– Итак, – эхом отзывается Миа, берясь за рукоятку на другом конце футбольного стола. Эзра свстает рядом с ней, я – рядом с Малкольмом. Мяч вылетает с одной стороны, и Миа яростно крутит рукоятку, совершенно не попадая по мячу. – Твой брат и моя сестра. Сколько, по-твоему, это уже продолжается?
Малкольм внимательно передвигает одного из своих игроков, прежде чем ударить по мячу, и почти забивает гол, но Эзра блокирует его.
– Черт меня побери. Может, как вернулись? Но это все равно не объясняет, что они здесь делают. Неужели они не могли встречаться в Нью-Гэмпшире? Или в Бостоне? – Он пасует одному из своих футболистов, затем назад ко мне, и я бью через все поле в открытые ворота. Малкольм удивленно, обезоруживающе улыбается мне. – Неплохо.
Я хочу улыбнуться в ответ, но не могу. Я кое-что обдумываю с момента нашего отъезда из жилого комплекса, пытаюсь все взвесить.
– Думаю, им нигде нельзя встречаться, – заявляет Миа. – Вы представляете, если кто-нибудь из журналистов, рыскающих по Эхо-Риджу, что-то об этом пронюхает? Парень Лейси Килдафф и ее лучшая подруга вместе спустя пять лет? В то время как кто-то насмехается над ее смертью, оставляя бредовые подписи по всему городу, а еще одна девушка пропала? – Она дрожит, но отбивает мяч одним из своих игроков. – Да люди их возненавидят.
– А что если это не пять лет спустя? – Слова слетают с моих губ, и Малкольм замирает. Никем не востребованный мяч катится по всей длине стола и оказывается в углу. – То есть, – добавляю я почти извиняющимся тоном, – они вполне могут быть вместе какое-то время.
Миа качает головой.
– У Дейзи были другие парни. Она почти обручилась с одним типом, с которым встречалась в Принстоне.
– Хорошо, не все пять лет, – говорю я. – Но может быть… в какой-то период в старших классах?
Малкольм стискивает зубы. Кладет руки на стол и смотрит на меня своими зелеными глазами. На близком расстоянии и то, и другое, если честно, сбивает с толку.
– Когда, например?
Когда Деклан встречался с Лейси. Тогда это классический смертельный любовный треугольник. Мне приходится приложить усилие, чтобы не произнести это вслух. Что, если Деклан и Дейзи влюбились друг в друга много лет назад и хотели быть вместе, но Лейси его не отпускала? Или угрожала в отместку причинить какой-то вред Дейзи? И это настолько взбесило Деклана, что однажды вечером он потерял над собой контроль и убил ее? Затем Дейзи, очевидно, с ним порвала и попыталась его забыть, но не смогла. Мне нестерпимо хочется развить свою теорию, но один взгляд на окаменевшее лицо Малкольма говорит мне, что делать этого не следует.
– Не знаю, – уклоняюсь я от ответа, опустив глаза. – Просто кидаю идеи.
Как я и говорила Эзре в библиотеке: нельзя разом вывалить на человека теорию о том, что твой брат или сестра может быть убийцей.
Миа не замечает подтекста в нашем с Малкольмом обмене репликами. Она поглощена игрой.
– В обычном разговоре Дейзи мне об этом не расскажет. И никому другому из нашей семьи.
– Может, тебе стоит нажать на младшую сестру? – предлагает Эзра.
– Это как?
Он пожимает плечами.
– Она объясняет тебе, что происходит, иначе ты расскажешь вашим родителям о том, что сейчас видела.
Миа округляет глаза.
– Это же неприкрытое зло.
– Но, спорим, эффективное, – парирует Эзра, а затем переводит взгляд на Малкольма. – Я бы порекомендовал то же и тебе, но я только что видел твоего брата.
– О, да. – Малкольм строит гримасу. – Он меня убьет. Не в буквальном смысле, – поспешно добавляет он, украдкой глянув на меня. – Но, с другой стороны, он знает, что я никогда этого не сделаю. Нашему отцу наплевать, а мама этого не поймет. Особенно теперь.
Миа сверкает глазами, подвигая одного из своих игроков для удара.
– У меня таких проблем нет.
Несколько минут мы играем молча. Я прокручиваю в голове невысказанную теорию Деклан – Дейзи, анализируя ее состоятельность. Надо признать, изъяны есть. Но это чуть ли не главный элемент настоящих преступлений, когда девушки пропадают или им причиняют вред: это всегда дело рук ее парня. Или обиженный поклонник. Потому что когда тебе семнадцать лет, и ты красивая, и тебя находят убитой в таком месте, которое известно как место свиданий, что это может быть, кроме убийства на почве страсти?
Так что Деклан остается в списке. Единственный человек, которого я также склонна подозревать, это парень, которого никогда не замечала Лейси – офицер Райан Родригес. Я не могу забыть его фото в альбоме выпускников или рассказ Сейди о его срыве на похоронах Лейси. Тем не менее офицер Родригес не подходит на роль убийцы так, как Деклан – тот подходит идеально, особенно теперь, когда мы знаем о нем и Дейзи.
Я ни на секунду не могу поверить, что они только начали встречаться. Вопрос для меня только в том, готов ли Малкольм это признать.
