А меня…
С этими словами парень вышел. Дверью он не хлопал — просто просочился сквозь нее.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Встреча с Повелителем, который когда-то призвал его — и, как выяснилось, немного ошибся, — должна была волновать Лейра, ведь от нее зависело очень многое. Но, как ни странно, юноша не чувствовал священного трепета. Может быть потому, что это был не его Повелитель? Или потому, что только что узнал маленькую, но крайне неприятную тайну? Как бы то ни было, но в зал, где его ждали, он ступил чеканным шагом.
За ним, держась на почтительном расстоянии, следовала целая свита — практически все его «родственники» и кое-кто из их приближенных. Свиллов не было. Ни одного.
Зал был погружен в полумрак. Слабый серовато-голубой свет, наводивший на мысль о лунной ночи, лился откуда-то сверху, озаряя уже знакомый трон, на котором на сей раз кто-то восседал.
Здоровое любопытство проснулось в юноше, и он решительно направился к трону, чтобы поближе рассмотреть человека, сидевшего там. На вид это был самый обычный чародей, то есть обычный чародей из прочитанных книг, в мантии и капюшоне, надвинутом на глаза. Из-за того что свет падал сверху, открытая нижняя часть лица тоже была погружена во тьму, так что трудно было решить, что же в ней такого странного. Прищурившись, Лейр подошел вплотную и поставил ногу на нижнюю ступеньку.
— Стой где стоишь! — прошелестел тихий голос.
Нет, все точно, как в книжках! Не совпадает только цвет мантии — обычно чародеи, про которых он читал в рыцарских романах, одеваются во все черное. А этот щеголял в мантии приятного темно-синего цвета с фиолетовыми разводами. Но, с другой стороны, Лейр прочел всего двенадцать книг, а вдруг этот Повелитель читал что-то другое?
— Да, пожалуйста, — пожал он плечами и остановился. — Зачем вы меня звали?
— Я созываю всех.
— Нет, ну вы только послушайте! — всплеснул руками юноша. — Я срываюсь из дома, отменяю важное мероприятие, мчусь через всю страну, на меня нападают какие-то типы с извращенными гастрономическими вкусами, потом меня полдня таскают по воздуху, а теперь выясняется, что я нужен вам только для коллекции? У вас что, некомплект? Я читал, — решил блеснуть он познаниями, — иногда для совершения какого-то деяния нужно, чтобы в нем принимало участие строго определенное число человек. В этом случае хватают и волокут «на дело» всех, кто более-менее подходит. Ну так вот, я не «более-менее»! Вам ясно?
— Ты все сказал? — прошелестел голос.
— Говорите мне «вы»! — подбоченился Лейр. — То, что вы прожили несколько столетий, не дает вам права на фамильярность.
— Что-что? — фигура на троне подалась вперед. — Ты понимаешь, что говоришь?
— А вы это понимаете? Вы хоть знаете, кому вы тыкаете? Или здесь у вас… то есть у тебя так принято?
— Ты… вы… — фигура на троне дернулась как от удара, — да как ты смеешь, мальчишка?
Повелитель вскочил. Невесть откуда взявшийся вихрь вздул полы его мантии, и Лейр невольно пригнулся, заглядывая под подол — ему почему-то показалось, что под нею не нормальное тело, а что-то вроде мумии или, того интереснее, скелет. Но ветер утих так же внезапно, как и поднялся, да и мантия оказалась из очень плотной ткани и не желала вздуваться парусом.
— Мальчишка! — загремел голос, исходивший откуда угодно, только не из груди Повелителя. — Ты сам не знаешь, что тебя ждет! Кара неизбежна! На колени, ничтожный, моли о пощаде!
— И не подумаю, — убедившись, что ветер не собирается снова подниматься, Лейр пригладил волосы и поправил сбившийся набок плащ. — А вот вам следует серьезно подумать. Вы вызывали меня, послали персонального гонца, внушительную, надо сказать, личность! Мои в замке страшно перепугались, да и я сам чуть не сдрейфил от неожиданности… Это значит, я вам нужен, и нужен просто до зарезу. Так что советую пересмотреть линию поведения, а то я вам помогать не буду!
Так и знайте! И вообще, если не извинитесь, я сегодня же уезжаю домой!
Выслушав эту отповедь, Повелитель покачнулся и рухнул обратно на трон. Звук от соприкосновения тела с твердой поверхностью был таким, словно уронили мешок с костями. В зале ощутимо похолодало, свет сменился на желтовато-зеленоватый, гнойный, и Лейру стало не по себе. Он понял, что перегнул палку, но, вместо того чтобы падать на колени и паниковать, демонстративно запахнул плащ.
— Все, пошел собирать вещи! — заявил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — И вообще, холодно тут у вас. А я существо теплолюбивое, к суровому климату непривычное. Вот простужусь насмерть — что тогда делать будете?
Нет ничего позорнее, чем показать кому-то спину. Друг решит, что ты от него отвернулся, а враг воспользуется этим, чтобы напасть. Об этом и думал Лейр, направляясь прочь. Зубы у него слегка стучали, но если бы кто-то спросил, не страх ли это, юноша с пеной у рта стал бы доказывать, что это всего-навсего зверский холод. Не хватало еще, чтобы кто-то решил, что потомок Хьюга Косоглазого боится!
