Волосы Брук свисают ей на лицо, и когда она отбрасывает их в сторону, в руке ее виднеется что-то маленькое и серебристое. Эллери забирает это у нее. С порога я вижу, что это разогнутая скрепка. Другая, в таком же виде, валяется на полу рядом. – Это труднее, чем он говорил, она не такая уж твердая, – произносит Брук нетрезвым голосом.
– Кто сказал? – спрашивает Эллери и кладет обе скрепки на стол. – Что твердое?
Брук пьяно хмыкает.
– Так сказала она.
Похоже, никто не предупредил ее, что вечеринка сегодня безалкогольная.
– Хочешь воды? – спрашиваю я, подавая свою нетронутую бутылку.
Брук берет ее и отвинчивает крышку. Делает жадный глоток, облившись водой, возвращает бутылку.
– Спасибо, Малкольм. Ты милый. Самый милый человек во всем вашем доме. Намного милее остальных. – Она вытирает рот рукавом и фокусирует взгляд на Эллери. – Ты выглядишь по-другому. Это твои настоящие глаза?
Мы с Эллери переглядываемся и с трудом сдерживаем смех. Пьяная Брук, пожалуй, забавна.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Эллери. – Хочешь пойти наверх?
– Нет. – Брук решительно качает головой. – Мне нужно ее вернуть. Не надо мне было… просто не надо было. Я должна им показать. Это неправильно, это нехорошо.
– Показать им – что? – спрашиваю я. – Что случилось?
Внезапно на глазах Брук выступают слезы.
– Вопрос на миллион. Что случилось? – Она прикладывает палец к губам и громко шикает. – Хотите узнать?
– Это связано со сбором болельщиков? – спрашивает Эллери.
– Нет. – Брук икает и хватается за живот. – Фу. Мне плохо.
Я хватаю стоящую рядом корзину для мусора и протягиваю Брук.
– Держи.
Брук ее берет, но только апатично таращится в нее.
– Я хочу домой.
– Хочешь, чтобы мы нашли Кайла?
– Мы с Кайлом расстались, – произносит Брук, взмахивая рукой так, словно только что заставила его исчезнуть. – Да его все равно здесь нет. – Она вздыхает. – Меня привезла Вив, но сейчас я не хочу ее видеть. Она будет меня отчитывать.
– Я могу тебя подвезти, – предлагаю я.
– Спасибо, – еле шевелит языком Брук.
Эллери выпрямляется и тянет меня за рукав.
– Я найду Эзру. Скоро будем.
После ухода Эллери я присаживаюсь на корточки рядом с Брук.
– Хочешь еще воды? – спрашиваю я.
Брук отмахивается, а я не знаю, как продолжить разговор. Даже прожив четыре месяца рядом с Кэтрин, я до сих пор чувствую себя неловко в присутствии таких девушек, как Брук. Слишком красивых, слишком популярных. Слишком похожих на Лейси.
Ползут минуты, потом Брук подтягивает колени к груди и встречается со мной взглядом. Она не может его сфокусировать, под глазами темные круги.
– Ты когда-нибудь совершал по-настоящему серьезную ошибку? – тихо спрашивает она.
Я молчу, пытаясь понять, что с ней происходит, чтобы сформулировать правильный ответ.
– Ну да. Почти каждый день.
– Нет. – Она качает головой, затем утыкается лицом в сложенные руки. – Я не про обычные дела. – Ее голос звучит приглушенно. – Я имею в виду что-то такое, что невозможно исправить.
Я в недоумении. Я не знаю, как помочь.
– Например?
Она по-прежнему сидит, опустив голову, и мне приходится подвинуться ближе, чтобы расслышать ее слова:
– Я бы хотела, чтобы у меня были другие друзья. Я бы хотела, чтобы все было по-другому.
Приближаются шаги. Когда Эллери и Эзра заглядывают в кабинет, я встаю.
– Привет, Мэл, – говорит Эзра, а потом переводит взгляд на Брук. – Тут всё в порядке?
– Я хочу домой, – повторяет Брук, и я протягиваю руку, помогая ей подняться.
На улице она немного приходит в себя, и по пути к «Вольво» моей матери ее даже не приходится поддерживать. Спасибо Питеру, это самый лучший автомобиль, какой у нас когда-либо был, и мне совсем не хочется, чтобы Брук в нем вырвало. Видимо, она думает о том же, потому что сразу же, как только Эзра помогает ей усесться на переднее сиденье, опускает стекло.
– Какой у тебя адрес? – спрашиваю я, садясь за руль.
– Семнадцать, Бриар-лейн, – говорит Брук. Дальний конец города.
Близнецы захлопывают задние двери и пристегиваются.
– Вы тут рядом живете. Я завезу сначала вас, чтобы ваша бабушка не волновалась.
– Это было бы здорово, спасибо, – говорит Эллери.
Я трогаю «Вольво» с места задним ходом, а затем направляюсь к выезду из парка.
– Простите, что вам пришлось уйти с вечеринки, – произносит Брук, скрючившись на сиденье. – Не надо было мне пить. Плохо переношу. И Кэтрин всегда это говорит.
– Да, конечно. Кэтрин все знает.
Мне кажется, что это подходящая фраза, несмотря на то что в этом конкретном случае Кэтрин права.
– Надеюсь, так, – тихо говорит Брук.
Я бросаю на нее взгляд перед тем, как выехать на шоссе, но в темноте не могу разглядеть выражение ее лица. Похоже, они с Кэтрин имеют разногласия, что странно. Я никогда не видел, чтобы они ссорились, наверное, потому, что Брук позволяет Кэтрин во всем первенствовать.
