Брокл закрыл шлюзы, и корабль тотчас начал заново наполняться воздухом.
– Гордишься собой? – спросила из рубки капитан Графтон.
Брокл посмотрел на нее через камеру – и вместо ответа инициировал аварийное катапультирование, почувствовав, как всего секунду спустя содрогнулась под ногами палуба. Внешние датчики показали отделившийся от корпуса корабля цилиндрический отсек, который сразу отбросило сторону потоками воздуха, что вырывались из пустевших коридоров.
Команду ученых стоило приберечь – у них по-прежнему находились остатки «Черной розы», которые еще могли послужить источником полезной информации.
– Это было необходимо, – наконец ответил капитану Брокл, когда дверь в переборке открылась.
Он зашагал по опаленным дымившимся коридорам, по колено в потоках огнезащитной пены. На повороте он посмотрел направо, туда, где в корпусе судна зияла огромная дыра, – и двинулся налево.
– Безумец, – выдохнула Графтон. – Тебя давным-давно следовало уничтожить.
Стоило ли отвечать что-то на этот детский лепет? Брокл запустил катапультирование рубки и молча наблюдал за отделением очередной корабельной секции.
Стена в конце коридора оплавилась и покорежилась, а на полу лежали останки двух големов: синтеплоть и синтекожа сгорели полностью, серебряные кости искривились, внутренние подсистемы превратились в комки спекшегося мусора. Более или менее пристойно выглядела лишь одна грудная клетка, на которой еще держались рука и череп. Брокл легонько пнул ее, но кости не шелохнулись. Сканирование показало, что кристалл внутри по-прежнему функционировал, но был изолирован и не способен привести в движение ничего, кроме собственных мыслей. И все-таки попозже Брокл выбросит эти останки в шлюз – с големами никакие предосторожности никогда не оказывались лишними. Развернувшись, он кружным путем двинулся к научному сектору – ведь теперь пройти напрямую, через военных, было невозможно.
– Ты действительно думаешь, что тебя могут простить? – поинтересовалась Графтон. – Ты убил четверых – и это только те, о которых я знаю наверняка.
– Это была самозащита, – откликнулся Брокл, хотя, конечно, в случае с той женщиной с Авиа вопрос о самозащите оставался открытым.
– Брайс не нападал на тебя, – сказала Графтон.
– Брайс?
– Ты даже не знаешь их имен, они тебя просто не интересуют. – Помолчав, Графтон продолжила: – Он был в ремонтном туннеле. Ты мог бы утверждать, что защищался от трех других, хотя и они не представляли для тебя опасности, но он-то тут при чем?
«Она, конечно, права», – подумал Брокл, остановившись у разделительного щита, закрывавшего двери научного сектора. Земля-Центральная никогда не простит этих убийств. И будет еще меньше склонна к прощению, осознав свои заблуждения насчет Пенни Рояла – и правоту Брокла. Размышляя над этим, он приказал переборке открыться. Щит скользнул наверх, уйдя в потолок, а Брокл отворил дверь и вошел к ученым.
Возможно, решил он, в своих поступках ему следует быть чуть менее альтруистичным. Всё, что он делал до сих пор, он делал ради защиты Государства от опасного Черного ИИ Пенни Рояла, но как-то не слишком задумывался о последствиях этих поступков для себя самого.
Закрыв за собой дверь, он разделился, и единицы аккуратным косяком устремились вперед. Ученые сидели в просторной лаборатории с открытой планировкой. Все они были в скафандрах, все трудились над пультами, пытаясь наладить связь и выяснить, что вообще, черт возьми, происходило. Брокл подумывал извлечь подробности исследований напрямую из их сознания, но потом отверг эту идею. Они ведь записывают все данные, и сомнительно, чтобы они сохраняли что-то важное в своих мягких органических мозгах. Лучше всего проделать всё по-быстрому.
Двигаясь по лаборатории, Брокл продолжал размышлять о вероятных последствиях своих поступков. Земле-Центральной уже определенно известно о том, что он нарушил условия заключения. Возможно, она также ошибочно полагала, что Брокл уничтожен на «Тайберне», который сейчас почти наверняка обратился в расползавшееся облако пара, хотя, возможно, и нет. Но она, несомненно, в конце концов выяснит, что Брокл сбежал на последнем челноке, который причалил к Авиа. Гибель женщины свяжут с появлением Брокла. Но ее убийство аналитически чисто, и Земля-Центральная не сможет доказать ничего, кроме случайного совпадения по времени. Эта смерть сойдет ему с рук. А вот его действия здесь, на «Высоком замке», – совсем другое дело.
Ученые заметили Брокла. В панике повскакав со своих мест, пятеро людей кинулись в дальний конец лаборатории, причем их отступление прикрывали два голема. Брокл утончил единицы, сплющил их носики в алмазные лезвия и ускорился, метя в людей и големов. Мощные удары пронзили мягкие тела и кристаллы, кермет и внутренние органы насквозь. Наружу единицы вылетели в облаке крови, плоти и осколков кристаллов. Потом они плавно развернулись; Брокл наблюдал за падением ошметков.
Кораблю, решил он, придется исчезнуть. Без свидетельства предполагаемых здешних преступлений Брокла Земля-Центральная не сможет осуществить возмездие. Он разберется с Пенни Роялом, и корабль отправится в какое-нибудь солнце. Не останется ничего – никаких способных вызывать затруднения мемплантов вроде тех, которыми обладали ученые, и никаких столь же неудобных мемокристаллов вроде тех, что по-прежнему работали в останках того голема. Но существовала еще одна проблема…
Сосредоточив внимание на происходящем снаружи, Брокл наблюдал, как медленно отделялись от корабля рубка и военная секция. Помедлив – всего секунду, – он наконец признал необходимость того, что ему предстояло сделать. Две ракеты, выпущенные им, на сей раз содержали по мегатонному ПЗУ каждая.
