.
Детрит почесал голову.
– Енто зачем? – спросил он.
На мгновение Рубина запаниковала. Она тоже никак не могла сообразить, что такого важного в дарении несъедобных растений, но признаваться в этом не собиралась.
– Странно, что ты этого не знаешь, – едко сказала она.
Сарказм прошел мимо Детрита. Как и большинство вещей.
– Понял, – сказал он. И добавил: – Я не такой бескультурный, как ты думаешь. Я очень современный. Вот увидишь.
Воздух полнился стуком молотков. Здания распространялись от безымянной главной улицы, захватывая дюны. В Голывуде у земли хозяев не было; если она была пустой – ты на ней строил.
У Достабля было теперь два офиса. В одном он сам орал на людей, а в другом, побольше, снаружи, люди орали друг на друга. Солл орал на рукояторов. Рукояторы орали на алхимиков. Бесы шлялись по любой плоской поверхности, тонули в кофейных чашках и орали друг на друга. Два экспериментальных зеленых попугая орали сами на себя. Люди, одетые в странные костюмы, забредали внутрь и орали просто так. Сильверфиш орал, потому что никак не мог взять в толк, отчего его стол перетащили во внешний офис, хотя студия принадлежит ему.
У двери во внутренний офис невозмутимо сидел Гаспод. За последние пять минут ему отвесили один несильный пинок, подкинули одну размокшую печеньку и один раз потрепали его по голове. По собачьему разумению, счет был в его пользу.
Он пытался подслушивать все разговоры сразу. Это было весьма познавательно. Например, кое-кто из приходивших и оравших людей приносил с собой мешочки денег…
– Что ты сказал?
Этот вопль донесся из внутреннего офиса. Гаспод поднял другое ухо.
– Мне, э‑э, нужен отгул, господин Достабль, – сказал Виктор.
– Отгул? Ты не желаешь работать?
– Всего на день, господин Достабль.
– Ты ведь не думаешь, что я стану платить людям за то, что они берут отгулы? Я деньги из воздуха доставать не умею, знаешь ли. У нас и прибыли-то никакой нет. Может, еще и арбалет мне к виску приставишь?
Гаспод перевел взгляд на мешочки, лежавшие перед Соллом, который яростно пересчитывал кучки монет. И цинично приподнял бровь.
В офисе было тихо. «О нет, – подумал Гаспод. – Молодой болван забывает свои реплики».
– Мне не нужны деньги, господин Достабль.
Гаспод расслабился.
– Тебе не нужны деньги?
– Нет, господин Достабль.
– Но работа-то тебе, наверное, будет нужна, когда вернешься? – саркастически поинтересовался Достабль.
Гаспод напрягся. Он долго дрессировал Виктора.
– Ну да, господин Достабль. Но я подумывал узнать, что мне может предложить «Союзалхимик».
Раздался звук, очень сильно напоминавший грохот ударившейся о стену спинки стула. Гаспод злорадно ухмыльнулся.
На стол перед Соллом бросили еще один мешочек с деньгами.
– «Союзалхимик»!
– Похоже, у них наметился большой прогресс в плане звуковых кликов, господин Достабль, – скромно сказал Виктор.
– Да они же любители! И мошенники!
Гаспод насупился. Дальше он Виктора натаскать не успел.
– Ну так это и хорошо, господин Достабль!
– В каком это смысле?
– Ну, было бы ужасно, если бы они оказались мошенниками, да еще и профессионалами.
Гаспод кивнул. Молодец. Молодец.
Послышался стук шагов, поспешно огибавших стол. Когда Достабль заговорил снова, в его голосе можно было пробурить скважину и продавать добытое по десять долларов за баррель.
– Виктор! Вик! Я же тебе был как родной дядя!
«Ну да, – подумал Гаспод. – Он тут много кому как родной дядя. Потому что тут работают сплошь его племянники».
Он перестал слушать, отчасти потому, что отгул Виктору был уже гарантирован, и даже оплачиваемый, но главным образом из-за того, что в комнату ввели другого пса.
Большого и лоснящегося. С шерстью блестящей, как мед.
Гаспод опознал в нем чистокровную овцепикскую гончую. Пес уселся рядом с ним – как будто рядом с угольной баржой пришвартовалась восхитительно стильная гоночная яхта.
Он услышал, как Солл спросил:
– Так это, значит, дядюшкина новая затея, да? Ну и как его зовут?
– Лэдди, – ответил дрессировщик.
– И сколько мы за него отдали?
– Шестьдесят долларов.
– За пса? Не тем мы занимаемся.
– Заводчик говорит, он всякие разные трюки выделывать может. Умненький-разумненький, говорит. Как раз то, что нужно господину Достаблю.
– Ну ладно, привяжи его вон там. А если вторая псина драку затеет, вышвырни ее.
Гаспод устремил на Солла долгий многозначительный взгляд. А потом, когда от них отвлеклись, придвинулся поближе к новичку, оглядел его с лап до головы и тихонько заговорил уголком пасти.
– Ты тут зачем? – спросил он.
Пес уставился на него с полным изящества недоумением.
– С хозяином приехал или как? – продолжил Гаспод.
Пес тихо заскулил.
Гаспод перешел на упрощенный собачий, представлявший собой смесь повизгиваний и фырканья.
– Эй? – спросил он. – Есть кто дома?
