Краем глаза Виктор заметил, что лицо Джинджер озарилось надеждой.
Виктор открыл рот.
– Пятнадцать долларов, – последовал ответ.
Но голос был не его.
Виктор закрыл рот.
– Что-что? – спокойно переспросил Достабль.
Виктор открыл рот.
– Пятнадцать долларов. С возможностью пересмотра условий через неделю. Пятнадцать долларов – и никакого торга.
Виктор закрыл рот. Взгляд его рассеянно блуждал.
Достабль поводил пальцем у себя под носом, с минуту подумал. И передумал.
– Мне это нравится, – признал он. – Круто берешь. Ладно. Три доллара.
– Пятнадцать.
– Хорошо, пять, но на этом все. Сам знаешь, парень, тут тысяча человек, которые только и ждут…
– Две тысячи человек, господин Достабль.
Достабль бросил взгляд на Детрита – тот с головой погрузился в грезы о прекрасной Рубине, – а потом, сощурившись, взглянул на Джинджер.
– Ладно. Договорились, – сказал он. – Десять. Только потому, что ты мне нравишься. Но себя я без ножа режу.
– Идет.
Достабль протянул руку. Виктор посмотрел на свои пальцы так, словно видел их впервые, и подал ладонь Достаблю.
– Ну а теперь пошли, – велел Достабль. – Уйму дел надо успеть переделать.
Он развернулся и пустился вниз по склону, быстро петляя между деревьями. Виктор и Джинджер послушно следовали за ним, едва живые от перенесенного потрясения.
– Ты спятил? – шипела Джинджер. – Зачем ты столько тянул?! Мы вообще могли ни с чем остаться!
– Я ничего не говорил, – пролепетал Виктор. – Я думал – это ты…
– Я?
Тут они взглянули друг другу в глаза.
И одновременно посмотрели вниз.
– Гав, гав, – сказал Чудо-Пес Гаспод.
Достабль обернулся.
– Кто это там? – спросил он.
– А-а! Это… Да так, ничего особенного, просто песика здесь нашли, – поспешно сказал Виктор. – Его зовут Гаспод, ну, в честь знаменитого Гаспода.
– Он наверняка и фокусы умеет показывать, – злорадно сообщила Джинджер.
– Умная псина? – Достабль наклонился и потрепал продолговатую голову Гаспода.
– Гр, гр.
– Поразительные штуки умеет делать, – сказал Виктор.
– Поразительные, – как эхо повторила Джинджер.
– Ну и урод, однако, – заключил Достабль.
Он вперил в Гаспода долгий, пронзительный взгляд, но с равным успехом он мог соревноваться с многоножкой, кто пнет больше задниц. Гаспод даже зеркало мог пересмотреть.
Казалось, Достабль что-то обдумывает.
– Вот что… завтра утром захватите-ка его с собой. Зритель любит посмеяться.
– О, зритель просто обхохочется, – пообещал Виктор. – Помрет со смеху.
– За это я с тобой еще рассчитаюсь, – послышался тихий голос за спиной Виктора, когда они снова двинулись по склону холма. – Кстати, с тебя доллар.
– За что?
– Агентские комиссионные.
Над Голывудом сияли звезды – раскаленные до миллионов градусов, чудовищных размеров шары водорода. Раскаленные до такой степени, что даже не могли толком гореть. Незадолго до своей погибели многие из них раздувались пуще прежнего, а затем съеживались в крохотных угрюмых лилипутов, воспоминаниями о которых тешат себя лишь сентиментальные астрономы. Пока же они сияли, являя пример неподвластных алхимикам метаморфоз, и превращали самые обыденные элементы в чистейший свет.
Над Анк-Морпорком тем временем не переставая шел дождь.
Старшие волшебники толпились вокруг глиняной вазы, по строжайшему приказу Чудакулли вновь выставленной в коридор.
– Я помню Риктора, – сказал декан. – Тощий такой, кожа да кости. Ум несколько односторонний. Но могучий, могучий…
– Хе-хе. А я помню его мышиный счетчик, – подал голос из своего ветхого кресла на колесах Ветром Сдумс. – Который мышей считал.
– Сам по себе горшок весьма… – начал казначей, но тут же спросил: – То есть как – мышей? Они что, подавались внутрь на ременной ленте?
– О нет. Его просто заводили, а он стоял себе, жужжал и пересчитывал всех мышей в здании, м-м… А на колесиках, которые вертелись, были написаны цифры.
– И зачем все это?
– М-м? Наверное, ему просто хотелось сосчитать всех мышей в Университете.
Казначей пожал плечами.
– Между прочим, – сказал он, разглядывая устройство с близкого расстояния, – этот горшок – довольно древняя ваза эпохи династии Мин.
И предусмотрительно замолчал.
– Почему именно Мин? – как и предполагалось, спросил аркканцлер.
Казначей стукнул по стенке горшка. «Мин-н-н», – отозвался тот.
– И что, все эти вазы Мин плюются в людей свинцовыми шариками? – спросил Чудакулли.
– Нет, мэтр. Риктор использовал ее, чтобы поместить туда… некий механизм. Хотя нам еще предстоит узнать, что это за механизм и как он действует…
…Уамм…
– Берегитесь. Он качается, – предупредил декан.
…Уамм… уамм…
Волшебники крайне беспомощно озирались.
– Что происходит? Что происходит? – выкликал Ветром Сдумс. – Почему никто, м-м, не скажет мне, что здесь происходит?!