Когда они взорвутся, не останется ничего, кроме пара.
Глава 8
Сфолк
Повиснув в вакууме, после того как на его глазах погибла станция экстрим-адаптов и ее обитатели, Сфолк решил, что не будет ни о чем просить. Не станет умолять сохранить ему жизнь, не пойдет ни на какие сделки, ведь он точно знал, что там находилось. Пенни Роял, уж несомненно, а договоры с этим ИИ ни к чему хорошему не вели. Живот Сфолка был полон переваривавшегося мяса, и потому он чувствовал себя сильнее и мыслил немного яснее.
– Даже если единственный вариант – открытый космос? – угрожающе прошипел-пробулькал прадорский голос.
– Даже тогда, – проклацал Сфолк, ужаснувшись тому, что кто-то прочитал его мысли.
Он резко развернул стебельковый глаз, пытаясь засечь цель, и разочарованно защелкал клешнями.
Он не знал, почему всё еще не был мертв. Он пережил отца-убийцу и столь же опасных братьев. Пережил вылазку в Королевство за самками и KB-дредноутом. Он пережил Цворна. Он пережил атаку кораблей Королевского Конвоя и последующий У-прыжок с неисправным двигателем. Он пережил всех соперников, выставленных против него экстрим-адаптами, пережил разрушение космостанции, а теперь оставался жив в вакууме.
Вокруг медленно дрейфовали куски станции. Люди, которые, как и «моллюски», выбрали самые причудливые формы, пытаясь отринуть собственную природу, видимо, были мертвы. Их разорвали изнутри проросшие семена Черного ИИ; если даже не всех, то оставшиеся сейчас вынуждены дышать космосом… что, собственно, и должен был делать сам Сфолк. Загадка сбивала с толку. Он дышал воздухом, не понимая, каким образом тот удерживался вокруг него. Тут определенно не обошлось без Пенни Рояла, но зачем это ему? Он только что убил сотни людей и никогда прежде не демонстрировал особой симпатии к прадорам.
– Почему я жив? – спросил Сфолк.
Какой-то увесистый файл упал в его форс, а оттуда прямо в сознание. Прадор увидел Цворна в брачном бассейне, а потом – микроскопические изображения прадорского семени и яиц. От них тянулись ветви комплексного статистического анализа – в плоскости, которых не существовало в трехмерной Вселенной. Реальность съежилась, обращаясь в систему кодов, множившихся и усложнявшихся; разум Сфолка готов был вот-вот взорваться, но вдруг всё исчезло. Однако Сфолк понял: ему только что дали общее представление о прадорской жизни, ее взлетах и падениях – с точки зрения ИИ.
«Глупый был вопрос», – подумал он, злясь еще сильнее из-за того, что с ним обращались как с идиотом. И подобрал более уместный:
– Почему они все мертвы?
И содрогнулся, ожидая ответа.
– Потому что они виновны, – просто сказал Черный ИИ и добавил: – И потому, что они были в здравом уме.
Звезды черного кристалла сгустились в единую массу, разраставшуюся, подобно странному кораллу – который скачками проваливался сам в себя. Внутренности Сфолка постоянно крутило – значит, где-то рядом работала какая-то У-техника. Прадор не знал, почему он был так уверен, что видимая им фигура – всего лишь выступ, вторгшийся в эту реальность, что часть ИИ находилась в совершенно ином месте. Задумавшись о том, что же это могло означать, Сфолк вдруг обнаружил, что движется.
Он дрейфовал между обломков и дымившихся клочьев экстрим-адаптов. Несколько минут падал в направлении красного гиганта, удивляясь тому, что Пенни Роял спас его только для того, чтобы сразу швырнуть в эту топку. Нет, понял Сфолк, слишком уж по-прадорски он мыслил. Надо обуздать агрессию и паранойю и, если уж выжил, постараться думать четче. Пенни Роял – не отец-капитан, который спасал одного из детей, чтобы потом насладиться пытками. По крайней мере, Сфолк надеялся, что намерения Пенни Рояла имели под собой какую-то другую цель. Вероятно, ИИ собирался как-то использовать его, и это единственная причина того, что он был еще жив. Оглянувшись, прадор отметил, что ИИ следует за ним, уже собрав все свои части и продолжая «проседать», продолжая переправлять себя куда-то в другое место, причем то, что оставалось, делалось всё темнее и колючее.
Несколько часов спустя Сфолк заметил на фоне громадного солнечного диска полосу каких-то осколков. Еще немного погодя, когда прадору стало ощутимо жарко, он разглядел, что этот пояс составляли выпотрошенные корпуса и обломки кораблей. Перед ним была Свалка, о которой говорили Лэлик и прочие экстрим-адапты. Они не знали, что он их понимал, – и едва ли заметили, что он носил биотехнологический форс. Может, они считали, что это какой-то нарост на панцире? Среди судов он опознал старые корабли Королевства и прадорские звездолеты военного времени, но и коллекция государственных кораблей была тут весьма обширна. Приблизившись еще, он увидел на фоне красного сияния силуэт собственного КВ-дредноута – серьезно поврежденного, с огромными дырами в обшивке, разоренного и разграбленного – от него не осталось ничего, кроме пустой оболочки.