Перевод лекции на итальянский существует. Устроить тоже все можно. Кроме израильской стажировки, пожалуй. Хотя можно снять помещение. Своей школы у меня в Израиле нет.
Мы делимся на группы.
График-дизайнер выбирает себе трех помощниц и устраивает музейную выставку.
Архитектор и дизайнер интерьеров набирает себе группу из десяти человек для сооружения Миланского собора.
— А можно построить театр «Ла Скала»? — спрашивает та женщина, которая, узнав, что у нее рак, круто изменила свою жизнь. Она постоянно поет и очень любит театр.
— Конечно. Возьми себе кого-то в помощь.
Оставшиеся займутся организацией пространства вокруг собора.
— Можно сделать инсталляцию с деревьями и нашими скульптурами?
— Можно сделать все.
Архитектор Кьяра взяла себе в помощники дизайнеров — Маню и Луку. Они доставили в класс все материалы и дали нам задание на то время, пока сами будут возводить стены, — скручивать газеты и засовывать их одной стороной в полые картонные трубки. Это будут верхушки собора. Большие белые коробки поставлены на попа, скреплены скотчем. Лука вырезал ножом главный вход, чтобы было ясно, где зад, а где перед.
Прикреплять трубки с газетами к стенам нужно вдвоем. Один придерживает, другой обхватывает скотчем. Мы работаем в паре с девушкой, которая боится перспективы. Между прочим, я тоже паникерша и тоже не в ладу с перспективой, но в моменты паники не спасаюсь рисованием. Даже если бы Эдит Крамер дала мне такой совет, я, наверно, ему бы не последовала. Сказать об этом? Сказать-то я могу, но тогда надо бежать за Клаудией.
«Ла Скала» продвигается. В театр можно заглянуть и увидеть сцену.
Выставка начинает обретать форму. Рядом с цветными ярлычками с именами художников — интерпретации картин. Все наброски собора сложены в сторону, ими мы будем оформлять его стены. Дорожки цветистого парка подметает скульптура дворника.
На фасаде собора стоят две золотые скульптуры из фольги — Маниных рук дело.
Рисунки собора находят свое место.
Мы близимся к финалу.
И тут появляется девушка в золотом платье с золотым жезлом, поднимается на табуретку и застывает в позе скульптуры, венчающей Миланский собор.
Аплодисменты.
Мы построили Миланский собор на выставке современного искусства.
И «Ла Скала»! И сады, и площадь!
Мы стоим, переполненные каким-то особым чувством.
«Бодрствующее вертикальное стояние, в котором есть собранность, — говорил Мераб. — Собранность и есть бытие».
Собор. Собранность…
Я расплакалась. Такого со мной никогда не случалось. Куда подевался мой больнично-интернатский комплекс — не плакать на людях?
У многих глаза были на мокром месте.
Мы сфотографировались у собора.
Теперь предстояло все разобрать. Самый неприятный этап любого семинара. Обычно я ухожу — с глаз долой, из сердца вон, — но на этот раз осталась. В конце концов, то, что произошло здесь, и есть настоящее. Остальное — театральный реквизит.
Все бумажные работы студенты увезли домой — кто в чемодане, кто в мешке для мусора. Одна девушка купила у другой картину с танцем живота. Спросила у Мани, нет ли видеоролика.
— Я бы с радостью подарила, — сказала Маня. — Сделаю — пришлю в лицей.
Сцена очищена. Послезавтра новый спектакль. Пока об этом лучше не думать. Выпить «Маргариту», даже две. Мы заслужили.
— Маня, а тебе никогда не приходило в голову начать преподавать? — спрашивает Клаудия.
— Фридл, Эдит, мама, я… — говорит Маня, довольно улыбаясь.
Она рисует нас, и, похоже, мы у нее получаемся. То есть мы у нее получаемся похоже… Похоже, у меня заплетается язык.
Так называемый отдых
Мои русские семинаристки, как мы и договаривались, приехали за день до занятий — погулять по Милану, пойти со мной в музей. Кого-то я знала в лицо, кого-то только по компьютеру, а одну девушку из Цюриха, смуглянку во вьетнамской шляпе и на самокате, вообще никогда не видела. Ее записала на семинар подруга из Канады.
Двадцать пять человек из Канады, Америки, Германии, Италии, Португалии, Англии, Швейцарии, Словакии, с Кипра, из Белоруссии, Украины и России собрать одновременно в одной точке оказалось делом непростым. Даже для Юли Р., у которой, как и у Ассоли, все выходит легко. Все в разных гостиницах, у всех иностранные номера телефонов, звонить по ним разорительно, а найтись хочется. Юля Р. не выпускает телефона из рук. Одна эсэмэска, вторая, третья…
Лет двадцать тому назад Юля Р. прочла мою книгу «В начале было детство», и это произвело на нее такое впечатление, что она ушла из программистов в педагоги. В онлайне мы встретились с ней четыре года тому назад, а вживую — три года тому назад в Берлине, на семинаре. Сейчас трудно представить, что это случилось сравнительно недавно.
Юля Р. — моя любимая ученица. Не любимчик, а близкий человек, с которым нас связывают глубокие отношения.
