— Я вас еще на празднике города заприметил, — признался водитель.
— Во мне было что-то особенное? — удивилась Марина.
— Еще бы! Вы себя в зеркале видели?
Это был комплимент.
Но мужчина тут же признался, что его на самом деле заинтересовала маечка, которая была на Лужиной. Вернее, надпись, гласившая, что руками трогать нельзя.
— Вы понимаете по-английски? — спросила Марина.
— Не так чтобы, — после некоторого раздумья признался мужчина, — просто я какое-то время охранником работал в музее, а там везде такие таблички. Вот я и выучил.
— А про убийство что-то слышали?
— Не просто слышал. Я даже Коле Францеву показания давал. Нашему участковому. То есть не ему, а следователю, который тоже бывший наш. Кудеяров, если слышали про такого. Мы все тут его уважаем. Такие в нашем городке дела раскрутил, маньяка почти задержал, но тот стрелять начал… И вообще тут раньше разные люди жили. Но Кудеяров всех разогнал.
— Страшные люди?
— Не то чтобы страшные, но хозяева жизни. Один Вася в Квадрате чего стоил! А были и покруче. Им тут все принадлежало. Может, конечно, и сейчас принадлежит, только они уже в городке не появляются.
— А Уманский из тех людей?
Водитель задумался, а потом кивнул.
— Леонид Владимирович еще круче. Откуда он появился у нас, неизвестно, чем прежде занимался, никто не знает. Но порядок навел. Теперь у нас ни бандитов, ни коррупции — глядишь, и коммунизм скоро наступит.
— Это шутка такая? — удивилась Марина.
— Я вам так отвечу: любая шутка — это истина, умноженная на иронию.
— И все-таки…
В этот момент они подъехали к шлагбауму. Шлагбаум поднялся, и автомобиль проехал.
— Прямо до конца, потом направо почти до конца, — начала объяснять Марина.
Это сбило ее с мысли, а потом, когда она вспомнила, о чем говорили, автомобиль подъехал к ее воротам.
— С вас двести рублей, — сообщил водитель.
— Сколько? — не поверила Лужина, удивляясь мизерности суммы.
— Сто пятьдесят, — уточнил мужчина и объяснил: — Для вас скидка.
И протянул визитку.
— Надо будет такси вызвать, звоните. Это телефон диспетчера, в течение пяти минут вам подадут свободную машину.
— Надо же, какой сервис! — поразилась Лужина. — Кто же это все организовал?
Водитель посмотрел на нее как на дурочку и, понизив голос, доложил:
— Уманский — кто же еще.
Наташа сидела за столом. Увидев вошедшую хозяйку, она произнесла уставшим голосом:
— Проснулась и не поняла, где нахожусь. Потом вспомнила про Максима, вскочила, бросилась сюда… Никого в доме нет. Я уж испугалась, не случилось ли чего.
— Ничего не случилось, — ответила Лужина, не совсем, правда, уверенная в этом, и объяснила: — Я в Ветрогорск за продуктами ездила. Сейчас приготовлю что-нибудь на завтрак.
Она отправилась на кухню, а соседка сказала вслед:
— На меня не готовь, есть не буду: все теперь поперек горла. Мне так плохо — ты даже представить себе не можешь, как мне плохо! Мы тут с тобой живые и здоровые, а бедный Максик там — весь переломанный. Выживет ли нет — еще неизвестно.
Марина хотела что-то сказать, чтобы успокоить девушку, но не успела.
— Еще ведь следователь обещал заехать. А где он?
— Он заезжал, — сказала Марина, — но решил тебя не беспокоить, ведь ты все равно ничего не можешь сказать. Я так и сообщила ему.
— А он? Водителя-убийцу взяли?
— Кудеяров сказал, что у всех водителей с карьера алиби.
— Ну да, — согласилась соседка и вздохнула, — просто работать никто не хочет. Никто никого искать не собирается. И это преступление так и останется у них висюном, висяком… или как там менты называют нераскрытые преступления.
— Глухарь? — неуверенно подсказала Марина.
Наташа молчала, а потом поднялась с кресла.
— Надо в больницу звонить. Вдруг там…
Она закрыла лицо ладонями.
— Ничего там не случилось, — попыталась успокоить ее Марина. — Иначе бы они тебе сразу сообщили.
— Ты думаешь?
— Уверена. Да и Кудеяров мне сказал бы.
— Ты ему веришь? Лично мне он каким-то скрытным показался. Так вроде симпатичный. Крепкий, физически здоровый мачо, но мне нравится другой тип. Мужчины, которые мне нравятся, встречаются крайне редко. Максим, например. Только сейчас он…
Она снова собиралась заплакать.
Лужина выложила все купленные продукты в холодильник и теперь стояла в раздумье, стоит ли что-то готовить, если соседка отказывается есть.
— У меня есть тигровые креветки, — сообщила она, — Валентин привез. Могу сделать тебе салатик.
— Тигровые? — переспросила Наташа. — Да еще серого цвета, небось. Это не те креветки. Настоящие тигровые — красного цвета с темными полосками. А серые — это те, которые китайцы выращивают в прудах, и чем там эти так называемые креветки питаются — одному богу известно. Такие креветки есть нельзя — они могут быть смертельно опасными.
Она вспомнила о смерти и опять закрыла лицо ладонями.
— За что нам это?
