— Я люблю брата, Райли. Некоторые скажут, что в детстве я целовала землю, по которой он ходил. — Она залезает в карман и вытаскивает что-то, отводя от меня взгляд. — Прошу прощения за вторжение. Мне действительно не стоит… вмешиваться. — Внезапно она выглядит смущенной, направляется к двери. Протягивает руку и вкладывает в мою ладонь чек. Ее глаза поднимаются вверх, чтобы встретиться с моими, и впервые я вижу в них одобрение. — Спасибо, что уделила мне время, Райли. — Она проходит мимо меня и останавливается, оглядываясь. — Если у тебя будет шанс, позаботься о моем брате.
Киваю в знак признательности, и все, что могу сделать, это выдавить из себя «Пока», поскольку из-за ее неожиданных откровений у меня в голове творится тот еще хаос.
ГЛАВА 12
Крик будит меня глухой ночью. Задушенная, дикая мольба, которая продолжается и продолжается, снова и снова, прежде чем я могу просто выйти из спальни. Мчусь по дому под звуки безграничного ужаса, Дэйн и Эйвери следуют за мной, наши шаги дробно стучат в спешке.
— Ма-а-а-ам! — кричит Зандер. Распахиваю дверь его комнаты, когда душераздирающий звук отдается от стен спальни. Он яростно мечется в своей постели. — Не-е-ет! Не-е-ет!
Слышу в коридоре панический голос Шейна, пытающегося помочь Дэйну успокоить ребят помладше, которые проснулись и теперь напуганы. В голове мелькает мысль о том, как грустно, что ночные кошмары такие постоянные посетители в этом доме, что для Шейна они стали уже обычны. Но сейчас я сосредоточена исключительно на Зандере, зная, что Дэйн позаботится о Шейне и остальных мальчиках. Слышу, как Дэйн говорит Эйвери помочь мне, если понадобится. Добро пожаловать в первую ночь в Доме, Эйвери.
Я осторожно сажусь на кровать Зандера. Его тело извивается и корчится под простыней, лицо мокрое от слез, постель влажная от пота, и страшные всхлипы вырываются из глубины его горла. Безошибочный запах его ужасающего страха заполняет маленькую комнату.
— Зандер, детка, — напевно произношу я, стараясь не повышать голос и не прибавлять стресса к уже преследующему его кошмару. — Я здесь. Я здесь. — Его плач не прекращается. Протягиваю руку, чтобы попытаться его разбудить, и он застает меня врасплох, когда яростно бьет кулаком мне в скулу. Боль отдается прямо под глазом, но я отмахиваюсь от нее, пытаясь разбудить Зандера, чтобы он не навредил себе.
— Папочка, нет! — хнычет он так душераздирающе, что слезы текут у меня из глаз. И несмотря на то, что это сон, который не может быть использован на законных основаниях, Зандер только что подтвердил подозрение, что его отец убил его мать. Прямо у него на глазах.
Изо всех сил пытаюсь обнять его. Несмотря на его небольшие габариты, сила, которую придает ему адреналин, вызванный ужасом, увеличивается. Мне удается обхватить его руками и притянуть к груди, все время бормоча что-то. Дать ему понять, что я здесь и что я не причиню ему вреда.
— Зандер, все в порядке. Давай, Занд, проснись, — шепчу я ему снова и снова, пока он не просыпается. Он изо всех сил пытается сесть и высвободиться из моей хватки, осматривая спальню пустым взглядом, чтобы сориентироваться в обстановке.
— Мама? — хрипит он в таком отчаянии, что мое сердце разбивается на миллион кусочков.
— Все в порядке, я здесь, приятель, — успокаиваю я, ласково проводя рукой вверх и вниз по его спине.
Он смотрит на меня, глаза красные и влажные от слез, и падает мне в объятия. Он цепляется за меня с таким отчаянием, что знаю, я сделаю все, чтобы стереть из его памяти воспоминания о той ночи, если представится такая возможность.
— Я хочу к мамочке, — кричит он, повторяя это снова и снова. Это первое предложение, которое я когда-либо слышала, и все же здесь нет ничего чем можно было бы восхищаться. Что могло бы подбодрить или порадовать.
Мы сидим прижавшись друг к другу, крепко сжимая объятия до тех пор, пока его ровное дыхание не убеждает меня, что он снова заснул. Медленно перекладываю его, чтобы уложить на кровать, но, когда я пытаюсь убрать руки, он цепляется еще крепче.
Только когда солнечные лучи проглядывают сквозь закрытые мини-жалюзи, мы оба погружаемся в глубокий сон.
ГЛАВА 13
Колтон
Дрожь двигателя проходит сквозь мое тело, когда я щелкаю переключателем, входя в четвертый поворот. Твою мать. Что-то не так. Что-то не так. Снижаю скорость больше, чем необходимо, когда пересекаю линию и заезжаю на апрон, выходя из поворота (Прим. переводчика: Апрон — плоская часть трассы, отделяющая желтой или белой линией основную часть трека от внутренней (инфилд), где обычно располагаются пит-комплексы).
— Что происходит? — Бестелесный голос Бэкса наполняет мои уши.
— Черт, я не знаю, — отрезаю я, увеличивая скорость, чтобы попытаться понять, что мне скажет автомобиль. Каждая дрожь. Каждый звук. Каждый толчок моего тела. Напрягаю внимание, пытаясь определить, что идет не так — подкрепить доказательством, почему машина, похоже, не ведет себя так, как положено. Не могу понять, что я упускаю из виду, чего я, вероятно, не досмотрел, и это может стоить нам гонки.
