, а когда вернулась, увидела соседку уже спящей. Задернула шторы, чтобы ей не мешал солнечный свет, и спустилась в гостиную.
Тревога, которая уже несколько дней не отпускала ее, теперь превратилась в панику. Страшно было, когда застрелили Панютина прямо у нее на глазах, потом пришло известие об убийстве Хепонена, но и тогда она не испытывала такого ужаса — тогда она вместе с Любой и Виолеттой договаривалась о том, что они сами будут пытаться расследовать эти дела. Как же по-детски это воспринимается сейчас, словно она за несколько десятков часов повзрослела, стала мудрее. Только, как выяснилось, мудрость не делает женщину отважной.
Теперь произошло покушение на Максима. Конечно, можно верить, что это случайное дорожное происшествие, но в свете уже произошедших двух убийств можно почти не сомневаться, что и на Максима покушались. Только кто это мог сделать? Тот, кто следит за ним постоянно, кто знает его планы и маршруты передвижений. А этого никто знать не мог. Даже она сама увидела его отъезжающим на машине. А через двадцать минут со второстепенной дороги, которую Марина и вспомнить не может, выехал тяжелый самосвал.
Выехал из леса — так что Максим не мог его увидеть издали и среагировать на возможное столкновение. Нет, такого не может быть! Это случайность. Впрочем, не это сейчас главное. Главное, чтобы Максим выжил, чтобы Наташа успокоилась и чтобы это никогда больше не повторилось.
Размышляя об этом, она вышла во двор, направилась к качелями и почти сразу услышала, как за воротами остановился автомобиль. Хлопнула закрываемая дверца.
За калиткой стоял следователь Кудеяров.
— Мы с вашей соседкой договорились встретиться утром — в восемь часов. Я звоню ей, но она не отвечает. Возможно, она спит.
— Спит, — подтвердила Марина, — в моем доме. А у вас есть какие-нибудь новые известия о том, что произошло вечером?
Следователь молча покачал головой и вошел в калитку, даже не спросив разрешения. Он направлялся к крыльцу дома, но потом подполковник остановился.
— Если спит, какой смысл к вам заходить? — обратился он к Марине или к самому себе. — Столько дел сейчас. Пожалуй, поеду. Вам в Ветрогорск не нужно? Могу подбросить.
В городке у нее не было никаких дел, но поговорить с Кудеяровым необходимо. Вряд ли он расскажет ей все, тем более сейчас, когда спешит куда-то, но, находясь за рулем, может и поделиться информацией.
— Мне надо в магазин, — быстро произнесла Марина, — хочу завтрак приготовить, чтобы, когда Наташа проснется, могла поесть и прийти в себя.