— Вы надолго? Ты обещал посмотреть со мной фильм, помнишь? Я выбрала Гая Ричи — отличные отзывы у кинокритиков.
В этот момент телефон Булата снова звонит, но он успевает мне кивнуть: мол, да, посмотрим.
Оставив его разговаривать, я иду в спальню, где переодеваюсь в шелковый домашний комплект. Ходить в нем при гостях, конечно, нельзя — через тонкую ткань отчетливо видна грудь, да и шорты еле зад прикрывают, поэтому я набрасываю сверху халат. Мое тело только для Булата.
Фидель приезжает через полчаса. Я делаю для них кофе, после чего Булат просит оставить их одних. Перед тем как прикрыть за собой дверь, я успеваю услышать, как Фидель говорит: «сняли новую бэху» и «дать Камилю ее обкатать».
Чтобы не сидеть без дела, я залезаю в интернет и забиваю в поисковике «курсы массажа». Мысль научиться ему возникла, когда я увидела у Булата на плече черную ленту — специальный тейп, как он пояснил. Оказывается, у него болит рука, поэтому я решила помочь ему ее вылечить. Главное, с итальянским и вождением успеть.
Настроение у меня отличное. Часы показывают лишь пять, а значит у нас с Булатом весь вечер впереди. Я буду прижиматься к нему, пока мы будем смотреть фильм, и, может быть, в процессе мы поставим его на паузу и займемся сексом. Еще мне не терпится рассказать ему про спектакль, на который я ходила с Мариной. Вернее, о том, как посреди представления актер неожиданно разделся догола. Во второй раз в жизни я увидела член вживую. И кстати у Булата он в два раза больше.
Вспомнив, что забыла телефон в прихожей, иду, чтобы его взять и застываю, когда слышу голос Булата, разговаривающего по телефону.
— Хватит плакать. Где это случилось? Ты ГАИ вызвала? Сама не пострадала?
Я прикусываю щеку изнутри до крови. Снова она. Вечно нуждающаяся в помощи Карина. Попала в аварию, чтобы его у меня забрать. Не удивлюсь, что специально. Конечно, она чувствует, что Булат от нее отдаляется, и что все больше времени проводит со мной.
Мои самые ужасные опасения оправдываются: закончив разговор, Булат говорит Фиделю, что через десять минут ему нужно будет уехать.
Меня захлестывают отчаяние и ярость, смешанные с тотальной беспомощностью. Под их напором картины, которые я так старательно блокировала, выходят на свободу, отравляя кровь, сердце и мозг. Булат ее обнимает. Она виснет у него на шее и расстегивает рубашку. Впивается в него своими искусственными губами и целует. Встает перед ним на колени и делает минет. Они занимаются сексом и засыпают в обнимку.
Я даже отчима не ненавидела так, как ненавижу ее. Потому что она ворует мое время с ним. Карина, конечно, знает про меня, не может не знать. Однажды ночью, когда я встала выпить воды, то увидела в телефоне Булата ее сообщение: «Ты снова с ней?».
Я ведь никогда не играла грязно: просто делала все, чтобы ему было со мной хорошо. А она обманом забирает мой вечер с ним. Это нечестно. Даже если ты попала в аварию — для чего плакать в трубку и создавать Булату проблемы? Просто вызови ГАИ.
Бабушка всегда говорила, что гнев — плохой советчик, но сейчас он сильнее меня. Самое обидное, что я могу ползать у Булата в ногах, топать и кричать, но это ничего не изменит. Он к ней уедет, а весь вечер проведу одна в муках своего проклятого воображения.
Как и обычно, план зреет в моей голове за секунду. Я снимаю халат, оставаясь в майке и шортах, взбиваю волосы. Без стука вхожу на кухню и, улыбнувшись Фиделю, неспешно шествую к кофемашине. Пока намеренно долго роюсь в верхних ящиках гарнитура в поисках чашки, чувствую, как Булат смотрит. Внутри зреет ядовитое удовлетворение — конечно, ему не нравится, что я появилась перед Фиделем в таком виде.
Я разворачиваюсь, подношу кофе к губам. На Булата не смотрю — только на Фиделя, который, застыв, пожирает глазами мои ноги и грудь.
— Вы еще не закончили? Могу еще вам сделать кофе, если …
— Не нужен кофе, — грубо обрывает Булат. — Я сейчас уеду. Вернись в комнату.
Я по-прежнему на него не смотрю. Улыбаюсь Фиделю шире, игриво встряхиваю волосами, зная, что такой игнор еще сильнее его взбесит.
— Может, тогда Фидель останется составить мне компанию? Чтобы я не заскучала, пока ты будешь так сильно занят.
Парень выглядит растерянным, даже побледнел. Хлопает глазами и смотрит на Булата. Я набираюсь смелости и тоже смотрю на него, не скрывая вызова. Пусть не думает, что я не знаю, куда он едет. Обещал провести вечер со мной, а едет к ней.
От увиденного мое сердце падает. Булат выглядит так, словно хочет меня разорвать. Лицо потемнело и даже вены на шее вздулись. Осознание, что я совершила что-то ужасное, ударяет по мне внезапно, спина и ладони холодеют.
— Вернись в спальню, — глухо цедит он, взглядом закапывая меня в землю.
Я обнимаю себя руками в попытке прикрыть грудь и быстро выскакиваю из кухни. Щеки горят также как и легкие, а в голове стучит: «Дура, дура, ну зачем?»