…Уамм… уамм…
– Бежим! – предложил декан.
– Куда? – испуганно спросил казначей.
…УаммУАММ…
– Я старый человек, и я требую, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что…
Молчание.
– Ложись! – рявкнул аркканцлер.
Плюм.
От колонны у него за спиной отскочил осколок.
Он поднял голову:
– Клянусь богами, чуть-чуть не по…
Плюм.
Второй шарик сбил с его головы шляпу. Дрожащие волшебники снова прижались к каменным плитам. Спустя несколько минут раздался приглушенный голос декана:
– Как думаете – кончилось?
Аркканцлер поднял голову. Его лицо, всегда красное, сейчас поистине пылало.
– Казначей!
– Мэтр?
– Учитесь! Вот это и называется – меткость!
Виктор повернулся на бок.
– Шслчилсь, – невнятно пробормотал он.
– Шесть час. у., как сказал господин Достабль, проснись и пой, – сообщил Детрит, сгребая одной рукой одеяла и простыни и стаскивая их на пол.
– Шесть часов? Да ведь это еще ночь! – простонал Виктор.
– Господин Достабль сказал, день будет долгий! – пояснил тролль. – Господин Достабль сказал, ты должен быть на площадке в половине седьмого. Он сказал, ты выполняешь.
Виктор натянул брюки.
– Надеюсь, про завтрак он тоже сказал? – саркастически спросил он.
– Сказал, сказал. Господин Достабль устраивает доставку еды, так и сказал.
Из-под кровати донеслось сиплое пыхтение, и из облака вековой пыли показался Гаспод, тут же приступивший к утреннему почесанию.
– Что… – начал было он, но, увидев тролля, быстро поправился: – Гав, гав.
– А. Песик. Люблю песиков, – сообщил Детрит.
– Гав.
– Больше всего сырыми, – уточнил тролль.
Он, однако, не сумел придать своему голосу должную степень злонамеренности. Перед его мысленным взором плавно колебался образ Рубины в боа из перьев и трех акрах красного бархата.
Гаспод яростно почесал ухо.
– Гав, – сказал он негромко. – Это был угрожающий гав, – добавил он, когда Детрит вышел.
Ко времени появления Виктора склон холма уже кишел людьми. Были расставлены несколько палаток. Кто-то держал за повод верблюда.
В клетках, помещенных в тени терновника, верещали демоны.
В центре этой сутолоки спорили Достабль и Зильберкит. Достабль обнимал Зильберкита за плечи.
– Грозный знак, – сказал голос на уровне колена Виктора. – Бывалый жулик собирается облапошить доверчивого простофилю.
– Это же будет для тебя гигантский скачок вперед, Том! – убеждал Достабль. – Ты подумай, есть ли в Голывуде еще люди, которые могут назваться Вице-президентом по Административным Делам?!
– Да, но ведь это моя компания! – возопил Зильберкит.
– Конечно, а как же иначе! – подхватил Достабль. – А что, по-твоему, означает звание вице-президента по административным делам?!
– А что оно означает?
– Слушай, я тебе когда-нибудь врал?
Зильберкит наморщил лоб.
– Ну, – сказал он, – вчера ты сказал, что…
– Я выражаюсь фигурально, – быстро добавил Достабль.
– А-а. Ну, вообще-то… Фигурально? Пожалуй, нет…
– Ага! Вот видишь? Так, где этот художник? – Достабль отвернулся от Зильберкита, словно выключил его.
К нему на всех парах устремился человек с папкой под мышкой.
– Да, господин Достабль?
Себя-Режу вытащил из кармана клочок бумаги.
– Мне нужно, чтобы афиши были готовы сегодня к вечеру, понятно? – предупредил он. – Вот. Это название клика.
– «Смерть в среде бархан», – прочел художник и недоуменно наморщил лоб. Его образование явно превосходило потребности Голывуда. – Барханы – это не племя! – крикнул он вслед.
Но Достабль уже не слушал его. Он надвигался на Виктора.
– Виктор! – воскликнул он. – Малыш!
– Крепко его прихватило, – хладнокровно заметил Гаспод. – Крепче всех, я думаю.
– Что прихватило? Как ты определил? – шепотом спросил Виктор.
– По мелким признакам, которые ты не способен распознать, – ответил Гаспод. – А также по тому, что он ведет себя как последний кретин.
– Рад тебя видеть! – ликовал Достабль, маниакально поблескивая глазками.
Он обхватил Виктора за плечи и отчасти повел, отчасти поволок его в палатку.
– Мы сделаем потрясающую картинку! – сказал он.
– А, очень хорошо… – беспомощно отозвался Виктор.
– Ты играешь предводителя разбойников, – продолжал Достабль. – Но он, вообще-то, замечательный парень, женщины в нем души не чают, ну, сам понимаешь, все такое, и вот ваша шайка устраивает набег на селение, ты похищаешь девушку-рабыню, но тут ты вдруг посмотрел ей в глаза, и между вами что-то возникло, а потом другой набег, сотни людей на слонах вываливают…
– На верблюдах, – сказал тощий юнец за спиной у Достабля. – Видишь – это верблюд.
– Я заказывал слонов.
– А получил верблюдов.
– Слоны, верблюды – какая разница? – махнул рукой Достабль. – Важно, чтобы было экзотично, понятно? И…
– Он у нас только один, – сказал юнец.
– Кто один?