– Господин Достабль велел, чтобы никто никуда не уходил, – сообщил тот. – Всем оставаться здесь, пока господин Достабль не скажет иначе.
– Ты редкостная заноза, ты это знаешь? – спросил у него Виктор. Детрит сверкнул ему широкой драгоценной ухмылкой[12].
– Господин Достабль обещал сделать меня вице-президентом, – гордо поведал он.
– По каким делам? – уточнил Виктор.
– По делам вице-президентов, – ответил Детрит.
Чудо-Пес Гаспод тихо заворчал. Верблюд, до этого лениво пялившийся на небо, бочком подобрался к Детриту и неожиданно лягнул его в поясницу. Тролль завопил. Гаспод с довольным и невинным видом оглядел окружающий мир.
– Пойдем, – мрачно сказал Виктор. – Пока он не нашел, чем стукнуть верблюда.
Они уселись в теньке за палаткой.
– Я хочу, чтобы ты себе уяснил, – холодно проговорила Джинджер, – что я ни разу в жизни не пыталась выглядеть томной.
– А стоило бы попробовать, – рассеянно отозвался Виктор.
– Что?
– Извини. Послушай, что-то заставило нас вести себя вот так. Я понятия не имею, как обращаться с мечом. Я всегда им просто размахивал. А ты что почувствовала?
– Знаешь, как чувствуешь себя, когда слышишь, что кто-то что-то сказал, и понимаешь, что витала в облаках?
– Как будто твоя жизнь истаяла, а ее место заняло что-то другое.
Они молча обдумали это.
– Ты думаешь, это как-то связано с Голывудом? – спросила Джинджер.
Виктор кивнул. И вдруг кинулся вбок и приземлился на Гаспода, который внимательно за ними наблюдал.
– Тяв, – сказал Гаспод.
– А теперь слушай, – прошипел ему на ухо Виктор. – Хватит этих твоих намеков. Говори, что ты такое в нас заметил? А то отдам тебя Детриту. С гор-чицей.
Песик заизвивался в его хватке.
– А может, мы наденем на тебя намордник, – присоединилась Джинджер.
– Я не опасный! – взвыл Гаспод, царапая лапами песок.
– Как по мне, говорящая собака – это очень опасно, – сказал Виктор.
– Чудовищно опасно, – подтвердила Джин-джер. – Никогда не знаешь, что она может сказать.
– Вот видите? Вот видите? – тоскливо проговорил Гаспод. – Я ведь знал, что ничего хорошего не выйдет, если я признаю, что умею говорить. С собакой такого происходить не должно.
– Но произойдет, – пообещал Виктор.
– Ну ладно. Ладно. Много пользы это вам принесет, – пробубнил Гаспод.
Виктор ослабил хватку. Песик сел и отряхнулся от песка.
– Вам все равно не понять, – проворчал он. – Другая собака поняла бы, а вам не понять. Это видовой опыт, ясно? Как поцелуи. Вы вот знаете, что это такое, а я – нет. Это не собачий опыт. – Он заметил предостережение в глазах Виктора и продолжил: – Дело в том, что вы выглядите так, будто принадлежите этому месту. – Гаспод внимательно посмотрел на них. – Видите? Видите? – продолжил он. – Говорю же, вам не понять. Дело… дело в территориальности, ясно? Вы по всем признакам находитесь ровно там, где и должны. Почти все здесь чужаки, а вы – нет. Э‑э. Ну, вы замечали, наверное, что некоторые собаки лают на вас, когда вы приходите в новое место? Это не только запах виноват, у нас еще есть фантастическое чувство уместности. Знаете, как некоторым людям неуютно становится, если они видят, что картина повешена криво? Вот это то же самое, только хуже. Как будто вы сейчас должны находиться здесь, и больше нигде.
Гаспод снова посмотрел на них и старательно почесал ухо.
– Да какого черта, – пробормотал он. – Вот в чем беда: я могу объяснить это по-собачьи, но слушаете-то вы по-человечьи.
– Звучит словно какая-то мистика, – сказала Джинджер.
– Ты что-то говорил про мои глаза, – напомнил Виктор.
– Ну да. А ты на них смотрел?
Гаспод кивнул Джинджер:
– И ты тоже, дамочка.
– Не говори ерунды, – сказал Виктор. – Как мы можем посмотреть на собственные глаза?
Гаспод пожал плечами.
– Ну посмотрите друг на друга, – предложил он.
Они автоматически повернулись друг к другу.
Наступила долгая пауза. Гаспод воспользовался ею, чтобы шумно помочиться на колышек палатки.
В конце концов Виктор сказал:
– Ух ты.
– У меня тоже? – спросила Джинджер.
– Да. Это разве не больно?
– У себя спроси.
– Вот видите, – сказал Гаспод. – И к Достаблю приглядитесь, когда увидите его в следующий раз. По-настоящему приглядитесь, я имею в виду.
Виктор потер заслезившиеся глаза.
– Кажется, будто Голывуд призвал нас сюда, и что-то с нами сделал, и… и…
– …заклеймил нас, – с горечью закончила Джин-джер. – Вот что он сделал.
– На самом деле это, гм, выглядит довольно привлекательно, – галантно сказал Виктор. – Придает им этакий блеск.
На песок упала чья-то тень.
– Ах вот вы где, – сказал Достабль. Он положил руки на плечи поднявшихся Виктора и Джинджер в подобии объятия. – Вы, молодежь, вечно куда-то вместе убегаете, – лукаво заметил он. – И это хорошо для дела. Хорошо для дела. Очень романтично. Но нам нужно рисовать клик, у меня тут куча людей простаивает без толку, вас дожидаясь, так что давайте-ка сделаем это.