«Ну да! Боюсь! — признался себе Лейр. — А кто не испугается? Это же настоящий злодей! Он меня в порошок сотрет! Ой, мама!»
Он уже начал потихоньку паниковать, и в тот момент, когда паника грозила перерасти в истерику, сзади раздался неожиданно тихий голос. Тихий не в смысле уровня громкости, а в смысле интонации.
— Вернись… тесь…
— Ага, — Лейр остановился. — Я правильно понял, что вы просите меня вернуться? Значит, вы осознали всю неправильность своего поведения? И просите прощения?
Излишней болтовней юноша пытался восстановить душевное равновесие и не поверил ушам, когда со стороны трона раздалось тихое:
— Да.
— Просите прощения за свои слова? За «мальчишку» и «ничтожного»?
— Да. Но ты должен знать, что я никогда и ни перед кем…
— Знаю-знаю! — примирительно выставил вперед ладони Лейр. — Сам такой. Но все в этой жизни иногда делается в первый раз. — Он вернулся к трону и вольно поставил ногу на нижнюю ступеньку. — Так, и какие у нас планы? Будем завоевывать мир?
Судя по тому, какое в зале повисло молчание, Лейр угадал…
Столпившиеся на лестнице зрители заорали на разные голоса, когда сзади послышался негромкий голос лорда Дагоберта:
— Интересно, чем это вы тут занимаетесь? Четверо заговорщиков глянули на него исподлобья.
— Подслушивали?
— И подглядывали, — призналась леди Ортана в надежде, что стоящий рядом отец ее как-нибудь да прикроет.
— Ну и что услышали?
— Он торгуется с Повелителем! — с придыханием воскликнул лорд Ортон-старший. — С самим Повелителем!
Лорд Бальтазар тихо вздохнул. Ни у кого из семьи — да и вообще ни у кого в мире, если уж говорить чистую правду, — не хватало смелости перечить Повелителю. Даже Годфруа — при всей его гордости и снобизме, самомнении и несгибаемости — признавал авторитет Повелителя. Собственно, и остальные не осмеливались выступать, глядя на него. Уж если сам Годфруа не сопротивляется, что уж мы! И вдруг какой-то сопляк, щенок, недомерок!.. Правда, родной сынок Годфруа, который о своем отпрыске был далеко не лестного мнения, считал его ошибкой природы. Теперь всем стало понятно, в чем состояла эта ошибка.
— И до чего доторговались? — осторожно поинтересовался лорд Дагоберт.
— До тридцати пяти процентов! — объявил жизнерадостный молодой голос, и к заговорщикам вышел Лейр собственной персоной. Плащ он стащил и спокойно вытирал им мокрое от пота лицо. — Ну знаете, он и жмот! Я сначала хотел пятьдесят — чтобы пополам на пополам, но Повелитель уперся — и ни в какую! Пришлось согласиться на треть! Но зато у меня привилегии на морях — все вновь открытые земли будут мои! Кстати, а выпить есть что? Так кушать хочется, что в сон клонит. А чего вы на меня уставились? — Оглядел Лейр замерших потенциальных родственников. — Я вас не обделю. После победы отдам вам десять процентов, по-родственному!
Маги переглядывались и стояли соляными столпами, пока Лейр не ушел, помахивая плащом и насвистывая что-то себе под нос.
У ткача сдохла корова. В этом не было бы ничего примечательного, но скотина перед смертью пошла фиолетовыми пятнами и окочурилась прямо во время дойки, в судорогах едва не расплескав ведро молока, которое сразу после этого поменяло цвет на приятный нежно-зеленый. Естественно, ткач не стал дожидаться, пока о странной смерти станет известно щитоносцам — они, как стервятники, рыщут и находят все подозрительное! Коровы нет, так еще на допросы затаскают! Дабы замести следы, рано поутру ткач отволок фиолетовую тушу на скотомогильник. Отволок и стал невольным свидетелем сожжения трупа пещерного морла, смотрел спектакль, так сказать, с галерки.
После того как три всадника умчались в неизвестном направлении, ткач на карачках подобрался поближе, чтобы узнать, что такое важное хоронили щитоносцы с утра пораньше.
Огонь уже потух, но дым еще шел. Сквозь дым ткач увидел хитиновый панцирь, похожий на панцирь огромного жука. Жук был с перепончатыми крыльями летучей мыши, хвостом ящерицы и мордой неизвестной твари. Туша обгорела, обуглилась, но, вопреки надеждам поджигателей, не рассыпалась в прах. Во всяком случае, она сохранила свои очертания и размеры.
Слегка позеленевший от волнения, ткач задним ходом добрался до дома и первым делом рассказал все жене, которая все еще всхлипывала на кухне, переживая потерю коровы.
— Надеюсь, ты понимаешь, что мы должны сохранить это в тайне? — поинтересовался ткач у своей половины.
— Конечно! А как же, — всхлипнула та и, стоило мужу отлучиться к станку, тут же поделилась своим горем с соседкой.
Та клятвенно заверила, что больше никому ничего не скажет, и действительно не стала болтать с посторонними. Ведь домочадцы таковыми не считаются, им можно рассказать все, что угодно! Домочадцы тоже поклялись всем святым, что будут молчать в тряпочку, и тут же кинулись обсуждать новость со своими приятелями и соседями.
До полудня слух расползся по всей улице и добрался до местного войта, который тут же поспешил уведомить щитоносцев о странном существе.