Я закрываю дверь в спальню, тру руками лицо, начиная расхаживать из стороны в сторону. Ну зачем я это сделала? У нас же все было хорошо, а теперь Булат разозлился. Ну тогда, может быть, он не уедет к ней? Надеюсь, он не станет кричать на Фиделя за то, что тот разглядывал меня? Дурацкая была идея зайти на кухню полуголой и начать флиртовать.
Когда за мной слышится шорох открывшейся двери, я вздрагиваю и оборачиваюсь. Мне хочется увидеть Булата и извиниться, что так неподобающе себя вела, хотя сейчас иметь с ним дело немного страшно.
Но в дверях стоит не Булат, а Фидель.
— Ты ч-чего… — от растерянности я начинаю заикаться. Снова обхватываю себя руками — наедине с ним в этих шортах и майке я ощущаю себя особенно голой.
А вот он больше не выглядит растерянным, а даже, напротив, взбудораженным. Зрачки расширены, глаза ярко блестят.
Интуиция начинает подавать первые тревожные сигналы, когда он прикрывает за собой дверь. Истерично вопит, когда он делает ко мне первые шаги.
— Стой, где стоишь, — хриплю, отшагивая назад..
Он улыбается, но его улыбка больше не кажется мне заразительной
— Не надо нервничать так, Таисия. Просто развлечемся. Бо разрешил.
23
Мне кажется, что я сплю. Не в силах перестать пятится, разглядываю дверь в ожидании. Чего я жду? Наверное, того, что она исчезнет, и я почувствую под щекой мягкость подушки. Когда мне снятся страшные сны, я всегда просыпаюсь.
Но дверь никуда не исчезает, а расстояние между мной и Фиделем продолжает сокращаться. Мысли истерично звенят в голове, путаются, не желают складываться. Неконтролируемо дрожат руки. Что значит, Булат ему разрешил? Разрешил заняться со мной сексом словно я какая-то вещь? Ему наплевать, что меня будет кто-то касаться? Ведь знает, что он мой единственный мужчина, и что ради него я мир перевернуть готова. Пусть он зол на меня, но зачем Фидель?
Я все еще смотрю на дверь. Больше не жду, что она исчезнет — теперь я жду, когда появится Булат. Скажет, что это прикол какой-то, что он такого не говорил и выгонит Фиделя. Но мгновения идут и ничего не происходит. Чудовищное прозрение прокатывается по коже льдом. Он ушел. Уехал в Карине, оставив меня с Фиделем. Сделал то, о чем я сказала в порыве злости, просто потому что была расстроена.
Мне не хватает воздуха. В груди горит так, словно в нее пнули ногой. Надо прийти в себя, собраться, но не получается. Я заживо сгораю агонии своих чувств и разбившихся иллюзий. Разве Булат поступил бы так со мной, если хотя бы немного любил?
Фидель расстегивает рубашку. Я шокировано смотрю, как раскрывается белая ткань, обнажая безволосую грудь, и чувствую, как начинают дрожать губы. Надо успокоиться. Это же Фидель. Улыбчивый парень, рассказывавший мне про Ауди; тот, кто помогал найти туалет на открытии ресторана.
Я пытаюсь улыбнуться, чтобы свести все в шутку, но улыбка выходит совсем сырой и слабой.
— Хватит раздеваться. Знаешь же, что ничего не будет.
Его тело так не похоже на тело Булата: на коже нет татуировок и мышц гораздо меньше. Оно мальчишечье, а не мужское.
— Ты же хотела, — даже его голос изменился — стал вкрадчивым, угрожающе-пошлым. — Немного совсем пошалим с тобой. Больно делать не буду.
Он берется за ремень. Звон расстегнутой пряжки разносится по нервам, отчего меня за мгновение парализует. Я застываю, хотя, это скорее потому, что идти больше некуда — икры упираются в кровать.
— Пожалуйста, не трогай меня, — не уверена, что Фидель меня слышит — губы отказываются подчиняться.
Он подходит ко мне вплотную: в джинсах с расстегнутым ремнем и без рубашки. Его запах кажется мне тошнотворным: модная туалетная вода и никакого Булата. До омерзения красивое лицо так близко, как никогда быть не должно: расширенные зрачки, едва заметная шершавость над губой и на подбородке.
Его ладони ложатся мне на бедра, и даже через ткань я чувствую, что они влажные и горячие. Дыхание сбивается и становится истеричным, я упираюсь ему в грудь и жмурюсь. Наверное, хорошо бы закричать, но я не могу — даже сказать толком ничего не могу, настолько меня парализовало.
— Ш-ш-ш-ш, малыш, не дергайся. Я же не насильник какой-то. Ты сексуальная очень… и сисечки такие офигенные. Постоянно на тебя стояк.
Мне хочется закрыть уши, чтобы его не слышать. Отвратительная эрекция упирается мне в бедро, и я отталкиваю Фиделя, что есть сил, но он даже не шелохнется. Его вдохи, пахнущие кофе, обжигают мне грудь, касаются шеи. Их сменяют его губы: мокрые и горячие. Я отшатываюсь, отчего ноги подкашиваются, и мы вместе падаем на кровать.
— Отпусти, — сиплю, уперевшись локтями ему в грудь. Его руки повсюду: лапают бедра, проникают под майку, трогают мой живот, крутят соски. Фидель пытается найти мои губы, но я мотаю головой. Пинаюсь ногами, но он такой тяжелый, что его не сбросить.
— Чего жмешься, малыш? — его голос натянутый и охрипший. — На кухне такой сочной шлюхой была... Трахаюсь я не хуже Бо.
Он чувствую, как он проталкивает между нами руку. Из глаз как по команде вытекают слезы: я знаю это движение — он собирается достать чл