Лужина промолчала и вдруг подумала, что Наташа даже в такие трагические минуты говорит о креветках, о типе мужчин, которые ей нравятся. Странно как-то? Хотя, может, она неосознанно высказывает вслух все, что залетает ей в голову, стараясь не думать о самом для себя главном.
— Вызову такси и поеду к Максу, — твердо произнесла соседка, — я там нужнее.
— У меня есть визитка. Через пять минут машина будет здесь.
— Какая-то местная фирма? Спасибо, но я местным не доверяю. Могу, конечно, и на своем «Купере» добраться, но сил просто нет. Лучше на такси. Но на проверенном.
— Тогда я позвоню Валентину, — вспомнила Марина, — он ведь обещал прислать за тобой наш служебный «Мерседес», и водитель очень опытный.
Соседка задумалась.
— Хорошо, — согласилась она. — Это выход, если это никого не затруднит.
И она достала из кармана телефон. Одним нажатием кнопки набрала номер.
— Валентин, простите, что вас беспокою… То есть тебя. Но ты предложил прислать за мной машину. Я бы хотела отправиться в больницу к мужу. Очень волнуюсь за него… Да… Да… Правда? Спасибо.
Закончив разговор, Наташа повернулась к Лужиной, которая была немного удивлена тем, что соседка напрямую звонит ее мужу, а не попросила сделать это ее.
Наташа смотрела на нее и казалась немного успокоенной.
— Твой муж обещал сейчас же отправить водителя, — сообщила она. — А еще он сам звонил в больницу, и ему сказали, что все пока без перемен. Но хуже Максиму не стало, а это тоже неплохо. Вот так.
— В больницу звонил? — удивилась Марина. — А откуда он знает, в какой больнице, кто ему дал номер врача? И вообще, стоит ли ехать, если Максим без сознания? Вот когда он придет в себя, то тогда ты к нему и прилетишь.
— А если он не придет в себя? — прошептала соседка. — Если…
На ее глазах выступили слезы.
Лужина взяла в руки свой телефон и набрала номер мужа.
— Не присылай машину, — сказала она, — Наташа устала, нервничает, не в себе немного. Она должна хорошенько отдохнуть и выспаться…
— Дай ей успокоительного, — посоветовал Валентин и вспомнил: — У нас ведь нет успокоительного. Ну, дай ей алкоголя. Рюмку виски, что ли.
— Так у нас и виски нет. Ту бутылку, что ты привозил, мы же Панютину тогда отнесли.
— Разве? — удивился муж. — Посмотри лучше в холодильнике. Мне казалось, что утром там что-то было.
Марина помнила, что алкоголь в их доме большая редкость — тем более никогда не хранится в холодильнике. А то, что приобреталось к праздникам, тогда же и выпивалось. И то, что сейчас непьющий Валентин предлагает в качестве успокоительного употребить виски, тоже удивительно.
Лужина посмотрела на соседку, которая набирала номер на мобильном телефончике, потом приложила его к уху и почти сразу произнесла с некоторой тревогой в голосе:
— Это Наташа — жена Максима. Вы заезжали сегодня, а я спала. Что-то известно стало о состоянии моего мужа?.. А что тогда?.. О чем со мной говорить? Я не знаю ничего. Вы лучше преступника ищите… Хорошо.
Она закончила разговор и посмотрела на Лужину.
— Этот мачо предупредил, что подскочит ненадолго. Так сказал, словно собирается подпрыгивать. Его что-то интересует. Задавал бы свои вопросы по телефону. Для этого телефоны и придумали, чтобы не встречаться с теми, кто неприятен.
Она вздохнула и продолжала смотреть на Марину, как будто ждала от нее чего-то.
— Мне он говорил, что ничего нового…
Прозвенел звонок.
— Он что, на ракете примчался? — удивилась Наташа.
Лужина посмотрела в окно и увидела, что от калитки к дому идут две подружки: Виолетта и Люба. Потом слышно было, как открылась входная дверь и голос Виолетты произнес:
— А это мы! Не помешали?
Лужина шагнула к ним. Обе женщины улыбались приветливо, но, увидев Наташу, тут же сбросили улыбки и придали своим лицам участливое выражение.
— Мы заходили полчаса назад, — сказала Люба, обращаясь к Марине, — пустой дом. Подниматься наверх не стали, покричали тебе — никто не спускается. А потом увидели, как такси поворачивает в вашу сторону, поняли, что это ты, и помчались сюда.
— Какое-то известие о Максиме? — вскрикнула Наташа.
— Нет, — покачала головой Виолетта, — просто завтра будут хоронить Леонида Ивановича, и мы решили сообщить. То есть позвать, — она повернулась к хозяйке дома, — и тебя, Мариночка, и мужа твоего.
— На кладбище не поеду, — твердо произнесла Лужина. — Это зрелище не для меня. Меня затащили маленькой на похороны отца, я потом долго не могла в себя прийти. Отца в гробу не узнала — чужой человек, и к тому же мертвый. Такая истерика у меня началась. А Панютина я едва знала…
— Тогда ладно, — согласилась Люба. — Но на поминки ты придешь? Посидим просто по-соседски, помянешь его вместе с нами.
Марина кивнула.
— Хорошего человека помянуть и сейчас можно, — тихо произнесла Наташа, — я бы выпила за здоровье Максима, — может, ему лучше станет, и меня это успокоило бы.