— Патрик Винейблз посоветовал приехать пораньше, — сказала она, протягивая мне руку с отличным маникюром. У нее были манеры человека, усвоившего правила поведения в обществе еще в колыбели. С моей мужской, шовинистической точки зрения, ее единственным недостатком был возраст — где-то около сорока пяти.
— Заходите, — пригласил я, пропуская ее и думая, что даже если она не поможет мне решить мои проблемы, то уж интерьер украсит здорово.
— Фредди Крофт. — сказала она с таким выражением, как будто ожил вырезанный из картона человек. — Собственной персоной.
— Выходит, так, — согласился я. — Кофе хотите?
— Спасибо, нет. Вы слегка раздражены, или мне это кажется?
— Кажется. — Я проводил ее в гостиную и предоставил любой стул на выбор.
Она предпочла глубокое кресло и положила ногу на ногу, продемонстрировав изящные щиколотки над кожаными туфлями с пряжками. Из большой сумки той же генеалогии она извлекла маленькую книжечку и помахала ею в моем направлении.
— Водительские права, включая разрешение на перевозку крупных грузов, — уверила она меня. — Все в полном порядке.
— Он бы вас без этого не послал. А как они к вам попали?
— Возила своих гунтеров[3], — сказала она как бы между прочим. — А также лошадей на выездку и скачки. Есть еще вопросы?
Судя по всему, она водила роскошные фургоны, имеющие просторное жилое помещение перед стойлами, этакий мотель-люкс на колесах. Такие можно часто видеть на соревнованиях по конкуру в Бадминтоне и Бурли. По-видимому, она была известна в этом мире, слишком многие знали ее в лицо, что вряд ли было удобно в данном случае.
— Может, я вас знаю? — предположил я.
— Не думаю. Я не участвую в скачках.
— Да, — заметил я робко, — но, работая здесь, вам не мешало бы знать, где находятся ипподромы.
— Патрик сказал, у вас есть карта.
«Патрик, — подумал я, — совсем сошел с ума». Она явно развлекалась, наблюдая за моими очевидными сомнениями.
— Мои фургоны — это только транспортное средство, — заметил я. — Никаких там холодильников, плит или туалетов.
— У них двигатели «Мерседес», верно? Я удивился и утвердительно кивнул.
— Я — хороший водитель. Я ей поверил.
— Тогда договорились, — сказал я.
Еще я подумал, что неважно, какой она сыщик, а вот еще пара рук на руле мне нужна позарез. Мне страшно было подумать, что скажут о ней Харв и Джоггер.
— Ну и прекрасно, — буднично сказала она и после секундной паузы спросила:
— Вы получаете «Лошади и гончие»?
Я взял со стола последний непрочитанный номер журнала и подал ей. Она быстро пролистала его, пока не дошла до многочисленных частных объявлений в конце. Нашла раздел, посвященный перевозкам лошадей, где я раз в месяц рекламирую свою фирму, и постучала по странице розовым ногтем.
— Патрик спрашивал, видели ли вы это? Я взял из ее рук журнал и прочитал указанное место. В рамке, шириной в одну колонку, было напечатано простое объявление:
ПРОБЛЕМЫ С ТРАНСПОРТОМ?
Можем помочь.
Все, что пожелаете.
Далее следовал номер телефона.
Я нахмурился.
— Да, видел. Оно повторяется время от времени. Довольно бессмысленное, по-моему.
— Патрик хочет, чтобы я проверила.
— Никто, — возразил я, — не станет рекламировать услуги по перевозке контрабанды. Это немыслимо.
— Может, стоит попробовать?
Я передал ей радиотелефон.
— Пробуйте.
Она набрала номер, послушала, сморщила нос и выключила аппарат.
— Автоответчик, — коротко отрапортовала она. — Назовите имя и номер телефона, вам перезвонят.
— Мужской голос или женский?
— Мужской.
Мы молча посмотрели друг на друга. Хоть я и не видел ничего зловещего в данном объявлении, я предложил:
— Может, Патрик Винейблз использует свои связи в «Лошадях и гончих» и выяснит, кто заказывал это объявление?
Она кивнула.
— Он собирается сделать это завтра. Несмотря на мои сомнения, это впечатляло, и я пошел к столу, чтобы свериться с графиком.
— Я должен завтра отправить два фургона на скачки в Тонтон, — заметил я. — Пат, одна из моих водителей, больна гриппом. Вы можете взять ее фургон. Он на четыре лошади, но вам придется везти только трех. Можно ехать за другим фургоном, тоже направляющимся в Тонтон, так вы прибудете вовремя и куда надо. Забрать лошадей я пошлю с вами Дейва. Он хорошо знает эту конюшню. Потом завезете Дейва на ферму и поедете за другим фургоном.
— Хорошо.
— Лучше бы не приезжать на работу в этой вашей машине.
Она улыбнулась, сверкнув зубами.
— Утром вы меня с трудом узнаете. Как мне к вам обращаться? Сэр?
— Фредди сойдет. А мне к вам?
— Нина.
Она поднялась, высокая, собранная, каждый ее дюйм — полная противоположность тому, что требовалось мне. Ездка в Тонтон, решил я, будет для нее первой и последней, особенно когда дело дойдет до чистки фургона по возвращении домой. Она пожала мне руку — ее рука была сильной и сухой — и не торопясь направилась к машине. Я проводил ее до дверей и посмотрел, как алое чудо с типично мерседесовским сытым урчанием выезжает со двора.