Пес неуверенно застучал хвостом.
– Кормят здесь паршиво, – сообщил Гаспод.
Пес поднял свою крайне породистую морду.
– Куда я попал? – спросил он.
– Это Голывуд, – дружелюбно ответил Гаспод. – Меня Гаспод зовут. В честь знаменитого Гаспода. Если что хочешь узнать, только…
– Сколько много двуногих. Ы‑ы‑ы… Куда я попал?
Гаспод уставился на него.
В этот момент открылась дверь в офис Достабля. Появилась сигара, а на конце ее – кашляющий Виктор.
– Отлично, отлично, – говорил вышедший следом Достабль. – Я так и знал, что мы все утрясем. Ты, парень, не трать сигару зря. Они по доллару за коробку стоят. О, я смотрю, ты свою собачонку привел.
– Гав, – раздраженно сказал Гаспод.
Второй пес коротко тявкнул и выпрямился, каждой шерстинкой излучая покорную готовность.
– А, – сказал Достабль, – а вот и наш чудо-пес.
Гасподово подобие хвоста дернулось раз, другой.
А потом на него обрушилось осознание.
Он взглянул на крупного пса, открыл рот, чтобы заговорить, но вовремя спохватился и успел вместо этого выдать:
– Тяв?
– Это я той ночью придумал, когда твоего пса первый раз увидел, – поведал Достабль. – Мне в голову пришло: люди ведь любят животных. Я вот люблю собак. Собака – хороший образ. Жизни спасает, лучший друг Человека и прочая петрушка.
Виктор взглянул на разъяренную морду Гаспода.
– Гаспод очень умный, – сказал он.
– О, не сомневаюсь, что ты в это веришь, – сказал Достабль. – Но ты просто сравни их. С одной стороны – вот этот яркий, проворный, красивый зверь, а с другой – твой пыльный катышек с похмельем. Сразу ясно, кто победитель, верно?
«Чудо-пес» порывисто гавкнул:
– Куда я попал? Лэдди – хороший мальчик!
Гаспод закатил глаза.
– Видишь, о чем я? – спросил Достабль. – Подобрать ему правильное имя, чуток натаскать – и у нас на руках породистая звезда. – Он снова похлопал Виктора по спине. – Рад был встрече, рад был встрече, заглядывай когда угодно, только не слишком часто, давай как-нибудь перекусим вместе, а теперь выметайся. Солл!
– Иду, дядя.
Виктор неожиданно остался в одиночестве, если не считать собак и всех остальных людей в комнате. Он вытащил изо рта сигару, плюнул на зажженный кончик и осторожно спрятал ее за горшок с цветком.
– У нас на руках породистая балда, – донесся снизу тихий убийственный голос.
– Чего он сказал? Куда я попал?
– На меня не смотри, – сказал Виктор. – Я тут ни при чем.
– Да ты только взгляни на него! Ну полный же кретин, разве нет? – процедил Гаспод.
– Лэдди – хороший мальчик!
– Пойдем, – сказал Виктор. – Мне через пять минут нужно быть на рисовальной площадке.
Гаспод потащился за ним, что-то бормоча себе под облезлый нос. Время от времени до Виктора доносилось «коврик старый» и «лучший друг Человека» и «чудо-пес, так его перетак». В конце концов он не вытерпел.
– Ты просто завидуешь, – сказал он.
– Кому, щенку-переростку с коэффициентом интеллекта меньше десятка? – съязвил Гаспод.
– А еще с блестящей шерстью, холодным носом и родословной длиной с твою ру… с мою руку, – добавил Виктор.
– Родословной? Родословной? Да что такое эта родословная? Это же просто размножение. У меня тоже отец был, знаешь ли. И два деда. И целых четыре прадеда. И многие из них вообще были одним и тем же псом. Так что не надо тут говорить, что у меня нет родословной, – сказал Гасод.
Он остановился, чтобы задрать лапу у одного из столбиков, на которых висел новенький знак «Студия движущихся картинок “Век Летучей Мыши”».
Это была еще одна из тех вещей, что озадачили Томаса Сильверфиша. Тем утром он пришел на работу и увидел, что нарисованная вручную вывеска «Интересной и Познавательной Синематографии» исчезла, сменившись этим огромным знаком. Он как раз сидел в офисе, схватившись за голову, и пытался убедить себя, что это была его идея.
– Это меня призвал Голывуд, – бубнил полным жалости к себе голосом Гаспод. – Я сюда притащился, а они выбрали этого здорового волосатого обалдуя. Он небось и работать будет за миску мяса в день.
– Слушай, а может быть, Голывуд тебя призвал не для того, чтобы ты был чудо-псом, – предположил Виктор. – Может, у него на тебя другие планы.
«Бред какой-то, – подумалось ему. – Почему мы так о нем говорим? У места не может быть разума. Оно не может кого-то призвать… ну, если не считать таких вещей, как тоска по дому. Но ведь нельзя тосковать по месту, в котором ты ни разу не был, – это просто нелогично. А сюда люди не заглядывали уже несколько тысяч лет».
Гаспод обнюхал стену.
– Ты Достаблю все сказал, что я тебе велел? – осведомился он.
– Да. Он очень встревожился, когда я упомянул «Союзалхимик».
Гаспод усмехнулся:
– А мои слова про то, что устный договор не стоит бумаги, на которой напечатан, ты передал?