робуждению. Если они таким образом, через обретение совершенства веры, обретут устремление к пробуждению, то они приобщатся к типу определившихся существ и уже ни при каких условиях не повернут вспять. О них говорят как о принадлежащих к семени Так Приходящего.
Однако среди соответствующих существ есть и такие, благие корни которых чрезвычайно малы, а накопившиеся в течение исключительно длительного времени аффекты исключительно сильны. Хотя они также могут встретить будд и почитать их, в них может произрасти лишь семя обретения в будущем рождения в виде человека или божества или семя приобщения к пути двух низших Колесниц. И хотя среди них также будут люди, взыскующие Пути Великой Колесницы, из-за неустановленности их корней они будут то продвигаться вперед, то отступать назад.
Но будут и такие, которые смогут, благодаря наличию особенно благоприятных условий, достичь формирования устремления к пробуждению еще до прошествия десяти тысяч кальп. Это может произойти благодаря телесному присутствию Будды, благодаря заботе и попечению о Сангхе, благодаря получению наставлений от последователей двух низших Колесниц или благодаря обучению у других праведных личностей – благодаря всем этим условиям может развиться устремление к пробуждению. Но все эти виды устремления к пробуждению являются неустановившимися, и потому в случае появления неблагоприятных условий люди, наделенные ими, могут вновь отступить на уровень последователей двух низших Колесниц[642].
Глава 26Упорство и регулярность
Тот, кто прерывает свои духовные упражнения и молитвы, подобен человеку, позволяющему птице выпорхнуть у него из рук; вряд ли он поймает ее снова.
«Si volumus non redire, currendum est» («Если не хотим пятиться, нужно идти вперед»).
Как же искать мне Тебя, Господи? Когда я ищу Тебя, Боже мой, я ищу счастливой жизни. Буду искать Тебя, чтобы жила душа моя! Душа моя живит тело, а душу мою живишь Ты. Как же искать мне счастливую жизнь? Ее нет у меня, пока я не могу сказать: Довольно! Вот она[644].
У буддистов есть схожая по смыслу пословица, гласящая, что архат, мнящий себя архатом, вовсе не архат.
Кто не отвергнет всего внешнего, сотворенного, тот не может ни быть зачатым, ни рожденным в божественном рождении. Когда ты лишишься себя самого и всего внешнего, лишь тогда воистину ты обретешь рождение[645].
Если наложат на меня кару суровую, не ведаю я такой, какую бы с охотой не приняла, лишь бы не готовиться к сосредоточенной молитве. Та ярость, с коей сатана на меня набрасывался, столь была необорима, а мои дурные пристрастия столь были крепки, что я, увы, не предавалась молитве; печаль, мною испытанная в молельне, была столь велика, что требовалась вся храбрость сердца, чтобы заставить себя войти внутрь. Обо мне говорят, будто храбрости мне достает и что Бог наградил меня отвагой, не свойственной женщинам; однако я употребила сие не во благо. В конце концов Господь наш пришел на помощь, и я совершила насилие над собой, коим обрела больше мира и радости, чем было у меня, когда хотелось молиться.
Одному из своих духовных детей наш дорогой отец (святой Франциск Сальский. – Авт.) сказал однажды: «Будь терпелив со всеми, но прежде всего с самим собой. Это значит, что твои несовершенства не обескураживать тебя должны, а вызывать прилив сил. Радостно слышать, что ты каждый день начинаешь жить заново; для достижения духовности нет ничего лучше, чем постоянно начинать жизнь заново. Не думай, будто сделал уже достаточно. Как можно терпеливо сносить недостатки наших ближних, если мы не готовы терпеть собственные? Тот, кого раздражают его недостатки, не сможет их исправить; все исправления в лучшую сторону порождаются спокойным и уравновешенным разумом».
Вряд ли кто препоручает себя внутренней молитве, но порой кое-кто оказывается в великом смятении, когда разум перестает мыслить ясно, а чувства утрачивают остроту; так что, если несовершенные души не получат благого наставления и подготовки, грозит им, сохранись подобные противоречия низкого свойства надолго, усомниться и разочароваться в молитве, поскольку будут они думать, что их размышления вовсе лишены смысла, что любые помышления о Боге и чувства к Нему есть пустая, бесплодная трата времени, а потому полезнее и выгоднее употребить этот срок как-нибудь иначе.
Да, Господь Всемогущий ведет некоторые души таким вот путем скучной молитвы, и эти люди в любом размышлении находят не разумное удовлетворение, а наоборот, продолжение боли и страданий; но все же, по изъявлению таящихся в глубине сердца благородства и отваги, эти люди не останавливаются, решительно преодолевают все препятствия и наилучшим способом, какой только изыщут, длят свои духовные упражнения во имя великого развития духа.