Я украдкой гляжу на него, пока он вертит свои рукоятки, полностью сосредоточившись на игре. Брови нахмурены, зеленые глаза щурятся, когда он делает удачный бросок, мышцы худых рук напрягаются. Он не имеет ни малейшего представления, насколько он привлекателен, и это своего рода проблема. Он настолько привык жить в тени своего брата, что не верит, будто он из тех парней, кто мог бы завладеть вниманием такой девушки, как Брук. Это видно невооруженным глазом.
Он поднимает взгляд, и наши глаза встречаются. Черт. Я чувствую, что краснею, а его губы изгибаются в полуулыбке. Затем Малкольм отводит глаза, доставая из кармана телефон. В одно мгновение его лицо меняется. Миа тоже это замечает и перестает крутить рукоятки.
– Какие-то новости? – спрашивает она.
– Сообщение от моей мамы. О Брук ничего, – говорит Малкольм, и все мы выдыхаем. Хотя, судя по выражению его лица, ничего хорошего ждать не приходится. – Правда, завтра снаряжают поисковую группу. В течение дня, поэтому школьники Эхо-Риджа не участвуют. И тут статья в «Бостон глоуб». – Он тяжело вздыхает. – Мама жутко напугана. Любое упоминание в новостях имени Лейси ее травмирует.
– Можно посмотреть? – спрашиваю я.
Он протягивает мне телефон, и я читаю с экрана заключенный в рамочку текст:
Нервы жителей маленького городка уже были на пределе после серии актов вандализма, начавшихся в сентябре. Здания и указатели были испорчены сообщениями, написанными как бы от лица убийцы Лейси Килдафф. Анонимные угрозы обещали новое нападение на одну из девушек, выбранных в королевский двор осеннего бала – этот короткий список включал и Брук Беннетт. Но те, кто пристально следил за этой историей, не видят никакой реальной связи.
«Даже если ему сошло с рук убийство и он настолько смелый, что позволяет себе угрожать, что повторит это пять лет спустя, образ действия в корне не совпадает», – говорит Вив Кэнтрелл, ученица выпускного класса средней школы Эхо-Риджа, которая освещает эту историю для своей школьной газеты. «Удушение – жестокое преступление на почве страсти. Угрозы совершаются публично, и они явно спланированы. Я не думаю, что есть какая-то связь с тем, что случилось с Лейси, или с тем, что происходит с Брук».
Я крепче сжимаю телефон. Это почти слово в слово сказанное мной две недели назад за ланчем. Вив, по сути, выдала мою точку зрения за свою. До этого она всем говорила, что смерть Лейси и анонимные угрозы должны быть связаны.
Почему Вив внезапно изменила свое мнение?
Глава 22
Эллери
Среда, 2 октября
Первая неделя октября, и темнеть стало раньше. Но даже если бы и не темнело, бабуля все равно настаивала бы на том, чтобы возить нас с Эзрой на «Ферму страха» в нашу смену после ужина.
Наблюдая, как она снимает ключи с крючка рядом с телефоном на стене, мне каждый раз приходит мысль, что до «Фермы» всего десять минут пешком. Брук числится в пропавших четыре дня, и весь город на грани нервного срыва. Поисковые группы работают целыми днями, но и по ночам работа не останавливается. После двухдневных горячих дебатов в школе осенний бал все же состоится в субботу – но без королевского двора. Технически я больше не принцесса. Что, пожалуй, даже хорошо, потому что у меня до сих пор нет пары.
Существуют те же несколько теорий: что Брук сбежала, что она жертва убийцы из «Территории убийства», что в ее исчезновении замешан один из братьев Келли. Такое ощущение, что Эхо-Ридж – это густое, бурлящее варево, которое вот-вот выкипит.
Во время поездки бабуля хранит молчание, крепко сжимая руль и держа скорость на пятнадцать миль ниже разрешенной, пока мы не подъезжаем ко входу. Затем она съезжает на обочину и говорит:
– «Дом ужасов» закрывается в одиннадцать, да?
– Да.
– Я буду у ворот в одиннадцать ноль пять.
Это на два часа позже ее обычного времени отхода ко сну, но мы не спорим. До этого я сказала ей, что нас мог бы подвезти Малкольм, но она настояла, что сама заберет нас. Я не думаю, что она верит в его причастность к исчезновению Брук – она не запретила нам с ним общаться, – но не хочет рисковать, и я не могу ее винить. Удивительно, что бабушка по-прежнему разрешает нам работать.
Мы с Эзрой вылезаем из машины и наблюдаем, как удаляются габаритные огни ее машины, так медленно, что и велосипедист обгонит. Мы на полпути к воротам, когда мне звонят со знакомого калифорнийского номера.
Я показываю его Эзре.
– Должно быть, Сейди узнала.
Это был всего лишь вопрос времени. Исчезновение Брук стало новостью национального масштаба, и бабуля всю неделю отбивается по телефону от репортеров, под разными углами освещающими историю «Один город, три пропавших девушки». Доступ в Интернет в реабилитационном центре «Гамильтон-хаус» предположительно заблокирован, но поскольку перед личным контактом с нами Сейди уже проверяла «Инстаграм» Эзры с помощью позаимствованного мобильника, она, очевидно, обходит и это правило.
Я провожу пальцем, чтобы ответить, и прижимаю телефон к уху.