Звук открывающегося замка отзывается острым уколом в сердце, отчего оно начинает стучать с удвоенной силой. Шаги задерживаются в коридоре, перемещаются на кухню и начинают приближаться. Я не двигаюсь, лишь крепче сжимаю колени руками. Он приехал, когда я почти собралась от него уйти?
Булат останавливается в дверях спальни, скользит взглядом по набитым сумкам и по мне, съежившейся на полу.
— Снова собрала вещи, — Он не спрашивает — констатирует. — Ну раз собрала — давай на выход.
Он швыряет на комод красный бумажный пакет и разворачивается. Сквозь сгущающуюся пелену перед глазами, я успеваю прочесть слово, выведенное золотыми буквами. Это название ювелирного магазина. Я знаю это, потому что точно такой же пакет видела на фотографии известной блогерши. Не могу не вдохнуть, ни выдохнуть. Во второй раз за день раздается хлопок двери. Булат снова ушел.
35
Не знаю, сколько времени я провожу, сидя без движения, пока глаза потерянно переползают с пола на злосчастный красный пакет. Сейчас я бы хотела, чтобы Булат его не приносил. Тогда я бы не чувствовала это: сомнений. Будто я снова совершила какую-то ошибку. Мне ведь все стало кристально ясно: если бы я была ему хоть чуточку дорога, он бы никуда не уехал. Стоило мне принять решение уйти, как он появился и принес мне подарок. Что это значит? Так он извиняется или хочет меня купить?
Я стискиваю ладонями виски и тру, тру, тру. Ну почему все так сложно?
Глупая. Конечно, Булат не собирался передо мной извиняться. В противном случае, почему он так просто сказал мне: «Давай на выход»? Я сужу по себе: я бы никогда не смогла сказать такое человеку, который мне небезразличен. Ведь даже сейчас, после того как он так сильно меня обидел, мысль об уходе раздирает душу на части. Я истекаю кровью, думая о том, что больше никогда его не увижу, а Булат запросто бросил мне эти слова в лицо. Давай на выход. То есть ему станет совершенно все равно, если он никогда меня больше не увидит? Мы провели вместе несколько месяцев: спали рядом, разговаривали, пили кофе, ходили в ресторан. Он вернул мне деньги, которые украла Лариса — и это все для него совершенно ничего не значило? Получается, когда мы не вместе, его даже мысль обо мне не посещает?
От этих мыслей гнев вновь взмывает к вискам, но сейчас я ему даже рада. Я красивая, добрая и совсем не глупая. Я умею любить в отличии от него, и когда-нибудь обязательно найдется человек, который это оценит. Я поступлю в МГУ и найду прекрасную работу. Теперь я не одна — у меня есть Марина. Сегодня Булат слишком меня обидел, и этого я не смогу ему простить.
Я поднимаюсь с пола и, подхватив самую тяжелую сумку, тащу ее в коридор. Немного прихрамываю — от долгого сидения на месте затекли ноги. Перетаскиваю вторую, следом — третью. Берусь за дверную ручку и застываю, сраженная слабовольной мыслью: а что, если Булат вернется? Понял, что был жесток со мной и поступил плохо? Вдруг решит все исправить, а меня здесь уже не будет?
Мне приходится топнуть ногой, чтобы себя отрезвить. Да сколько можно быть такой наивной дурочкой? Ему на меня наплевать!
Одну за другой я спускаю сумки на первый этаж. Если бы дежурил Михаил, он бы обязательно мне помог, но сегодня смена Григория. Кстати, Михаил тот еще предатель. Взял и рассказал Булату, что я собирала вещи.
Но злится на него у меня не получается. Он очень добрый и мягкий, и жутко боится Булата. Когда тот появляется, всегда вытягивается по стойке смирно и называет его по имени-отчеству. Вряд ли он хотел мне навредить. Скорее всего, просто волновался.
Ключ от квартиры я оставляю Григорию с просьбой передать его Булату. Чего мне стыдится? Он хотел, чтобы я ушла, вот я и ухожу. Пусть не думает, что можно шпынять меня как блохастого котенка, а я все стерплю.
Пока жду такси на улице, то представляю, как охранник звонит Булату и сообщает, что я ушла с вещами. Даже сейчас упрямые фантазии не хотят оставить меня в покое: в них у него бледнеет лицо, и он начинает злиться.
Тоска пробивает нервные окончания, и я ежусь. Скоро я доеду до Марины и все станет лучше. Мы сядем на кухне за чашкой чая, я ей все расскажу: про то, как готовилась к празднованию и то, как отвратительно Булат со мной поступил. Марина конечно скажет, что я все сделала правильно и мне давно стоило уйти, и я пойму, что не ошиблась. Да, так и будет. Просто нужно немного потерпеть.
Марина живет за пределами Садового кольца, а потому сорок минут, что такси едет до ее дома, кажутся мне вечностью. Разглядывая из-за пыльного стекла вечернюю Москву, я успеваю передумать кучу глупостей, например то, что на столе по-прежнему стоят салаты, и если домработница не появится в квартире в течении суток, они испортятся и начнут пахнуть. А еще я так и не узнала, что купил мне Булат. Вот уж правда идиотизм. Меня это вообще интересовать не должно. Мы с ним теперь существуем по отдельности.
