Он усмехнулся в темноте, и на его зубе сверкнула искорка света.
Ничто из сотворенного магией Голывуда не может быть реальным долго.
Но можно заставить его пробыть реальным достаточно долго.
Слава Голывуду.
Тварь теперь мерцала медленнее; она все реже бывала похожа на Джинджер и все чаще – на содержимое помойного ведра таксидермиста. Она перевалила свою мокрую тушу через край башни и распласталась по крыше. Из ее дыхательных трубок со свистом вырывался воздух. Под ее щупальцами крошились камни – это утекала магия, а на смену ей приходил неутолимый аппетит Времени.
Тварь была озадачена. Где все остальные? Она очутилась одна в незнакомом месте, ее окружали…
…и она разъярилась. Тварь вытянула глазной стебелек и уставилась на орангутана, силившегося высвободиться из того, что недавно было рукой. Башню сотрясал гром. Дождь водопадами лился с камней.
Тварь вытянула псевдоподию и обвила ею талию Библиотекаря…
…и вдруг заметила, как из лестничного колодца вырвалась еще одна, до нелепого крошечная фигура.
Виктор сорвал пику со спины. Что теперь? Когда имеешь дело с людьми, у тебя есть выбор. Можно, например, сказать: «Эй ты, а ну-ка отпусти обезьяну и выходи с поднятыми сяжками». А можно…
Увенчанное когтем щупальце врезалось в камни, растрескав их.
Виктор отскочил назад и размахнулся пикой, прочертив на шкуре Твари глубокий желтый порез. Тварь завыла и с неприятным проворством развернулась, замахиваясь на него сразу несколькими щупальцами.
«Форма, – подумал Виктор. – В этом мире у них нет настоящей формы. Ей приходится тратить слишком много времени на то, чтобы удерживать себя во-едино. Чем больше внимания она будет уделять мне, тем меньше сможет концентрироваться на том, чтобы не развалиться на кусочки».
С самых разных концов Твари выдвинулось множество непохожих друг на друга глаз.
Заметив Виктора, они покрывались гневной сеткой вен.
«Ну ладно, – подумал он. – Внимание ее я привлек. Дальше что?»
Он отбил рванувшуюся к нему клешню и подпрыгнул, задрав ноги под подбородок, когда какая-то, к счастью неопознаваемая, часть тела попыталась оттяпать ему ноги.
Наружу вызмеилось очередное щупальце.
Его прошила стрела, произведя примерно такой же эффект, какой бывает, если прострелить стальным шариком наполненный заварным кремом носок. Тварь скрипуче завизжала.
Над вершиной башни пронеслась метла; сидевший на ней аркканцлер поспешно перезаряжал арбалет.
Виктор услышал далекое: «Если мы можем его ранить, значит, можем и убить!», а следом – «В каком это смысле мы?».
Он бросился в бой, рубя все, что выглядело уязвимым. Тварь меняла форму, пыталась сделать свою шкуру толще или отрастить панцирь там, куда целилась пика, но делала это недостаточно быстро. «Они правы. Ее можно убить, – подумал Виктор. – На это может уйти целый день, но она не бессмертна…»
И тут перед ним возникла Джинджер, и лицо ее искажали боль и паника.
Виктор замешкался.
В то, что могло было быть телом Твари, врезалась стрела.
– Ату ее! Казначей, заходи на следующий круг!
Иллюзия растаяла. Тварь завизжала, отбросила Библиотекаря, будто куклу, и рванулась к Виктору, вытянув все свои щупальца. Одно из них сбило его с ног, еще три вырвали у него пику, а потом Тварь вскинулась, точно пиявка, и замахнулась железной пикой, чтобы выбить с небес своих мучителей.
Виктор поднялся на локтях и сосредоточился.
«Можно заставить его пробыть реальным достаточно долго».
Удар молнии очертил Тварь контуром бело-синего света. После раската грома чудовище пьяно пошатнулось; крошечные ниточки электричества все еще змеились по нему, потрескивая. Несколько щупалец дымилось.
Тварь пыталась сохранить свою целостность вопреки силам, бушевавшим в ее теле. Она безумно закружилась по камням, странно мяукая, а потом, злобно зыркнув на Виктора единственным уцелевшим глазом, шагнула в пустоту.
Виктор, отталкиваясь руками и коленями, подполз к краю.
Даже по пути вниз Тварь не сдавалась. Она отчаянно отращивала перья, и панцири, и мембраны, пытаясь эволюционировать во что-то, способное пережить падение…
Время замедлилось. Воздух заволокла пурпурная дымка. Смерть замахнулся косой.
– ПОЗДОРОВАЙСЯ С МОЕЙ МАЛЕНЬКОЙ ПО-ДРУЖКОЙ, – сказал он.
…а потом раздался такой звук, словно мокрое белье шлепнулось о стену, и стало ясно, что такое падение мог пережить только труп.
Толпа подходила ближе под проливным дождем.
Теперь, когда Тварь утратила всякий контроль над собой, ее тело распадалось на составлявшие его молекулы, которые вода уносила в канавы, а потом – в реку, а потом – в холодные глубины моря.
– Она дезинтегрируется, – сказал профессор со-временного руносложения.
– Так вот что это слово означает? – удивился заведующий кафедрой. – А я‑то думал, оно как-то с парфюмерией связано.
Он потыкал Тварь ногой.
– Осторожнее, – предупредил декан. – Не мертво то, что в вечности живет.
Заведующий кафедрой критически осмотрел тушу.