Глава 27Созерцание, действие, общественная польза
В любой исторической формулировке Вечной Философии встречается следующая аксиома: целью человеческой жизни является созерцание, или непосредственное и интуитивное познание Бога; любое действие есть средство достижения этой цели; общество хорошо настолько, насколько оно предоставляет людям возможности для созерцания; наличие хотя бы малого числа созерцателей необходимо для благополучия любого общества. В наше время широкое распространение получила идея, что целью человеческой жизни является действие; что созерцание (прежде всего в своей низшей форме – как умозрение) является средством достижения этой цели; что общество хорошо настолько, насколько действия его членов способствуют прогрессу в технологиях и общественном устройстве (этот прогресс считается основой нравственного и культурного развития); наконец, что небольшая группа созерцателей совершенно бесполезна и, пожалуй, даже вредна для общества, которое терпит ее существование. Нет нужды дальше обсуждать эти современные воззрения; прямо или косвенно они встречаются на любой рекламной полосе любой газеты и любого журнала. Ниже приводятся цитаты, призванные проиллюстрировать более древние, более истинные и менее известные постулаты Вечной Философии.
То, вне чего ничего не существует, что сияет даже над Майей, что превыше своего эффекта, вселенной, внутренняя Сущность всего, свободное от разделения, Реальная Сущность, Абсолютное Существование-Знание-Блаженство, бесконечное и неизменное – этот Брахман есть ты, медитируй над этим в своем разуме.[646]
Конечная цель всякой вещи – та, которую имел в виду ее первый создатель и двигатель. Но первый устроитель и двигатель вселенной – ум, как будет показано ниже. Следовательно, конечной целью вселенной должно быть благо ума. Но благо ума – это истина. Следовательно, истина должна быть конечной целью всей вселенной; и мудрость должна быть устремлена в первую очередь к ее рассмотрению… Но и Философ[647] определяет первую философию как «знание истины»; не любой истины, но той, которая есть источник всякой истины, то есть относится к первоначалу бытия всех вещей; поэтому и истина его есть начало всякой истины, ибо расположение вещей в истине такое же, как и в бытии.[648]
Различение деятельной и созерцательной жизни основано на различии людских занятий, которые направлены к разным целям; одним из этих занятий является рассмотрение истины, каковое суть цель созерцательной жизни, в то время как другим является внешняя деятельность, к которой определена деятельная жизнь.
Но очевидно, что нравственные добродетели по преимуществу определены не к созерцанию истины, а к деятельности. Поэтому философ говорит, что «знание для обладания добродетелями значит мало или вовсе ничего». Отсюда понятно, что нравственные добродетели сущностно принадлежат деятельной жизни, по каковой причине философ относит нравственные добродетели к деятельному счастью.[649]
Сии деяния (акты милосердия. – Авт.) не бросаются в глаза, но они крайне полезны, и с них начинается путь к созерцанию.
В буддизме, веданте и во всех, за исключением позднейших, формах христианства праведное деяние считается способом подготовить разум к созерцанию. Первые семь шагов Восьмеричного пути – это активная нравственная подготовка к обретению знания, объединяющего с Реальностью. Только те, кто упорно блюдет Четыре Добродетельных истины, которые объединяют в себе все прочие добродетели (плата любовью за ненависть, самоотречение, «святое бесстрастие» или отсутствие желаний, послушание дхарме или Природе Вещей), могут надеяться на освобождающее постижение того факта, что сансара и нирвана едины, что принципом жизни души и всех других существ является Разумный Свет, или Лоно Будды.
Теперь, естественно, возникает вопрос: кому дано обрести эту высшую форму моления, которая именуется созерцанием? Ответ прост и недвусмыслен: к созерцанию призываются все, и всем дано прийти к освобождению, которое есть не что иное, как знание, объединяющее познающего с познаваемым, а именно – с вечной Основой сущего или Божеством. Восточные толкователи Вечной Философии, пожалуй, не согласились бы с этим утверждением, сказали бы, что в своей текущей жизни человек вряд ли способен добиться чего-то большего, нежели частичное освобождение, нечто вроде личного выживания в подобии «рая», из которого он может либо двинуться дальше, к полному освобождению, либо вернуться в те материальные условия, каковые, по общему мнению всех духовных наставников, уникально благоприятны для экзамена на космическую разумность (положительный исход этого экзамена открывает путь к просветлению). Ортодоксальное христианство отрицает, что индивидуальная душа может воплощаться более одного раза и что она может продолжать развиваться в посмертном состоянии. Если душа попадает в ад, там она и остается. Если попадает в чистилище, то просто искупает прошлые грехи и получает возможность узреть райское блаженство. А если она попадает в рай, то получает столько блаженства, сколько заслужила в ходе короткой земной жизни; это количество блаженства полагается растянуть на всю оставшуюся вечность. Если согласиться с этими доводами, то получается следующее: созерцание доступно каждому, однако в соответствии с занимаемым положением в иерархии бытия, которое определяется природой, воспитанием, свободой воли и милостью небес. По словам выдающегося современного теолога, отца Гарригу-Л