Вообрази Бога, что говорит тебе: «Сын мой, почему ты каждый день молишься, преклоняешь колени, даже бьешься лбом оземь, порой проливаешь слезы и просишь меня: «Отче мой, Боже мой, дай мне богатства!»? Положим, Я дал его тебе, и тогда ты возомнишь себя кем-то важным, возомнишь, будто приобрел нечто ценное. Еще бы! Ты попросил и получил. Но богатство надлежит употреблять во благо. Когда у тебя его не было, ты был скромен; ныне, когда разбогател, ты презираешь сирых. Что же это за благо, от коего ты стал только хуже? Ты становишься хуже потому, что уже был плохим. Не ведал ты, что богатство сделает тебя хуже; потому ты и просил его у Меня. Я дал тебе и доказал, каков ты на самом деле; ты это понял сам – и другие тоже поняли! Проси у Меня нечто большее, проси у меня лучшее. Проси у Меня духовное. Проси Меня, чтобы Я дал тебе Себя[566].
О Господи, нищим взываю и молю Тебя о большем, нежели может попросить тысяча царей. У каждого есть своя просьба к Тебе, а я пришел просить, чтобы Ты отдал мне Себя.
По словам Фомы Аквинского, мы вправе молиться о чем угодно, на что имеем право. Есть то, что возбраняется желать. Например, наслаждения плодами преступлений или дурных дел. Есть то, о чем люди вправе грезить на определенном уровне духовного развития, но чего не должны хотеть (они в самом деле перестают этого желать) на другом, более высоком уровне. Так, святой Франциск Сальский достиг такого состояния, что смог сказать: «У меня почти не осталось желаний; а доведись мне родиться заново, у меня их вообще бы не было. Мы должны ни о чем не просить и не должны ни в чем не отказывать. Мы должны отдать себя милости божественного Провидения, не тратя время на желания, и хотеть лишь того, чего хочет от нас Господь». При этом миллионы людей ежедневно повторяют третью строку молитвы «Отче наш»[567], но не имеют ни малейшего намерения выполнять чью-либо волю, кроме своей собственной.
Плод, который упал, может в дерево вновь превратиться, – может стать человеком лишь тот, чья душа хороша.
Господь, не ведаю, о чем просить Тебя. Только Ты знаешь, что мне воистину нужно. Ты любишь меня сильнее, нежели я сам смог бы любить себя. Отче, дай сыну Твоему то, о чем он не просит, ибо не знает, как просить. Порази меня насмерть или излечи, угнетай меня или возвысь: я преклонюсь перед любым Твоим решением, даже не зная о нем. Я молчу; я готов жертвовать собой; я отдаю Тебе себя; не желаю ничего, кроме исполнения воли Твоей. Научи меня молиться. Молись во мне.
(Дьявол искушал дервиша перестать взывать к Аллаху на том основании, что Аллах ни разу не ответил: «Слушаю тебя». Тогда перед мысленным взором дервиша предстал пророк Хизр с посланием от Бога.)
Сказал [Хизр]: «Смотри, как это ты от поминания [Бога] отказался, как это ты раскаиваешься в том, что Его призывал?»
Тот ответил: «Не приходит мне «Вот я перед тобой!» в ответ, оттого боюсь я, что отвергнут перед вратами».
Сказал [Хизр]: «Те твои [слова] «Аллах!» и есть Наше «Вот я перед тобой!», а эти твои нужда, боль и страдания – Наш гонец»[568].
«Молю Господа Всемогущего причислить нас к кругу избранных Своих, среди тех, кого Он направляет по верному пути; среди тех, кого Он воодушевляет, дабы они Его не забыли; кого Он очищает от всякой скверны, дабы не осталось в них ничего, кроме Него Самого; среди тех, кого заполняет Он настолько, что они могут впредь поклоняться Ему одному».
Что касается ходатайства, то об этом, как и о многом другом, наиболее ясно, просто и точно высказался Уильям Лоу.
Мня себя заступником перед Богом за ближних и знакомых своих, ты не затруднишься с ними самими прийти к согласию. Тебе будет просто стерпеть и простить тех, для кого страстно ты молил божественной милости и забвения.
Заступничество – лучший судья во всех спорах, лучший покровитель истинной дружбы, лучшее лекарство и мера предосторожности от всякой злобы, гнева и нездоровых страстей.
Ты никак не можешь проявлять раздражение или выказывать недобрые чувства к человеку, о благополучии которого заботишься настолько, что заступаешься за него перед Богом в частной молитве. Нельзя ведь презирать того и потешаться над тем, для кого ты просишь у Бога любви и покровительства.