Марина помогает занести сумки в прихожую и крепко меня обнимает. Я обнимаю ее в ответ, и мы стоим так нескольких секунд. Льдышка, ковыряющая сердце своим острием, начинает понемногу таять, и выступает на глазах слезами. Как же хорошо, когда кто-то тебя обнимает. Становится тепло.
— Привет, красотуля! — появившаяся Даша ободряюще треплет меня по плечу и берет одну из сумок. — Пойдем, покажу твои роскошные апартаменты.
Марина, конечно, рассказала ей про то, что я ушла от Булата. Я не против. Мы ведь больше не вместе — пусть все знают.
Для сна девчонки выделили мне диван в гостиной, и даже заправили его розовым постельным бельем. Такие они все-таки заботливые. Настоящие подруги.
— Простите, что доставляю вам неудобства, — от внезапно охватившей меня неловкости я начинаю переминаться с ноги на ногу. — Вы ведь тут обычно кино смотрите.
— Ой, да хватит смущаться, — фыркает Даша и, приобняв, подталкивает меня к кухне. — Пойдем лучше чай пить. Маринка опять настряпала чего-то. Никогда не похудеем.
Их квартира не может похвастаться дорогущими мебелью и ремонтом, но она очень уютная. Возможно, мне так кажется, потому что в воздухе пахнет выпечкой, а Даша с Мариной улыбчивые и добрые. С ними я понемногу начинаю расслабляться.
— Если не хочешь — можешь ничего нам не рассказывать, — говорит Марина, ставя передо мной чашку черного чая с мятой.
Сейчас я не хочу молчать. Хочу высказаться, чтобы эта тяжесть, сдавившая грудную клетку, испарилась. Я никогда не говорила про Булата ничего плохого, но сегодня он сделал мне слишком больно.
И я рассказываю: про то, как заказала все его любимые блюда из ресторана, который он однажды похвалил, как целый час выбирала вино и даже стала разбираться в его сортах, сколько времени потратила на укладку и что макияж был сделан в тон платью. О том, как сильно мечтала, чтобы этот день стал особенным и что Булат жестоко его растоптал, а вернувшись, сказал, чтобы я уходила.
Из глаз начинают катиться слезы, и Марина ободряюще накрывает мою ладонь своей.
— Он ведь принес тебе подарок, так? — мягко уточняет она. — Заглядывала, что внутри?
Я смахиваю слезу и мотаю головой. Какое это имеет значение? Он все испортил.
— Не грусти, красотуль, — Даша достает из хрустальной вазочки шоколадную конфету и кладет ее передо мной. — Угощайся. Наверняка еще помиритесь.
36
Когда следующим утром я открываю глаза, то не сразу понимаю, где нахожусь. В плечо упирается бархатистая спинка дивана, а еще в комнате непривычно светло.
Воспоминания о вчерашнем дне молнией проносятся в сознании, заставляя меня сжаться. Теперь мы с ним существуем по отдельности. И неважно, что Булат сейчас бы сказал, что мы никогда и не были вместе. В моей голове в те моменты, когда мы занимались сексом, лежали рядом и разговаривали, он был моим.
Интересно, он уже знает, что я ушла? Знает, конечно. Григорий ему рассказал. Неужели он просто продолжит жить без меня как раньше? Как-то в детстве я подобрала крохотного щенка, и он жил у меня под кроватью, пока мама не нашла его и не заставила вернуть на улицу. Я неделями не могла перестать о нем думать, несмотря на то, что Банди пробыл со мной всего три дня. А я ведь не щенок, а с Булатом мы знакомы уже несколько месяцев.
Я утыкаюсь лицом в подушку и глубоко дышу. Почему нельзя пережить всю боль за один день, а потом продолжить ходить и улыбаться без этого удушающего надрыва в груди? Ну или хотя бы на время перестать чувствовать, чтобы было проще смириться? Ведь когда человеку проводят сложную операцию ему дают наркоз. Жаль, что я не люблю алкоголь. Сейчас бы выдула целую бутылку, чтобы хотя бы ненадолго забыться.
Я шарю рукой под подушкой и подношу к глазам телефон. Знаю, что не увижу того, чего хочу, но это не мешает тоске охватывать все новые территории. Ну же, Тая, разозлись. Вчера у тебя отлично получилось. Он наплевал на важный для тебя день и сказал, чтобы ты уходила. Ты все сделала правильно, разве нет? А как было поступить иначе? Остаться после того, как в твой день рождения тебе указали на дверь? Пусть я и содержанка, но у меня тоже есть гордость.
Часы показывают начало седьмого, и из спальни начинают доносится заспанные голоса девчонок. Вчера мы до ночи просидели на кухне за разговорами, а сегодня им рано вставать на работу. Марина сказала, что оставит мне ключи на случай, если я куда-нибудь захочу выйти. Добрая такая. Почему у нее до сих пор нет парня? Куда эти дурачки смотрят?
Натянув джинсы, я иду в ванную, чтобы успеть умыться до того, как ее займут хозяйки. Нужно помнить, что я в гостях и дополнительной душевой, как в квартире Булата здесь нет. Нельзя оставаться здесь долго — нужно будет что-то думать с жильем. Жалко, что у меня нет такой сестры как Даша — веселой и бойкой. Мы бы могли вместе снимать квартиру, и я бы никогда больше не была одна.
— Доброе утро, Тай. Как спала? — Марина смотрит на меня из-за двери холодильника. Ее глаза немного опухшие от сна и волосы растрепаны, и в этот момент я начинаю любить ее еще больше. Такая милая и домашняя.