На форуме и на своем сайте она занимается с детьми математикой, или, как она ее называет, заниматикой. Это слово, как и выражение «летние лагеря», я терпеть не могу. Но если не придираться к словам, то, что она делает с детьми, можно назвать стимулированием поисковой активности.
Ее маленькие ученики — большие алхимики. От Юли Р. они получают по почте конверты с сюрпризами: там могут быть и фасолины, и семечки, и воздушные шарики (не надутые). Посылать всю эту чепуху по почте кажется излишней тратой времени и денег. Однако смысл есть. Ребенок получает личное письмо с заданием. К примеру, пересчитать фасолины и сложить их в банку. Пересчитать? Он еще не умеет. Но раз нужно — научится. На банке сделать отметку — сколько места занимают фасолины. Залить их водой, закрыть крышкой и наблюдать, что происходит. Написать ей об этом письмо на форум. Понятно, что пишут родители со слов детей, естествоиспытатели букв еще не знают. Фасолины разбухли. Теперь они занимают больше места. А сколько их теперь? Оказывается, столько, сколько и было. Некоторые полопались, и из них пробился зелененький росток… И так далее. В финале на их глазах возникает растение, и они его холят и лелеют. У тех, кто получил в письме семечки, вырастают настоящие подсолнухи. Ну а шарики зачем посылать? Чтобы надуть их, вложить в конверт и послать обратно. Но они не помещаются… Почему? А это уже урок физики.
В лагерях для детей и родителей, которые ведет Юля Р., поисковая активность получает подпитку на местности. Они изучают топографию сюрпризов по карте, отправляются в поход, где обнаруживают эти сюрпризы на означенном месте — под камнем, на дереве, у забора… Все как обещано на плане. Но бывают и ошибки. Вместо указанной шапки-невидимки на дереве висит сапог-скороход, который именно этот ребенок накануне потерял. Ошибки необходимы! Иначе как понять, что такое исключение из правил? А их в жизни подчас бывает больше, чем правил.
Младшие школьники учатся ориентироваться на местности сами, малышам помогают родители. Чего только не напридумает Юля Р. — и дело в шляпе, и город в чемодане, и время на поводке… Откроешь глаза — а перед тобой огромная шляпа, и дел в ней — не счесть: часы полить, тарелку накормить… Много дел, но дети пересчитают. Они у нее все считают: часы, ступеньки, чуть ли не волосы на голове.
Любая вещь на свете — объект для многостороннего исследования. Во взрослом состоянии фокус сужается — мы обретаем профессию. Кто-то изучает сердце, кто-то моторы холодильных установок. Однако те, кто в детстве был занят многосторонними исследованиями, и во взрослом состоянии способны видеть вещи в их совокупности.
По пятницам улицы около «Палладио» превращаются в огромный базар, тут можно отовариться на всю оставшуюся жизнь. Движение на широкой проезжей части перекрыто. В фургончиках торгуют домашними сырами, терпкими оливками и копчеными колбасами.
Разноцветье овощей и фруктов — почти как на иерусалимском базаре. Разве что там все свалено на прилавке, а тут как на выставке — ожерелья из разноцветных перцев, узоры из огурцов и помидоров… Красиво. Одежда, напротив, свалена в кучи под навесами. В этой цветной каше приятно возиться, выуживать из нее вещи всяческих цветов и фасонов разного назначения. Я выбрала себе платье, Маня тоже, Юля накупила не помню, что именно, для своих великовозрастных дочерей, а также огромный арбуз на всю группу. Арбуз я помню. Его невозможно забыть. Как и букет розовых роз, поджидавший меня у двери моего номера.
— Это ты? — спросила я Юлю Р.
— Нет. Это сюрприз.
— Какой сюрприз?
Чтобы заглянуть в глаза, приходится задирать голову. Юля Р. очень высокая.
— Человек-сюрприз. Не спрашивай, пожалуйста, я все равно не скажу.
По коридору шел уборщик. Я показала ему букет, мол, ваза нужна, а он, решив, видимо, что я думаю, будто он подарил мне этот букет, замахал руками и исчез из виду. А может, он решил, что я хочу подарить ему букет?
Вскоре он принес вазу.
Если я выучу итальянский, Клаудия останется без работы. Нет, буду пока обходиться жестами.
Маня с Юлей Р. сортируют покупки. А я отправляюсь в душ — смывать усталость.
Само слово «усталость» и состояние, им обозначаемое, противны моему духу. Смыть водой прошлый семинар, бессонную ночь, базар… Чтобы прийти в форму к завтрашнему семинару, лучше не таскаться по жаре в музей, не встречаться со всеми, кто приехал. Это не отдых, а еще одна эмоциональная встряска. Но не внеплановая. О встрече и походе в музей мы договорились загодя. Все ждут личного знакомства, урока в музее, о котором столько мечтали. Вода успокаивает. Замиряет. Если бы не предстоящий семинар, меня бы не пугала усталость. Если бы…
Маня с Юлей Р. ушли в свою комнату. Они вот уже три дня живут в двухместном номере. Юля Р. успела отзаниматься в группе с итальянцами. Мне было так приятно, когда одна итальянка попросила у нее в кафе набросок на память.
Я примеряю перед зеркалом платье за два евро. Сидит неплохо. Главное, новое.