Как видим, ходатайство помогает возлюбить ближнего своего и выразить эту любовь на практике. А с помощью поклонения можно возлюбить Бога и выразить эту любовь – любовь, которая воплощается в обретении знания, объединяющего с Божеством, знания, проистекающего из молитвы-созерцания. Именно об этих высших формах общения с Богом думают авторы нижеследующих отрывков каждый раз, когда употребляют слово «молитва».
Цель и задача молитвы в том, чтобы признать и почтить верховное величие Бога, посредством коего Он являет Себя, а не через отношение к нам, и возлюбить Его доброту ради нее самой, а не ради того, что она дает нам.
За молитвой он (Шарль де Кондрен. – Авт.) не замыкался в пределах собственных знания и мышления. Он глубоко чтил Бога и Его тайны, каковы они есть, а не такими, какими они представали взору.
«Бог Сам по Себе», «Бог и Его тайны, каковы они есть» – в этих фразах, согласитесь, есть что-то кантовское. Но если Кант был прав, когда говорил о непознаваемости вещи в себе, то получается, что Бургоэн, де Кондрен и другие знатоки духовной жизни предавались несбыточным мечтам. Однако мысль Канта верна только по отношению к непросветленному и неосвобожденному разуму. Такому разуму любая Реальность – материальная, психическая или духовная – представляется в той форме, в какую ее преломила и окрасила индивидуальная природа. Но для того, кто чист сердцем и нищ духом, не существует искаженной Реальности, поскольку в данном случае уже нет отдельного «Я», заслоняющего или преломляющего Реальность, нет раскрашенных ширм от интеллектуальных верований и освященных плодов воображения, придающих личностную и историческую окраску «белому сиянию Вечности». Ибо, как говорит Олье, для такого разума «даже святые, дева Мария и Иисус Христос в Его человеческом облике являются помехой, не дающей разглядеть Бога непосредственно». Вещь в себе познаваема для того, кто сам является не-вещью.
Под молитвой я понимаю не прошение или просьбу, которые, в соответствии с доктринами различных школ, суть прежде всего плоды понимания, обозначающие индивидуальные потребности. Нет, молитва предназначена для того, чтобы принести и отдать Богу то, что Он вправе потребовать от нас.
В целом молитве можно дать следующее общее определение: это вознесение разума к Богу. Возможно еще более широкое и выразительное определение: молитва есть движение мыслящей души по направлению к Богу, выражающее или, по крайней мере, подразумевающее всю зависимость от Него как от создателя и источника всякого блага; она выражает стремление и готовность воздать Ему должное, то есть всю любовь, все послушание, почитание и поклонение при смирении и уничтожении «Я» и всех живых созданий в Его присутствии. Наконец, молитву можно определить как желание и намерение вознестись до духовного единения с Ним.
Отсюда следует, что молитва – это самое совершенное и самое божественное действие, на которое только способна мыслящая душа. Она необходима и неотъемлема, в ней заключается наш долг.
Эй же ныне и Ты, Господи Боже мой, научи сердце мое, где и как да ищет Тебя, где и как найдет Тебя. Господи, если Ты не здесь, где найду Тебя отсутствующего? Если же Ты всюду, почему я не вижу Тебя присутствующего? Но истинно обитаешь Ты в «свете неприступном» (1 Тим. 6:16). А где свет неприступный? Или как поступиться мне к свету неприступному? Или кто приведет и введет меня в него, чтобы я увидел Тебя в нем? И потом, в каких знаках, в каком обличии мне искать Тебя? Я никогда не видел Тебя, Господи Боже мой, не знаю лица Твоего. Что делать, Господи всевышний, что делать этому дальнему Твоему изгнаннику? Что делать рабу Твоему, томящемуся от любви к Тебе и далеко заброшенному от лица Твоего? (Пс. 50:13). Пыхтит от усердия видеть Тебя, и вот отсутствует лицо Твое. Приступить к Тебе желает, и неприступна обитель Твоя. Найти Тебя страждет и не ведает места Твоего. Господи, Ты Бог и Ты Господь мой, а я ни разу не видел тебя. Ты создал меня и воссоздал, и все добро, какое есть у меня, Ты вручил мне, а я так и не знаю Тебя. В конце концов, я и создан был для того, чтобы видеть Тебя, – и все никак не исполняю то, зачем был создан [571].
Господи, молю, не вверяйся мне; я наверняка не справлюсь, если Ты не поддержишь меня.
Ожидать