– Видите, о чем я? – очень тихо прошептал Гаспод.
Если знаешь, что ищешь, пропустить это было невозможно.
В серединке обоих глаз Достабля сияло по крошечной золотой звездочке.
В самом сердце великого темного континента Клатч воздух был тяжел и полон обещанием грядущего сезона дождей.
Из тростников у медленной бурой реки доносилось кваканье лягушек-быков[13]. На илистых отмелях нежились крокодилы.
Природа затаила дыхание.
Из голубятни Ажурала Н’Коута, скотовода, донеслось громкое воркование. Он прервал свою дрему на веранде и пошел посмотреть, в чем дело.
Несколько облезлых, продававшихся за бесценок ахтилоп Согну, что зевали и толпились на жаре, испуганно подняли головы, когда Н’Коут одним махом перескочил ступеньки веранды и рванул в их сторону.
Он обогнул загон для зебр и подбежал к своему помощнику М’Бу, который мирно вычищал страусиный помет.
– Сколько… – Н’Коут осекся и запыхтел.
М’Бу, которому было двенадцать, отбросил лопату и похлопал его по спине.
– Сколько… – совершил еще одну попытку Н’Коут.
– Снова перетрудились, шеф? – заботливо спросил М’Бу.
– Сколько у нас слонов?
– Я только что за ними убирал, – сказал М’Бу. – У нас их три.
– Уверен?
– Да, шеф, – спокойно ответил М’Бу. – Со слонами ошибиться трудно.
Ажурал уселся в красной пыли и поспешно начал выводить палочкой цифры.
– У старика Мулуккая наверняка найдется полдюжины, – бормотал он. – А у Тазикеля всегда есть десятка два, а у жителей дельты обычно…
– Кому-то нужны слоны, шеф?
– …пятнадцать голов, он сам мне говорил, и лесорубы, наверное, могут задешево продать мне партию – ну, скажем, дюжины две…
– Кому-то нужно много слонов, шеф?
– …говорил, что видел стадо по дороге в Т’Этсе, тут никаких проблем не будет, а есть еще всякие долины возле…
М’Бу привалился к ограде и стал ждать.
– Где-то две сотни плюс-минус десять слонов, – заключил Ажурал, отбрасывая палочку. – И близко не хватит.
– Не бывает плюс-минус десяти слонов, шеф, – твердо заявил М’Бу. Он знал, что пересчет слонов – наука точная. Это в количестве жен запутаться можно, но только не в слонах. Слон либо есть, либо его нет.
– Нашему агенту в Клатче пришел заказ, – Ажурал сглотнул, – на тысячу слонов. Тысячу! Немедленно! С оплатой по доставке!
Ажурал уронил письмо на землю.
– Заказ из Анк-Морпорка, – с тоской проговорил он. И вздохнул. – А как было бы здорово.
М’Бу почесал голову и взглянул на собиравшиеся над горой Ф’тванги тяжелые тучи. Вскоре пересохший вельд загрохочет под ударами дождя.
Потом он наклонился и поднял палочку.
– Ты что делаешь? – спросил Ажурал.
– Карту рисую, шеф, – ответил М’Бу.
Ажурал покачал головой:
– Без толку, парень. До Анка тысячи три, что ли, миль. Я чересчур размечтался. Слишком много миль, слишком мало слонов.
– Мы можем двинуться через равнины, шеф, – предложил М’Бу. – На равнинах слонов много. Послать вперед гонцов. По пути мы без проблем наберем кучу голов. Равнина просто кишит чертовыми слонами.
– Нет, нам придется идти в обход, через побережье, – возразил скотовод, проводя в песке длинную извилистую линию. – Потому что здесь, – он постучал по сухой земле, – и вот здесь, – он снова постучал, устроив легкое сотрясение мозга выглянувшей наружу саранче, которая оптимистично приняла первый стук за начало дождя, – джунгли. А в джунглях дороги нет.
М’Бу отобрал у него палочку и прочертил сквозь джунгли прямую линию.
– Там, куда отправляется тысяча слонов, им дороги не нужны, шеф.
Ажурал задумался. Потом взял палочку и нарисовал рядом с джунглями ряд зазубрин.
– Но вот здесь находятся Горы Солнца, – сказал он. – Они очень высокие. Там множество глубоких ущелий. И ни одного моста.
М’Бу принял палочку, указал ею на джунгли и ухмыльнулся.
– Я знаю, где недавно было выкорчевано очень много первосортных деревьев, шеф, – сказал он.
– Да? Ну ладно, парень, но ведь нам нужно как-то затащить их в горы.
– Так уж получилось, шеф, что в ту сторону направляется тысяча могучих слонов.
М’Бу снова ухмыльнулся. В его племени было принято затачивать зубы до игольной остроты[14]. Он вернул палочку.
У Ажурала медленно отвисла челюсть.
– Клянусь семью лунами Назрима, – выдохнул он. – А ведь у нас может получиться. Это же всего тринадцать или четырнадцать сотен миль. А то и меньше. Да. У нас и правда может получиться.
– Вот именно, шеф.
– Ты знаешь, я всегда мечтал совершить в своей жизни что-то грандиозное. Что-то настоящее, – проговорил Ажурал. – А то ведь тут страуса продашь, там жирафа… разве тебя за такое запомнят… – Он устремил взгляд на сиренево‑серый горизонт. – У нас же получится, да? – спросил он.