– А по-моему, она вполне себе мертвая, – сказал он. – Хотя подожди… вроде что-то шевельнулось…
Одно из безвольно разбросанных щупалец Твари подергивалось.
– Она что, на кого-то упала? – спросил декан.
Оказалось, что да. Они извлекли из-под щупальца подрагивающее тельце Думминга Тупса и по-доброму тыкали и хлестали его, пока он не открыл глаза.
– Что случилось? – спросил он.
– На тебя шлепнулось пятидесятифутовое чудище, – без обиняков объяснил декан. – Ты, гм, как, в порядке?
– Я всего-то одну кружечку пропустить хотел, – пробормотал Думминг. – И сразу бы назад вернулся, честно.
– Ты это о чем, парень?
Думминг проигнорировал вопрос. Он встал и, покачиваясь, убрел в сторону Главного зала и больше никогда, никогда не покидал стен Университета.
– Странный парнишка, – сказал заведующий кафедрой. Волшебники снова посмотрели на Тварь, которая уже почти утекла.
– Это красавица убила чудовище, – заявил декан, любивший изрекать подобные фразочки.
– И вовсе нет, – возразил заведующий кафед-рой. – Это сделала брусчатка.
Библиотекарь сел и потер голову.
Перед его глазами немедленно очутилась книга.
– Прочитай ее! – велел Виктор.
– У‑ук.
– Пожалуйста!
Орангутан открыл книгу на странице с пиктограммами. На мгновение уставился на них, непонимающе моргая. А потом ткнул пальцем в правый нижний угол страницы и начал водить им вдоль рисунков справа налево.
Справа налево.
«Ах вот, значит, как их нужно было читать», – подумал Виктор.
А это значило, что все это время он ошибался.
Рукоятор Гафер зарисовал выстроившихся в шеренгу волшебников, а потом нацелил ящик на стремительно расползавшееся чудовище.
Ручка перестала вращаться. Гафер поднял голову и жизнерадостно улыбнулся волшебникам.
– Господа, а вы не можете встать плотнее? – попросил он. Волшебники послушно придвинулись друг к другу. – Свет тут не очень хороший.
Солл написал на картонке: «Волшебники аглядывают Трупп, дубль 3».
– Жалко, что ты падение не зарисовал, – сказал он чуть тронутым истерикой голосом. – Может, нам удастся как-нибудь его сымитировать?
В тени башни, обняв колени, сидела Джинджер и пыталась унять дрожь. Среди обличий, которые примерила на себя Тварь перед самым концом, было и ее лицо.
Джинджер заставила себя подняться и, опираясь на стену, чтобы не упасть, неловко зашагала прочь. Она не знала, что готовит ей будущее, но если это хоть как-то от нее зависит, чашка кофе в нем будет.
Когда она проходила мимо двери башни, изнутри донесся топот и наружу вывалился Виктор, а следом за ним показался Библиотекарь.
Виктор открыл было рот, чтобы заговорить, но вместо этого принялся глотать воздух. Орангутан оттолкнул его и решительно ухватил Джинджер за руку. Хватка была мягкой и теплой, но намекала, что если на то будет нужда, Библиотекарь с легкостью превратит любую руку в мешочек желе с острыми кусочками.
– У‑ук!
– Послушайте, все кончено, – сказала Джин-джер. – Чудовище повержено. На этом истории заканчиваются, ясно? А теперь мне нужно чего-нибудь выпить.
– У‑ук!
– От у‑ука слышу.
Виктор поднял голову.
– Еще… ничего не кончено, – выдохнул он.
– Для меня – кончено. Я только что видела, как превращаюсь в… в ТВАРЬ со щупальцами. Для девушки это изрядное потрясение, знаешь ли.
– Это неважно! – выдавил Виктор. – Мы все неправильно поняли! Послушай, они еще не остановлены! Ты должна вернуться в Голывуд! Там они тоже полезут!
– У‑ук, – подтвердил Библиотекарь, тыча в книгу фиолетовым ногтем.
– Пусть лезут без меня, – отрубила Джинджер.
– Нет, они не могут! В смысле, они все равно это сделают! Но ты можешь их остановить! И перестань так на меня смотреть! – Он подтолкнул Библиотекаря. – Ну же, скажи ей.
– У‑ук, – терпеливо объяснил Библиотекарь. – У‑ук.
– Я его не понимаю! – взвыла Джинджер.
Виктор наморщил лоб:
– Не понимаешь?
– Для меня это все мартышкин язык!
Виктор скосил глаза в сторону:
– Э‑э…
На мгновение Библиотекарь обратился в маленькую доисторическую статую. А потом очень осторожно взял Джинджер за руку и потрепал ее.
– У‑ук, – благодушно сказал он.
– Извини, – пробормотала Джинджер.
– Послушай! – сказал Виктор. – Я все неправильно понял! Ты не пыталась Им помочь, ты пыталась Их остановить! Я читал книгу задом наперед! Это не человек за воротами, а человек у ворот! А человек у ворот, – он набрал воздуха в грудь, – это Страж!
– Да, но мы не можем попасть в Голывуд! Он далеко!
Виктор пожал плечами.
– Тащи сюда рукоятора, – сказал он.
Земли, окружающие Анк-Морпорк, плодородны и в основном заняты капустными полями, которые вносят свою нотку в незабываемый аромат города.
Серый предутренний свет озарил синевато-зеленый простор и парочку фермеров, которые спозаранку занялись сбором шпината.