– Ты это уже говорил, – напомнил Солл. – Раз пять за утро, не меньше.
На одном из сидений сгорбилась Джинджер; внизу лежал Лэдди. Виктор пододвинулся к ней.
– Ты поспать-то смогла? – прошептал он.
– Час или два, кажется, – ответила она. – Ничего не было. Никаких снов, ничего.
Виктор расслабился.
– Значит, все и правда закончилось, – сказал он. – Я не был уверен.
– А туман? – требовательно сказала она.
– Прости, что? – виновато переспросил Виктор.
– Откуда взялся туман?
– Ну, – сказал Виктор, – насколько я понимаю, когда холодный воздух соприкоснулся с теплой землей, вода…
– Ты знаешь, о чем я! Это не обычный туман! Он… как-то странно клубится, – неуверенно закончила она. А потом добавила: – И в нем почти слышны голоса.
– Не бывает почти слышных голосов, – возразил Виктор, надеясь, что его собственный рациональный ум этому поверит. – Ты их либо слышишь, либо нет. Послушай, мы оба просто устали. Вот и все. Мы тяжело работали и, гм, мало спали – неудивительно, что нам кажется, будто мы почти слышим или видим что-то странное.
– Ах, так, значит, ты почти видишь что-то странное? – торжествующе спросила Джинджер. – И нечего говорить со мной таким спокойным и разумным тоном, – добавила она. – Ненавижу, когда со мной говорят спокойным и разумным тоном.
– Надеюсь, вы, голубки, тут не разругались?
Виктор с Джинджер напряглись. Достабль уселся на противоположное сиденье и ободряюще осклабился. Следом за ним в карету залез Солл. Кучер захлопнул дверь.
– На полпути остановимся пообедать, – сообщил Достабль, когда карета покатила вперед. Он осекся и подозрительно принюхался.
– А чем это так воняет? – спросил он.
– Боюсь, мой песик забрался под твое сиденье, – сказал Виктор.
– Он что, болеет? – спросил Достабль.
– Боюсь, он всегда так пахнет.
– А тебе не приходило в голову, что неплохо было бы его помыть?
– А тебе не приходило в голову, что неплохо было бы, если бы тебе откусили ноги? – еле слышно пробормотал кто-то.
А тем временем над Голывудом сгущался туман…
Афиши «Сдутых шквалом» висели по всему Анк-Морпорку уже несколько дней, и народ сгорал от нетерпения.
На этот раз афиши добрались даже до Незримого Университета. Одну из них Библиотекарь повесил на стену зловонного, заваленного книгами гнезда, которое он называл домом[23], а еще несколько тайком переходило из рук в руки среди волшебников.
Художник создал шедевр. На фоне пылающего города Виктор держал на руках Джинджер, демонстрировавшую почти все, что у нее было, и довольно много того, чего у нее, строго говоря, не было.
Это произвело на волшебников именно тот эффект, на который и надеялся Достабль. В Необщем зале афишу передавали из одних трясущихся рук в другие, как будто она могла взорваться.
– А у этой девушки есть То, Что Надо, – сказал заведующий кафедрой беспредметных изысканий. Он был из числа самых толстых волшебников, и изрядно напоминал кресло, в котором сидел. Казалось, что бока его вот-вот лопнут и наружу полезет конский волос. При виде его люди испытывали сильнейшее желание пошарить в складках на предмет затерявшейся мелочи.
– А что тебе от нее надо? – спросил другой волшебник.
– О, ну ты же и сам понимаешь. То, Что Надо. Пыдыщ. Старое доброе э‑ге-гей.
Волшебники не сводили с него вежливых и выжидающих взглядов, как будто им вот-вот должны были объяснить соль шутки.
– Боги, неужели я должен все разжевывать? – воскликнул он.
– Он говорит о сексуальном магнетизме, – радостно объяснил профессор современного руносложения. – О распутной притягательности мягчайших персей, и необъятных волнующих бедер, и запретных плодах желания, которые…
Парочка волшебников осторожно отодвинула свои кресла подальше от него.
– Ах, о сексе, – сказал декан пентаклей, пре-рвав профессора современного руносложения посреди вздоха. – Слишком много его везде стало, вот что я вам скажу.
– Ну не знаю, – возразил профессор современного руносложения. Взгляд у него был томящийся.
Шумиха пробудила Ветром Сдумса, дремавшего в своем кресле у огня. В камине Необщего зала всегда ярилось пламя, хоть зимой, хоть летом.
– Чего-чего? – спросил Ветром Сдумс.
Декан склонился к его уху.
– Я говорил, – сказал он во весь голос, – что, когда мы были молоды, мы вообще не знали, что значит слово «секс».
– Это правда. Чистейшая правда, – подтвердил Сдумс. Он задумчиво посмотрел в огонь. – А кстати, мм, ты не помнишь, мы это в итоге выяснили?
На мгновение в зале воцарилась тишина.
– Говорите что хотите, а фигура у нее такая, какая и должна быть у юной девушки, – воинственно заявил профессор современного руносложения.
– Такой фигуры и на нескольких девушек хватит, – съязвил декан.
Ветром Сдумс с трудом сфокусировался на афише.
– А что это за юноша такой? – спросил он.
– Какой еще юноша? – спросили хором сразу несколько волшебников.