Или же я врежусь прямо башкой в стену.
В голове стучит от стресса и сосредоточенности. Прохожу прямую старт-финиш, трибуны справа от меня превращаются в один сплошной участок смешанных цветов. Размытые очертания, в которых я живу.
— Это…
— Сколько предварительной нагрузки в дифференциале? — спрашиваю я, ударяя еще по одному переключателю, направляясь в поворот. Заднюю часть автомобиля начинает заносить, я нажимаю газ, выходя из поворота, ускоряя автомобиль до максимума. Мое тело автоматически смещается, чтобы компенсировать давление, оказываемое на него силой и углом наклона трека. — Может дело в дисках сцепления? Зад заносит, — говорю я ему, сражаясь за то, чтобы вернуть машину под контроль, прежде чем войти во второй поворот.
— Это невозм…
— Сейчас ты за рулем гребаной машины, Бэкс? — рявкаю я в микрофон, мои руки в отчаянии сжимают руль. Бэккет, очевидно, читает мое настроение, потому что радио молчит. В голове вспыхивают отрывки из кошмаров, которые мучили меня прошлой ночью. Мне не удалось поговорить с Райли этим утром, когда я ей звонил. Мне нужно услышать ее голос, чтобы очистить свой разум от следов кошмара.
Черт возьми, Донаван, вернись на трек. Раздражение — на себя, на Бэккета, на гребаную машину — заставляет меня сильнее чем нужно жать на педаль, чтобы вернуться на прямую. Мое гребаное стремление использовать адреналин, чтобы заглушить мысли в голове.
Знаю, Бэкс сейчас, наверное, вне себя от мысли, что я сожгу двигатель. Угроблю все потраченное время и настройки, которые мы устанавливали на двигатель. Приближаюсь к третьему повороту, и часть меня хочет, чтобы его не было. Просто прямой участок дороги, по которому я мог бы продолжить движение, вдавив газ на полную, мчаться по ветру и обгонять дерьмо в моей голове — страх, сжимающий мое сердце.
Погоня за возможностями просто вне моей досягаемости.
Впереди нет ничего. Лишь еще один гребаный поворот. Я как хомячок в проклятом колесе.
Вхожу в поворот слишком резво, в голове слишком много херни, чтобы находиться сейчас на треке. Я должен осознанно напоминать себе об этом, чтобы попытаться и не переусердствовать в корректировке движения, когда упускаю из виду зад машины и ее заносит вправо, дрейфуя слишком сильно. Дрожь страха пробегает у основания моего позвоночника в течение той доли секунды, когда я не уверен, смогу ли вытянуть машину вовремя, чтобы не поцеловать барьер.
Бэккет чертыхается по радио, что я едва этого избежал, а я выкрикиваю в ответ одно из своих ругательств. Единственный способ выразить страх, который только что пронзил мое тело. Адреналин — мой выбор сиюминутного наркотика, царит до тех пор, пока в ближайшие минуты осознание моей глупости не берет верх. Взрыв понимания всегда занимает несколько секунд.
Чтоб меня. Довольно. Я не должен сейчас находиться в машине. Это глупо с моей стороны, когда у меня в голове бардак. Снижаю скорость, входя в четвертый поворот, замедляясь, заезжаю в ангар и останавливаюсь там, где за противопожарной перегородкой стоит моя команда. Заглушаю двигатель и шумно вздыхаю. Они все просто стоят, никто и шагу не делает, когда я отстегиваю шлем и отсоединяю рулевое колесо. Стягиваю шлем и его вырывают у меня из рук.
— Ты пытаешься покончить с собой? — кричит на меня Бэккет, когда я снимаю подшлемник и наушники. Теперь я знаю, почему команда осталась за стеной. Они привыкли к непостоянству и жестокой честности между мной и Бэксом. Они знают, когда стоит держаться подальше. — Тогда делай это в свое чертово личное время. Не в мою смену! — Он в бешенстве и имеет на это полное право, но черта с два, если я ему это скажу.
Просто смотрю на него, слегка ухмыляюсь моему старшему другу, приподнимая уголки губ. Пытаясь спровоцировать его, чтобы он не заметил, как дрожат мои руки. Верный способ для него узнать, что я тоже испугался до усрачки и подлить масла в огонь. Какого черта я думал, садясь в машину с забитой дерьмом башкой? Он просто смотрит на меня, стиснув челюсти и расправив плечи, прежде чем покачать головой, повернуться ко мне спиной и уйти.
Как только Бэкс поворачивает за угол, моя команда разбегается из-за стены и начинает выполнять свою работу, а я вылезаю из машины. Рад, что они избегают меня, все, очевидно, привыкли к моей угрюмости, когда испытание катится ко всем чертям.
Провожу ладонью по лицу и мокрым от пота волосам. Иду туда же, куда ушел Бэкс, зная, что у него было достаточно времени успокоиться, чтобы мы могли поговорить. Возможно. Твою мать. Не знаю. Когда между нами что-то не так, остальная команда это чувствует. Я не могу допустить, чтобы это перенеслось в новый сезон.
Следую за ним до трейлера и поднимаюсь по ступенькам. Он сидит в кресле напротив двери, наклонившись вперед, локти на коленях. Он просто смотрит на меня и качает головой, заставляя чувству вины за годы жизни, потраченные на меня, ударить по мне в ответ на мой беспечный фокус.