– Мы в любом случае не собирались оставаться, – успокаиваю я ее.
Мы быстро добираемся до дома Коркоранов. На его переднем крыльце сияет единственный фонарь.
– Бабуля, похоже, спит, – говорит Эзра, доставая из кармана связку ключей. – Я боялся, что она будет ждать. Спасибо, что подвез, Мэл.
– В любое время.
Эзра открывает дверцу и ждет сестру, стоя на подъездной дорожке.
– Да, спасибо, Малкольм, – говорит Эллери, вешая на плечо сумку, – до скорого.
– Может, увидимся завтра? – выпаливаю я, повернувшись к ней. Она молчит, в глазах вопрос, и я на секунду застываю. Неужели мне показалось, что я почти поцеловал ее в том полуподвале или что ей, похоже, этого хотелось? – В смысле… я мог бы тебе. Ну, если ты захочешь.
Боже. Полный провал.
Но она широко улыбается мне, и на щеках появляются ямочки.
– Да, конечно. Звучит здорово. Давай. – Брук откашливается, и Эллери моргает. Как будто она на несколько секунд забыла, что Брук в машине. Я-то точно забыл. – Пока, Брук, – говорит Эллери и выходит из машины.
– Пока, – отвечает Брук.
Эллери захлопывает дверцу и идет за братом по дорожке. Проходит мимо опущенного стекла Брук как раз тогда, когда та глубоко вздыхает и вяло проводит по лицу ладонью. Эллери останавливается и спрашивает:
– С тобой точно все хорошо?
Брук молча поворачивается к Эллери. Та хмурится и бросает на меня озабоченный взгляд. Затем Брук пожимает плечами.
– А с чего со мной должно быть плохо? – говорит она.
Глава 15
Эллери
Воскресенье, 29 сентября
Фотоальбомам больше двадцати лет, они пыльные и пожелтевшие по краям. Но, несмотря на это, семнадцатилетняя Сейди неотразима в своем дерзком черном бальном платье; непослушными волосами и красными губами. Она легко узнаваема – более молодая версия ее нынешней, чего не скажешь о ее спутнике.
– Ничего себе, – произносит Эзра, придвигаясь ко мне на ковре в бабулиной гостиной. После множества попыток расположиться где-то еще мы решили, что это наиболее комфортабельное место для сидения в этой комнате. – Сейди не шутила. Вэнс тогда был красавчиком.
– Да, – соглашаюсь я, изучая высокие скулы и ленивую улыбку Вэнса.
Затем смотрю на часы над бабулиным камином, наверное, в пятый раз с тех пор, как мы тут устроились. Эзра замечает мое движение и смеется.
– Все еще только восемь тридцать. И минуты не прошло. Другими словами: еще слишком рано для звонка Малкольма.
Мой вчерашний разговор с Малкольмом в машине не прошел мимо ушей Эзры, и он не отпустил меня спать, пока я не рассказала ему о нашем «почти поцелуе» в комнате для персонала «Фермы страха».
– Заткнись, – ворчу я, но внутри всю передергивает.
В гостиную входит бабуля, в руках у нее полироль с лимонным ароматом и тряпка. Это ее обычный ритуал воскресного утра: семичасовая месса, затем работа по дому. Примерно через пятнадцать минут она отправит нас с Эзрой пройтись с граблями по лужайке.
– Что вы смотрите? – спрашивает она.
– Бальные фотографии Сейди, – отвечает Эзра.
Я жду, что бабуля нахмурится, но она лишь распыляет полироль на стол красного дерева, что стоит перед эркером.
– Бабуля, а Вэнс тебе нравился? – спрашиваю я, пока она надраивает поверхность стола. – Когда они с Сейди встречались?
– Не особенно, – фыркает бабушка. – Но я знала, что долго он не продержится. Это никому из них не удалось.
Я переворачиваю следующие несколько страниц в альбоме.
– Сара ходила на осенний бал?
– Нет, она расцвела поздно. Ухажеры Сейди были единственными мальчиками, с которыми она когда-либо общалась. – Бабуля прекращает стирать пыль и отставляет полироль в сторону, отодвигает штору в эркере и выглядывает в окно. – Так, а что он делает здесь так рано в воскресенье?
– Кто? – спрашивает Эзра.
– Райан Родригес.
Бабуля направляется к входной двери и открывает ее, а я тем временем закрываю альбом.
– Здравствуй, Райан, – говорит она и не успевает продолжить, как он ее перебивает.
– Эллери дома? – спрашивает он быстро, настойчиво.
– Конечно…
Не дождавшись, пока бабуля закончит фразу, он проходит мимо нее. Его взгляд скользит по комнате, пока не натыкается на меня. Он в полинявшей толстовке школы Эхо-Риджа и в джинсах, на подбородке едва заметная щетина. Без формы Райан выглядит моложе, а еще кажется, он только что проснулся.
– Эллери. Слава богу. Ты была здесь всю ночь?
– Райан, да что такое? – Бабуля закрывает дверь и складывает руки замком. – Это касается угроз, связанных с осенним балом? Случилось что-то еще?
– Да, но это не… тут другое… – Он проводит рукой по волосам и делает глубокий вдох. – Вчера вечером не вернулась домой Брук Беннетт. Ее родители не знают, где она.
Я даже не поняла, что встала, пока не услышала грохот – фотоальбом выпал у меня из рук и свалился на пол. Эзра тоже поднимается, лицо у него бледное, взгляд мечется между мной и офицером Родригесом. Но не успеваем мы ничего сказать, как бабуля сдавленно вскрикивает. Кровь