– Который посреди картинки стоит, – объяснил Сдумс. – И девушку на руках держит.
Волшебники пригляделись.
– Ах, этот, – пренебрежительно протянул заведующий кафедрой.
– Сдается мне, я его, мм, где-то уже видел, – сказал Сдумс.
– Дражайший мой Сдумс, я искренне надеюсь, что ты не посещаешь тайком движущиеся картинки, – провозгласил декан, ухмыляясь остальным. – Ты же знаешь, что приобщаться к забавам простонародья – это ниже достоинства волшебника. Аркканцлер был бы нами очень недоволен.
– Чего-чего? – Сдумс приставил ладонь к уху.
– Хотя теперь, когда ты об этом упомянул, мне он тоже почему-то кажется знакомым, – добавил декан, изучая афишу.
Профессор современного руносложения склонил голову набок.
– Так это же юный Виктор, разве нет? – сказал он.
– Ась? – спросил Ветром Сдумс.
– А знаешь, ты можешь быть прав, – сказал заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – У него были такие же худосочные усики.
– У кого? – спросил Сдумс.
– Но он ведь был студентом. Он мог бы стать волшебником, – поразился декан. – С чего ему куда-то удирать, чтобы тискать юных дамочек?
– Его и правда зовут Виктор, но это не наш Виктор. Тут написано, что его зовут Виктор Мараскино, – сообщил заведующий кафедрой.
– Ой, да это же просто псевдоним для кликов, – легкомысленно cказал профессор современного руносложения. – У них у всех такие странные имена. Делорес Де Грех, и Бланш Истома, и Скала Пикк, и тому подобное… – Тут он осознал, что на него осуждающе смотрят. – По крайней мере, мне так рассказывали, – неубедительно добавил он. – Наш привратник. Он почти каждый вечер ходит клики смотреть.
– О чем вы там трещите? – вопросил Сдумс, размахивая в воздухе тростью.
– И повар тоже каждый вечер ходит, – сказал заведующий кафедрой. – И большинство его подручных тоже. После девяти даже бутерброд с ветчиной добыть – и то проблема.
– Почти все туда ходят, – сказал профессор. – Кроме нас.
Кто-то из волшебников внимательно пригляделся к нижней части афиши.
– Тут написано, – сказал он, – что это «Лигенда о Страсти и Внизапных Поворотах Бурной Истории Анк-Морпорка!».
– А‑а. Так это, значит, исторический клик? – протянул профессор.
– А еще тут написано «Эпичиская История Любови, паразившая Багов и Людей!!».
– О? И религиозный к тому же.
– А внизу подпись: «При Участии 1000 слонов!!!»
– Вот как. Дикая природа. Дикая природа – это очень познавательно, – заметил заведующий кафедрой, с намеком поглядывая на декана. Остальные волшебники делали то же самое.
– Я полагаю, – медленно проговорил профессор, – что никто не может возражать против того, чтобы старшие волшебники ознакомились с работой, представляющей интерес с исторической, религиозной и, гм, дикоприродной точек зрения.
– Университетские правила очень строги, – возразил декан, но не слишком рьяно.
– Но они ведь наверняка предназначены только для студентов, – сказал профессор. – Я прекрасно понимаю, почему студентов нельзя допускать на подобные показы. Они ведь будут свистеть и швыряться чем попало в экран. Но разве кто-то в здравом уме может заявить, будто таким заслуженным волшебникам, как мы, нельзя ознакомиться с этим популярным феноменом?
Ветром Сдумс яростно хлестнул тростью по ляжкам декана.
– Я требую, чтобы мне объяснили, о чем тут все говорят! – завопил он.
– Мы считаем, что старшим волшебникам должно быть позволено смотреть движущиеся картинки! – прокричал заведующий кафедрой.
– Это правильно! – гаркнул Сдумс. – Кому же не захочется взглянуть на красивую девушку.
– Никто ничего не говорил ни о каких красивых девушках. Мы гораздо больше заинтересованы в ознакомлении с популярными феноменами, – возразил заведующий кафедрой.
– Ну-ну, называйте как хотите, – хихикнул Ветром Сдумс.
– Если народ увидит, как волшебники покидают Университет, чтобы отправиться на простонародные движущиеся картинки, он потеряет всякое уважение к нашей профессии, – сказал декан. – Это ведь даже не настоящая магия. Это просто фокусы.
– Вы знаете, – задумчиво проговорил кто-то из волшебников пониже уровнем, – я все никак не могу уяснить, что вообще такое эти жалкие клики. Какое-то кукольное представление? Эти люди что, на сцене выступают? Или это театр теней?
– Вот видишь? – сказал заведующий кафедрой. – Мы же вроде как мудрецы, а ничего не знаем.
Все уставились на декана.
– Да, но кому вообще сдалось глядеть на толпы юных девиц, пляшущих в трико? – безнадежно спросил он.
Думминг Тупс, самый везучий аспирант в истории Университета, беззаботно направлялся к тому участку стены, где можно было тайно через нее перебраться. В его ничем не обремененном мозгу приятно колыхались мысли о пиве, и о походе на клик, и, может быть, об экстраостром клатчском карри, чтобы вечер совсем уж удался, и еще об…
Из самых ужасных мгновений в его жизни это было на втором месте.