О зарплате, вспомнил я, никто и не обмолвился. Роза потребует от меня данные. Даже выполняя секретное задание Жокейского клуба, не удастся обойтись без бумажной волокиты.
С точки зрения занятости воскресенья — относительно тихие дни, только половина фургонов в разгоне. И в это воскресенье тоже можно было подумать о недостатке водителей: Харв, Джоггер и Дейв, а также кое-кто еще могли взять выходной. Многие водители любят работать по субботам и воскресеньям, так как получают больше, но мне повезло с ними, как с командой, поскольку все они не любили, когда работа уходила к конкурирующей фирме, и готовы были работать в свой законный выходной, лишь бы избежать этого. Закон четко устанавливал периодичность работы и отдыха, и мне иногда с трудом удавалось убедить их, что меня могут оштрафовать, если они уж слишком явно нарушат его.
Как и все, связанное со скачками, работа на лошадиных фургонах была скорее образом жизни, чем способом зарабатывать деньги, так что здесь работали только те, кому это нравилось. Еще требовались выносливость, чувство юмора и умение приспосабливаться. Бретт явно занялся не своим делом.
Слухи о его уходе быстро распространились среди заинтересованной публики, и еще до одиннадцати утра объявились два претендента на его место. Я отказал обоим: один сменил слишком много мест работы, а второму было уже за шестьдесят, и он не выдержал бы физических нагрузок и не смог бы работать сколь-либо продолжительное время.
Я позвонил Харву и объявил ему, что вместо Пат временно нанял женщину-шофера, пока та не выздоровеет. Она поедет в Тонтон, куда должна была ехать Пат.
— Ладно, — ответил ничего не подозревающий Харв.
Наступающая неделя предполагалась менее загруженной, чем предыдущая, что в данных обстоятельствах было неплохо. Я смогу спокойно поехать в Челтенгем на скачки и понаблюдать, как другие везунчики завоевывают золотой кубок и ломают себе шеи.
Джерико Рич своим телефонным звонком оторвал меня от бесполезных сожалений.
— Значит, ты благополучно доставил моих жеребых кобыл в Ньюмаркет, так? — проорал он.
— Так, Джерико, — ответил я, слегка отодвинув трубку от уха.
— Чтоб ты знал, я там у тебя все проверил в конторе. Добрая работа. Рад тебе это сказать.
«Надо же, — подумал я. — Не иначе как медведь в лесу сдох».
— У меня есть дочь, — громогласно заявил он.
— Да... гм... я знаю, встречал ее на скачках.
— Она купила лошадь для конкура. Чертовски сложное имя. Никак не могу запомнить. Она во Франции. Пошли туда фургон, ладно?
— С удовольствием, Джерико. Куда и когда?
— Сама скажет. Позвони ей. Я согласился заплатить за перевозку, если ты поедешь. Так что ей придется оказать тебе эту честь. — Он громко рассмеялся. — Только не посылай того водителя. Который подобрал покойника.
— Он у меня больше не работает, — заверил я. — Разве вам мои девушки не сказали?
— По правде говоря, сказали. — Он продиктовал мне номер телефона дочери. — Сейчас же ей и позвони. Зачем откладывать?
— Спасибо, Джерико.
Я позвонил дочери, как и было приказано, и записал все детали, касающиеся лошади: возраст, пол, цвет, цена — все, что потребуется при оформлении бумаг на лошадь и для сведения водителя. Она говорила четко, без суеты, свойственной ее отцу. Просто попросила привезти лошадь как можно быстрее, чтобы у нее осталось время потренироваться перед началом сезона. Еще она дала мне телефон и адрес во Франции и спросила, не могу ли я послать за лошадью грума.
— У меня здесь есть подходящий человек, — предложил я, — которому я доверяю.
— Вот и прекрасно. Счет пошлите отцу.
Я сказал, что так и сделаю, и, надо отдать ему справедливость, Джерико платил аккуратно. Как правило, я посылал счета тренерам за перевозку всех лошадей, а они уже производили расчеты с каждым владельцем в отдельности. Но Джерико предпочитал получать счета сам. Поскольку он не доверял всем работающим на него людям, он боялся, что тренеры потребуют с него больше, чем заплатили сами.
В принципе люди имеют привычку обвинять других в том, что они сделали бы сами. Бесчестье начинается с самих себя.
Когда-то он обвинил меня в том, что я взял взятку у букмекера и проиграл на его лошади в скачках с препятствиями. Я очень вежливо сказал ему, что никогда впредь не буду выступать на его лошадях. Неделю спустя он, как ни в чем не бывало, предложил мне огромный аванс при условии, что я соглашусь скакать на его лошадях в скачках с препятствиями весь следующий сезон. В конце концов мы пришли к общему знаменателю: я перестал обращать внимание на его вопли, а он дарил мне роскошные подарки, если я выигрывал. Наши нынешние отношения были весьма сдержанными.
Я мельком взглянул на часы и переключился на Изабель, которая принимала заказы по воскресеньям, если мне было некогда. Затем я занялся такими мирными делами, как одевание, уборка и тому подобное... Я также сходил в сад, чтобы нарвать цветов. Последнее явилось результатом понукания моих отсутствующих сестры и брата, полагавших, что следует время от времени возлагать цветы на могилы усопших родителей. Так уж получилось, что я, младший в семье, унаследовал родительский дом, жил недалеко от кладбища, и они считали, что именно я должен рвать цветы и носить их на м